Льюис Кэрролл - Алиса в стране чудес
— Вот что: встань и продекламируй: «Завтра, завтра, не сегодня — так ленивцы говорят!» — распорядился Грифон.
«Ой, они меня прямо затыркали! — подумала Алиса. — Каждый распоряжается, каждый вызывает отвечать уроки! Хуже, чем в школе! Честное слово!»
Тем не менее она послушно встала и начала читать. Вот только в голове у нее все еще звучала Раковая Кадриль, и потому образовалась такая каша из Раков, Улиток и прочего, что бедняжка сама плохо понимала, что говорит, и стихи получились опять ни на что не похожие:
— «Завтра, завтра, не сегодня!» —Говорил Вареный Рак —Что бы там ни говорили,Поступайте только так!Утверждаю это смело:Если хочешь долго жить,Должен ты любое делоПервым дедом отложить!
Черепах (да и Улиток)Я прошу иметь в виду —Тот из нас, кто слишком прыток,Первым попадет в беду!Где дурак устроит гонку,Там разумный наш собратИли отойдет в сторонку,Или пятится назад!
Вот и я — засуетилсяИ попал в рыбачью сеть…Суетился, кипятился —И приходится краснеть,Потому что в этой спешкеЯ сварился кое-как…Поделом терплю насмешки! —Говорил Вареный Рак.
«Завтра, завтра, не сегодня!»Хорошо сказал поэт!Лишь бы вы не забывалиЭтот правильный совет!Может, спорить кто посмеет?Только где уж вам, мальки!Кто из вас, как я, сумеетНосом вывернуть носки?!
— Да-а, это совсем не похоже на то, что я учил, когда я был дитятею! — сказал Грифон.
— Я лично вообще впервые слышу подобную чушь, — сказал Деликатес. — Тут у меня нет никаких сомнений!
Алиса молчала; она села, закрыла лицо руками и в отчаянии думала: неужели никогда не вернется нормальная жизнь?..?
— Весьма желательно, чтобы она нам все это объяснила и растолковала! — сказал Рыбный Деликатес.
— Да что ты, что ты! Она не сумеет! — опять всполошился Грифон. — Пусть лучше еще что-нибудь прочитает!
— Нет, любезный друг, пусть объяснит хотя бы про нос и про носки! — не уступал Деликатес. — Откуда у Рака взялся нос? И тем более носки! И как в таких условиях он может носом вывернуть носки?
— Да это не те носки, — беспомощно пролепетала Алиса. Объяснять было ей довольно трудно, потому что она сама абсолютно ничего не понимала. — Это, наверно, как когда танцуют, выворачивают носки по первой позиции!
Бедняжка была в полной растерянности. Грифон, видимо, сжалился над ней.
— Ладно, возьмем что-нибудь попроще, — великодушно предложил он. — Ну хоть про Козлика сможешь прочесть?
Алиса, хотя и не сомневалась, что опять ничего хорошего не выйдет, не посмела отказаться и дрожащим голосом начала:
Математик и КозликДелили пирог.Козлик скромно сказал:— Раздели его вдоль!— Тривиально! — сказал Математик. —Позволь,Я уж лучшеЕго разделю поперек! —Первым он ухватилПервый кус пирога.Но не плачьте,Был тут же наказан порок:«Пи» досталось ему(А какой в этом прок?!)А Козленку…Козленку досталисьРога!
— Слушай, дитя, какой смысл произносить всю эту чепуху, — проворчал Рыбный Деликатес, — если ты даже ничего не можешь толком объяснить? Это что-то неслыханное!
— Да, тяжедый случай, — поддержал друга Грифон. — Лучше прекратим!
И Алиса, надо сказать, очень обрадовалась.
— Не пройти ли нам вторую фигуру Раковой Кадрили? — предложил Грифон. — Или ты, может быть, предпочитаешь, чтобы Деликатес спел тебе еще песенку?
— Да, песенку, конечно, песенку! Дяденька Деликатес, будьте так добры! — закричала Алиса с таким энтузиазмом, что Грифон даже немного обиделся.
— Гм! Ну что ж, как угодно, — проворчал он. — О вкусах не спорят! Спой ей «РЫБАЦКУЮ УХУ», старик!
Рыбный Деликатес испустил тяжелый вздох и голосом, прерывающимся от рыданий, запел:
Чудо-Уха! Что сравнится с ней!Что ароматней, вкусней, сытней?Люди простят вам любые грехиРади тарелки рыбацкой ухи —Деликатесной ухи!
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!Деликате-е-есной,Дивной рыбацкойАх-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
Мясо и дичь — все чепуха!Радует душу только Уха!Кто не отдаст все на свете за двеЛожки ухи, тот, конечно, не елДивной рыбацкой ухи!
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!Деликате-е-есной,Дивной рыбацкойАх-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
— Припев два раза! — крикнул Грифон, и Деликатес начал было повторять припев, как вдруг издали донесся крик:
— Суд идет!
— Бежим! — завопил Грифон и, схватив Алису за руку, помчался со всех ног, не дожидаясь окончания песни.
— Какой суд? — спросила Алиса, задыхаясь от бега. Но Грифон только повторил, «Бежим!» — и помчался еще быстрей, и лишь легкий ветерок приносил к ним замиравшие в отдалении душераздирающие слова:
Ах! Ох! Ух! И! И! И!Ах! Ох! Ухи!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой выясняется, кто стащил пирожки
Когда Алиса с Грифоном прибежали. Король и Королева уже сидели на троне, а кругом собралась огромная толпа: пичужки, зверюшки всех пород, не говоря уже о картах всех мастей. Перед судейским троном стоял в цепях под охраной двух солдат — один справа, другой — слева — Червонный Валет.
По правую руку от Короля находился Белый Кролик, с трубой в одной лапке и пергаментным свитком в другой.
А в самом центре судебного зала стоял стол, а на нем красовалось большое блюдо с пирожками, н вид у них был такой аппетитный, что у Алисы прямо слюнки потекли. «Хорошо бы, суд уже кончился и позвали к столу!» — подумала она.
Но так как, судя по всему, до этого было еще далеко, она, чтобы скоротать время, стала рассматривать все окружающее. Хотя Алиса раньше никогда не бывала в суде, она устала про суд в книжках, и ей было очень приятно отметить, что она знает, как тут все — или почти все — называется.
«Вот это судья, — сказала она про себя. — Кто в большом парике, тот и судья».[24]
Судьей, кстати, был сам Король, и так как на парик ему пришлось надеть корону, он очень стеснялся — такой наряд был ему явно не к лицу.
«А вот эти двенадцать тварюшек (она не могла найти другого слова — ведь там были и птички и зверьки) — это, наверное, пристяжные… нет, присяжные!»
Алиса не без гордости раза два-три повторила это слово. «Вряд ли много найдется девочек в моем возрасте, а то и старше, — подумала она, — которые слыхали такое слово и знают, что оно значит».[25]
Пожалуй, она была права, хотя слово «заседатели» было бы ничуть не хуже. Присяжные сидели на большой скамье, стоявшей на возвышении («Это скамья присяжных. В скамейке то все и дело, кто на нее присел, тот и присяжный», — подумала Алиса). У всех у них были грифельные доски, и все они что-то деловито записывали.
— Что это они? — шепнула Алиса Грифону. — Записывать-то нечего, суд еще не начался!
— Они записывают свои имена, — тоже шепотом ответил Грифон, — боятся забыть, как их зовут, пока процесс кончится.
— Вот дураки-то! — начала было Алиса громко выражать свое возмущение, но тут же осеклась — Белый Кролик закричал:
— Соблюдать тишину в зале заседания!
А Король надел очки и обвел зал настороженным взглядом, разыскивая нарушителя тишины.
Присяжные (Алиса прекрасно это видела) принялись записывать на своих досках: «Вот дураки-то»; она даже заметила, что один из них не знал, как пишется слово «дураки», и попросил соседа подсказать.
«Да уж, они там напишут, — подумала Алиса, — могу себе представить!»
На беду, у кого-то из присяжных грифель все время отчаянно скрипел. Алиса, понятно, не могла этого вынести; она вскочила, незаметно подобралась к присяжному сзади и, улучив момент, выхватила у него грифель. Проделала она это так ловко и быстро, что бедняга присяжный (это был как раз Тритон Билль) даже не понял, что произошло. Он долго искал свой грифель, но так и не нашел и в конце концов решил писать просто пальцем.
Правда, пользы от этого было не особенно много, так как палец не оставлял на доске никаких следов.
