Турмуд Хауген - Исчезнувший день
— И ты послал мальчика ко мне? — спросила Розамунда.
— Какого еще мальчика? Ах да, мальчика!.. — вспомнил Мерлинсен. — Почему же ты заговорила о зонтике? Вечно ты меня перебиваешь, когда я рассказываю о чем-нибудь важном!
— А что стало с мальчиком? — спросил папа.
— С мальчиком? О каком мальчике ты говоришь?
— Папа! — взмолилась Розамунда. — Постарайся сосредоточиться.
Мерлинсен закрыл глаза.
— Папа… Чудесное слово! Ты так мило его произносишь. Почему ты так редко зовешь меня папой?.. Впрочем, мы говорили про мальчика. Когда я его увидел, я почему-то подумал о тебе. Совершенно невольно… Мне показалось, что ты сможешь ему помочь.
Он поперхнулся и наморщил лоб.
— Я вижу твое притворство, — сказала Розамунда. — Не надо разыгрывать передо мной волшебника. И не надо делать вид, будто ты все забываешь. Я ведь знаю, что это не так.
Мерлинсен весь сжался под ее взглядом и в рассеянности дважды обмотался плащом.
— Ты совершенно права, — сказал он. — Не знаю, откуда у тебя эта проницательность. Но только после ухода мальчика я понял, что заставило меня послать его к тебе. Я вдруг понял, почему его рот, нос и лицо показались мне такими знакомыми… И я подумал, пусть я лезу не в свое дело… пусть ты объяснила мне раз и навсегда… Словом, я кинулся к тебе со всех ног…
— Отчего ты не рассказал всего этого, когда звонил? — спросила Розамунда.
— Я как раз хотел рассказать и даже позвонил еще раз! Но потом решил, что такой важный разговор лучше вести не по телефону. И я повесил трубку прежде, чем ты успела снять свою. По дороге сюда я вспомнил все, что ты мне тогда говорила. Каждое твое слово, когда ты пришла ко мне и рассказала о своем намерении… Была весна, шел дождь, я радовался приближению лета и жалел, что рядом нет твоей мамы… Я сказал тебе, что ты сама должна знать, что для тебя лучше…
— Ты меня очень поддержал тогда, — сказала Розамунда.
— Я все вспоминал, вспоминал… Не понимаю, почему я все забываю и говорю невпопад…
— Ты все помнишь, когда хочешь, — сказала Розамунда. — Наверное, кое-что тебе просто не хочется помнить. Может, ты боишься воспоминаний. А, может, для тебя важнее то, что написано в твоих старых, пыльных книгах.
— Розамунда! — с укоризной воскликнул Мерлинсен.
Виллем слышал каждое слово. Но их голоса пробивались словно сквозь толщу тумана, которым головная боль окутала его память. Он слышал, о чем они говорят, но не хотел этого понимать… Не хотел!..
Карина толкнула его в бок.
— Слушай, оказывается, Розамунда твоя…
— Молчи, я не желаю этого знать! — оборвал ее Виллем.
— Не понимаю, о каком невидимом мальчике вы говорите? — вмешался папа. — Виллем совсем не невидимка. И я по-прежнему считаю, что ты тогда поступила неправильно, Розамунда. Я никогда не забуду…
— Только не начинай все заново, — взмолилась Розамунда.
Виллем посмотрел на папу. Вот сейчас он выглядел таким, как обычно.
Карина ущипнула Виллема.
— Выходит, у тебя есть и папа, и мама, и дедушка? — грустно и сердито сказала она. — Тебе-то легко перестать быть невидимкой.
— Не болтай! — огрызнулся Виллем. — Выдумала тоже! Нет у меня ни мамы, ни дедушки. Есть только папа! И он меня видит!
— Так ты все наврал? — рассердилась Карина. — Просто морочил мне голову? Хватит! Я возвращаюсь к Сюденъельму… Ну, как ты мог!
Она хотела сесть. Но Виллем заставил ее снова лечь. Карина сопротивлялась, она всхлипывала, кусалась, брыкалась. Они оба забыли, что находятся на шкафу.
Вдруг Виллем услышал, как Розамунда, папа и Мерлинсен вскрикнули в один голос. У Виллема душа ушла в пятки. Шкаф зашатался. Виллем отпустил Карину и вцепился в край шкафа. Карина — тоже.
Шкаф с грохотом рухнул на пол. Полетели щепки, взвилось белое облако пыли. Виллем и Карина барахтались на полу среди груды вещей, которые вывалились из шкафа. Здесь были ползунки, погремушки, кубики, медальон с выпавшей из него прядью волос, фотография маленькой девочки, сидящей на коленях у какого-то мужчины, рисунок, на котором был изображен папа Виллема, золотое сердечко, альбом с фотографиями и шкатулка, из которой выпало перо, отливавшее всеми цветами радуги, блестящий камушек, засохший цветок и разноцветные стеклышки.
Карина первая вскочила на ноги. Она прошла сквозь облако пыли и улизнула из комнаты. Виллем кинулся за ней. Из-за пыли их никто не заметил.
18
Виллем нагнал Карину уже в лесу. Увидев Виллема, она громко вскрикнула. Тут же Карина споткнулась и упала в кусты. Затрещали ветки, зашуршала листва.
Карина не шевелилась.
— Что с тобой? Ты не ушиблась? — запыхавшись, спросил Виллем.
Вдруг он услыхал, что она плачет. Виллем стоял в растерянности.
Сквозь рыдания послышались какие-то слова, но Виллем их не разобрал.
— Что, что? — переспросил он.
— Уходи от меня! — вытворила Карина. — Видеть тебя не хочу!
— Но почему? Что я тебе сделал?
— Ты просто дурак! — сказала Карина и снова заплакала.
— Да что случилось? — Виллем и в самом деле чувствовал себя дураком.
— Ты ничего не понимаешь! — закричала Карина, садясь на землю прямо среди кустов. — Тебе легко говорить, что ты не хочешь жить у Сюденъельма. У тебя ведь есть и мама, и папа, и дедушка!
— Неправда! — воскликнул Виллем. — У меня никого нет!
— Я сама их видела! — сказала Карина.
— И все-таки ты ошиблась! У меня есть только папа! Про какую маму и про какого дедушку ты все время толкуешь?
Карина поднялась на ноги и выбралась из кустов. Она остановилась перед Виллемом. Ее лицо было грязное от древесной трухи и слез. На щеках краснели [ссадины. В длинных волосах застряли стебельки мха и даже одна сосновая шишка.
— А у меня нет никого на свете! Слышишь, никого! Поэтому не говори, что я должна делать то же самое, что и ты. Тебе легко быть смелым!
— Но ведь и у тебя должны быть где-то мама и папа, — сказал Виллем.
— Нет у меня ни мамы, ни папы! Ясно? Никого у меня нет. И хватит решать за меня!
Она оттолкнула Виллема и зашагала по тропинке.
— Ты куда? — крикнул Виллем ей вслед.
— Неважно, с тобой я все равно не останусь! Я знаю, что мне суждено навсегда быть невидимкой! А тебе я больше не верю!
— Ты хочешь вернуться к Сюденъельму?
Карина остановилась.
— Я же сказала, что ты дурак и ничего не понимаешь! Я не могу туда вернуться. Неужели не ясно?
— Ты сама говорила, что хочешь вернуться к нему… — буркнул себе под нос Биллем.
Карина зашагала дальше, Виллем последовал за ней.
— Нечего таскаться за мной! — бросила Карина через плечо.
— Да не за тобой я. Просто мне случайно по пути. Тропинка ничья хочу и иду, — сказал Виллем.
— Тогда и не приставай ко мне!
— А я и не пристаю… Но, может, ты мне все-таки скажешь, куда ты идешь? Хочу найти Питера Пэна, — ответила Карина.
— Питера? — От удивления Виллем даже остановился. — Зачем он тебе? Карина не ответила. Зато ускорила шаг. А Виллем все стоял на месте. Он чуть совсем не забыл о Питере. Карина тем временем растворилась в темноте. Карина! — тихо окликнул Виллем, но никто ему не ответил.
Питера он потерял. А теперь он потерял и Карину. Виллем вдруг догадался, что она задумала.
— Карина!
Спотыкаясь, Виллем побежал по тропинке. В темноте он не разглядел Карину и чуть не сбил ее с ног.
— Ты его все равно не найдешь, — сказал Виллем.
— А, может, он еще сидит на поляне.
— Знаю… Ты хочешь…
Виллем умолк. Ему было трудно высказать вслух свою догадку, а Карина не собиралась приходить ему на помощь.
Неожиданно перед ними открылась знакомая поляна. Лунный свет падал на мох, теперь мох казался серым.
Виллем тревожно огляделся. Но ни предательских теней, ни сгорбленного, всклокоченного Сюденъельма видно не было.
Однако под деревом слева от Виллема кто-то сидел.
Карина ничего не заметила, а Виллем быстро подбежал к дереву. Там, обхватив голову руками, сидел Питер. Он не двигался. Казалось, он ничего не видит и не слышит.
— Питер Пэн! — воскликнула Карина.
Она тоже заметила Питера, подошла и опустилась возле него на колени.
Питер поднял голову и посмотрел сперва на Карину, потом на Виллема. Он их не узнал. И хотя Виллем был к этому готов, ему стало обидно.
— Я Карина. Ничего страшного, даже если ты меня не помнишь, — сказала она.
Виллему захотелось стукнуть ее за эти слова. Взгляд у Питера по-прежнему был отрешенный.
— О чем ты думаешь? — с любопытством спросила Карина.
— Стараюсь вспомнить то, что забыл. Кажется, это было что-то очень важное, — ответил он тихо. — Кажется, я прилетел сюда, чтобы кому-то помочь… А кому — не помню…
— Ты хотел помочь мне, — сказал Виллем.
Питер поднял на него глаза.
