Михаил Каришнев-Лубоцкий - Почти кругосветное путешествие
Пошумев еще немного, побрели по местам и другие моряки. И только Гонзалес Пиранья все никак не мог успокоиться. Перевернув в сотый раз осточертевшие ему ампольеты, он подошел к земляку Мигелю, стоявшему на вахте, и зашептал, склонясь к самому уху Корридо:
– Эти бараны идут за пастухом-адмиралом на гибель – это их дело… Но мы-то, Мигель, не должны с тобой пропасть, если мы хотим еще раз повидать Толедо!
– Ты предлагаешь выпрыгнуть за борт и плыть обратно? – спросил Корридо спокойным и скучным голосом.
– Нет!.. – снова зашептал Пиранья, злясь в душе на глупого земляка. – Я предлагаю повернуть «Санта-Марию» ночью на обратный курс!
– Сейчас рано светает, – тем же нудным и размеренным тоном заметил Корридо, – ты не успеешь и шести раз повернуть свои ампольеты, как мы будем болтаться на висилице. Адмирал не простит измены.
– О дьявол! – вскипел Пиранья, чувствуя, что его планы захватить корабль рушатся, как карточный домик.
– Когда матросы узнают, что мы плывем домой, они сами повесят адмирала, если ему вздумается поворачивать «Санта-Марию»!
– У тебя кончился песок в ампольетах, – напомнил Мигель и кивком головы указал на часы.
Пиранья бросился на свой пост.
– Вечером поговорим еще! – крикнул он, торопливо переворачивая ампольеты.
Уморушка, которая крутилась неподалеку от рулевого, краем уха слышала часть разговора Корридо и Пираньи, но ничего из подслушанного не поняла. «Придется вечером еще послушать, – подумала она, спускаясь по крутой лестнице в камбуз, – кажется, эти типы что-то затевают. Не то вешать кого-то собрались, не то корабль в другую сторону поворачивать. Нехорошо, конечно, подслушивать, да что делать: людей вешать или корабли без разрешенья поворачивать – еще хуже».
Но о своих планах она никому не сказала, даже Маришке.
Глава тридцать первая
И вот вечером, захватив на всякий случай шапку-невидимку, Уморушка незаметно прокралась к тому месту, где стоял на вахте Мигель Корридо, и спряталась за огромной пушкой. Ждать пришлось добрых полчаса: Пиранья заявился к другу, когда совсем стемнело.
– Ну что, Мигель, – сразу взял быка за рога наглый толедец, – надумал поворачивать каравеллу или все еще сомневаешься?
– Адмирал сам обещал повернуть корабли через три дня. Один день прошел, осталось два.
– Ты уверен, что мы не погибнем за эти два дня?
Мигель Корридо пожал плечами: особой надежды на спасение у него не было.
– Поверни корабль, и я сделаю тебя капитаном «Санта-Марии»! – снова зашептал Пиранья. – Матросы выбросят Адмирала за борт, когда он начнет бушевать, а потом выберут тебя капитаном! Ведь ты – лучший рулевой на этой каравелле!
Услышав о коварных замыслах злого Пираньи и видя, что Мигель Корридо колеблется и вот-вот готов пойти на уговоры земляка, Уморушка решила действовать. Надев на голову спасительную шапку, лесовичка-мореплавательница, едва касаясь ногами палубных досок, промчалась в свою каюту, где уже сладко посапывали во сне Иван Иванович и Маришка, схватила свою простыню, сложила ее как можно плотнее и снова выскочила на палубу. Решив не приближаться вплотную к морякам-заговорщикам, Уморушка забралась на одну из мачт, находившуюся неподалеку от места рулевого, уселась на рею и осмотрелась. Пиранья уже ушел, и Мигель Корридо стоял у румпеля один, задумчивый и хмурый, и что-то бормотал себе под нос. Прислушавшись, Уморушка поняла, что он шептал молитву о прощении за тот великий грех, который он сегодня совершит.
«Значит, согласился…» – подумала Уморушка и, усевшись поудобнее, развернула простыню и накинула ее себе на плечи. Легкий ветерок заиграл краями белой мантильи, а яркая луна и южные звезды поспешили отразить в ней свой золотисто-лимонный свет. Вспыхнувшее перед Мигелем Корридо призрачное сияние заставило его прервать молитву на полуслове и обратить свой взор к возникшему видению. Сначала глазам его предстало что-то неясное и бесформенное, колеблющееся на ветру, но как только Уморушка догадалась снять шапку-невидимку, а потом еще весело тряхнуть своими кудряшками и лукаво подмигнуть бедняге-рулевому, Мигелю Корридо сразу стало ясно, ЧТО ЭТО ТАКОЕ.
– Санта-Мария! – прохрипел он сдавленным голосом. – Пресвятая Дева Мария!..
Поправив рукой смятые шапкой кудри, видение поспешило внести в слова рулевого полную ясность:
– Маришка спит, а я – Умора.
– Санта-Умора! – торопливо исправил свою оплошность Мигель Корридо. – Неужели это не сон, и я тебя вижу?!
– И видишь, и слышишь, – успокоило его видение. И строго спросило: – Готов ли ты внимать тому, что я скажу тебе?
– Готов! Клянусь! – И рулевой, желая сделать глубокий поклон явившейся ему деве, сильно боднул лбом дубовый румпель. Как ни странно, Мигель Корридо не только не потерял после этого сознание, но даже умудрился чуть-чуть его прояснить. – Я сделаю все, что ты прикажешь, о, пресвятая дева Умора! Говори, и это будет выполнено немедля!
Тогда Уморушка, выждав небольшую паузу, произнесла как можно торжественнее:
– Мне стало известно, Мигель Корридо, что ты…
– О, ты знаешь мое ничтожное имя!!! – восхищенно пролепетал бедняга толедец, перебивая сидевшую на рее «пресвятую деву».
– …Мне стало известно, Мигель Корридо, – повысила голос Уморушка, – что ты и твой друг Гонзалес…
– Он мне больше не друг!
– Не перебивай, Мигель, а то я запутаюсь… Так вот, мне стало известно, что вы хотите повернуть корабль назад… Этого нельзя делать, Мигель!
– Почему? – невольно вырвалось у Корридо.
– Потому что скоро за бортом появятся чайки! – торжественно объявила Уморушка. – Нам… Вам недолго осталось терпеть мучения. Крепитесь! И вы одержите победу!
Предусмотрительно сделав на этот раз шаг в сторону, рулевой повалился на колени.
– Клянусь всеми святыми, я не отверну от указанного курса! – Корридо стукнул лбом в палубу и еще более воодушевился: – Будь благословенно в веках твое имя, о, чудная дева Умора! Прости, что раньше я не слышал его: невежество и постоянные странствия не дали мне счастья узнать о нем чуточку раньше!
И рулевой Мигель еще разок приложился лбом о смоленые доски.
«Пожалуй, пора улетучиваться… – подумала Уморушка, начав опасаться за здоровье моряка. – Одно из двух: или он добъется сотрясения мозга, или разбудит всю команду». Являться всем морякам – не входило в планы Уморушки. Поэтому, торопливо достав чудодейственную шапочку, она нахлобучила ее на головку, аккуратно сложила простыню, быстро спустилась вниз и также быстро исчезла с палубы, забыв даже попрощаться с коленопреклоненным моряком и пожелать ему «спокойной ночи».
А бедняга Корридо еще долго стоял на коленях и смотрел в ту сторону, куда укатил белый комочек, бессильно пытаясь понять, почему дева Умора ушла сквозь корабль куда-то вниз, вместо того чтобы, как и полагается ей по чину, вознестись в бездонные небеса к ослепительным звездам.
Глава тридцать вторая
Ох злился же Гонзалес Пиранья на следующее утро, когда увидел, что все три корабля, как ни в чем не бывало, следуют друг за другом привычным курсом! Он готов был разорвать земляка Мигеля на мелкие кусочки, однако пришлось сдержать свой гнев и, скрепя сердце, встать на вахту к проклятым ампольетам.
– Сатана помутил твой разум, жалкий трус! – прорычал он шопотом Мигелю Корридо, когда тот вздумал подойти к нему, чтобы поделиться ночными впечатлениями. – Почему ты не выполнил обещания и не повернул корабль?! Отвечай, как на духу, подлый предатель!
– Я не мог этого сделать, даже если бы очень хотел, – миролюбиво стал объяснять земляку рулевой Корридо. – Мне было видение ночью! Я видел чудо своими глазами! – И лицо Мигеля расплылось вдруг в простодушной и светлой улыбке.
– Тебе явился дьявол? Сатана? Морской змей? – нахохлившись, спросил Пиранья. – Или, быть может, все трое сразу?
– Нет: мне явилась святая дева Умора! – и Мигель Корридо, осенив себя крестом, чистосердечно добавил: – Да светится ее благословенное имя в веках!
– Не знаю такой святой… – буркнул сердито Пиранья. – Какое-то варварское имя: Умора… Одну такую и знаю: помощницу повара дона Жуана.
– Должно быть, ее назвали в честь этой святой девы, что явилась ко мне ночью, – Корридо помолчал, вспоминая видение, и уточнил вскоре: – Санта-Умора была ярдов шести-семи росту и доставала головой средней реи мачты. А помощница повара чуть выше ярда… Санта-Умора предсказала нам скорую встречу с землей!
Пиранья зло сплюнул: планы рушились, как карточный домик!
– Хорошо, – сказал он приятелю, – будем ждать еще два дня. Но на третий…
Он не успел договорить, так как в тот момент то тут, то там стали раздаваться радостные и взволнованные крики матросов: «Чайки! Глядите: чайки!..»
Все, даже больной Колумб, выбежали на палубу.
– Где?!.. Где чайки?.. – спрашивал Адмирал Моря-Океана стоявших рядом с ним матросов. – Мне что-то нездоровится, я плохо вижу…
