Никольская Олеговна - Про Бабаку Косточкину-2
И мне пришлось сдаться.
— Хорошо, — сказал я. — Я весь внимание.
Кот самодовольно улыбнулся, вспрыгнул обратно на Старушку и повел свой рассказ.
Сказка рыжего сиамского кота из квартиры № 15 (со старушкой под животом)В одной алтайской деревне жили три фермера: Козлов, Баранов и Котович.
«Что? Опять Котович?» — я был неприятно удивлен.
— Все трое выращивали пшеницу. Или кукурузу?.. — кот задумался.
— Пшеницу, пшеницу, — шепотом подсказала Старушка.
— Ага, значит, пшеницу, — следом повторил кот. — У них были большие и красивые пшеничные поля, и каждый из фермеров (Козлов, Баранов и Котович) считал, что его поле — самое большое и красивое.
— Мое поле — самое большое! — восклицал Козлов.
— А мое — самое красивое! — вторил Баранов.
А умный Котович ничего не восклицал. Он просто знал себе потихоньку, что у него — самое большое и красивое, и помалкивал.
Но вот однажды утром, позавтракав бутербродом с маслом, Козлов, Баранов и Котович вышли в поля и увидели…
Тут кот перестал рассказывать и полез в комод. Достав коробочку с детским молоком, он проткнул ее трубочкой и попил.
Попив, он продолжил:
— Козлов, Баранов и Котович увидели, что их большие и красивые поля поели мыши! И еще потоптали!
При слове «мыши» кот облизнулся и сглотнул.
— Какой кошмар! — заорал Козлов.
— Противные мыши! — заорал Баранов.
А Котович ничего не заорал. Он окинул грустным взглядом свое поле и ушел домой.
Козлов с Барановым не спали всю ночь. Они думали, что делать с противными мышами.
И придумали.
На следующее утро они сели на маршрутный автобус и поехали в Барнаул, на рынок. Там они купили вскладчину восемьдесят мышеловок: сорок — Козлову и сорок — Баранову.
А Котовичу они ничего не купили.
Довольные, они вернулись в деревню и, дождавшись ночи, расставили по полям мышеловки: сорок — на поле Козлова и сорок — на Барановском.
Шли дни, а мыши продолжали зверствовать. Они поели почти всю пшеницу у Козлова и почти всю у Баранова. Но ни одна мышь не угодила в мышеловку!
А у Котовича тем временем, вот странное дело, пшеница продолжала колоситься и наливаться природными соками.
— Ничего не понимаю, — сказал Козлов.
— И я, — сказал Баранов.
Тогда они взяли бинокль с подзорной трубой и пошли. Они спрятались в кустах и стали наблюдать за полем хитрого Котовича.
Но ничего такого, кроме толстой серой кошки, Козлов и Баранов на поле Котовича не увидели.
Тогда они поняли! У Котовича есть сверхсекретное противомышиное оружие, и его надо украсть!
Под покровом ночи они поползли на поле Котовича.
Это на Козлова и Баранова сработали мышеловки, которые они ставили на мышей.
От криков проснулся Котович. Он вышел на улицу с электрическим фонариком и увидел Козлова и Баранова. На носу у Козлова висела мышеловка, а у Баранова — на подбородке и мочке левого уха.
— Что вы тут делаете, — удивился Котович, — под покровом ночи?
— Ищем твое сверхсекретное оружие против мышей, — сознались Козлов с Барановым.
— Вот это? — улыбнулся Котович, доставая из-за пазухи худую серую кошку.
И тут Козлов и Баранов все поняли!
Лучшего оружия против мышей, чем кошка, еще не придумано!
— Но это не та кошка! — сказал Козлов.
— Та была толстая, — подтвердил Баранов.
— Это она раньше была толстая, а теперь — опять худая, — рассмеялся Котович, доставая из-за пазухи двух котят — серого и рыжего.
С тех пор на полях Козлова, Баранова и Котовича мыши больше не живут. Там живут толстые кошки — две серых и одна рыжая, — закончил рыжий сиамский кот сказку и зевнул.
Я понял, что с минуты на минуту котяра опять уснет, и тогда я смогу незаметненько улизнуть. Старушка, прикованная к креслу-качалке, и рыбы-птицы меня не волновали.
А зря.
Как только кот задремал, я снова попятился к двери, но не тут-то было. Рыба с крыльями и птица с плавниками заговорили вдруг человеческим голосом. Причем заговорили между собой так, как будто меня вообще не было в комнате.
А это, согласитесь, не очень вежливо.
— Он, кажется, куда-то собрался, мэм? — спросила птица с плавниками у рыбы с крыльями.
— Вы абсолютно справедливо это заметили, мэм, — ответила рыба с крыльями птице с плавниками.
— Но он еще не выслушал историю о Старушке, мэм, — сказала птица с плавниками рыбе с крыльями.
— Вы совершенно правы, мэм, — ответила рыба с крыльями птице с плавниками. — Сейчас ему придется ее выслушать, мэм.
И, продолжая разговор подобным образом, эти двое (Тилли и Вилли) поведали мне следующую историю (которая, признаюсь, необычайно меня взволновала):
История, рассказанная рыбой с крыльями и птицей с плавниками из квартиры № 15— О даме почтенной мы будем сейчасРассказывать сказку, а может, рассказ.
Поможете, мэм?— Ну, конечно же, мэм!Начните с конца, я продолжу затем.
— С конца? Ну, тогда надо вспомнить о том,Как дама гуляла в саду под зонтом.И, видно, в ударе в тот вечер была —Коллайдер адронный вдруг изобрела.
Вы помните, мэм?— Ну, конечно же, мэм!Хочу рассказать я о цирке меж тем.
О цирке, который зовут «Дю Солей».По мне, так на свете нет цирка милей.И дама работала клоуном там,Хоть эта работа совсем не для дам.
Согласны вы, мэм?— Ну, конечно же, мэм!Ведь это не дамское дело совсем.
Однако историю помню одну,Как летом летала она на Луну.Нил Армстронг как раз вместе с нею леталИ много чудесного там повидал.
Вы слышали, мэм?— Ну, конечно же, мэм!Со слухом пока не имела проблем.
А я вспоминаю красоты тех мест,Где дамою был покорен Эверест.Да, путь на вершину ужасно тернист,Но дама взошла, как лихой альпинист.
Вы видели, мэм?— Ну, конечно же, мэм!Вот только зачем это даме, зачем?
— Так жить интересней, когда есть задор.А помните, дама затеяла спор?С Альбертом Эйнштейном про антитела,Полемика жаркой, поверьте, была.
Вы верите, мэм?— Ну, конечно же, мэм!А что с ней случилось ещё перед тем?
— Ещё перед тем? Было ей мало лет.Она побежала за кроликом вслед,За белым таким, и свалилась в нору.Летела полдня. Я нисколько не вру.Когда же упала на пол в глубине,Тогда очутилась в чудесной стране.
Читали вы, мэм?— Ну, конечно же, мэм!Известна история эта всем-всем.
О даме почтенной закончим сейчасЧудесный и сказочный этот рассказ.Мы сказкам не верим, ты тоже не верь,Но сказка ли это, подумай теперь.
Глава 23
Реликтовый лес
Неожиданно кто-то схватил меня за руку и куда-то потащил.
Это случилось так быстро, что я даже не успел попрощаться со Старушкой и ее домочадцами: Тилли, Вилли и Билли. Да что там!
Я даже не успел разглядеть, кто, собственно, этот кто-то и куда он меня тащит!
Кругом мелькали какие-то окна, хлопали какие-то двери и вереницы комнат сменяли друг друга. Мы то оказывались в огромных залах с нарядной публикой, то в пустых комнатенках. Потолки в них были такие низкие, что мне приходилось сгибаться в три погибели.
Мы бежали и падали, падали и бежали, без остановки и перерыва на обед. Мне казалось, что мы бежим уже целую вечность. Что мы, наверное, уже добежали до железнодорожного вокзала (он от нас в четырех автобусных остановках), и я уже как будто слышал стук колес и громкий голос радиопередатчика:
Но я ошибся. Это был никакой не поезд, а лодка.
Маленькая лодка, в которую мы прыгнули и в которой потом долго куда-то плыли в потемках. Над нашими головами (хотя я не был уверен, что у моего попутчика была голова) картавыми голосами кричали большие птицы. Мне то и дело приходилось выпутываться из каких-то лиан, в которых то и дело мелькали человекообразные обезьяны. Или обезьянообразные люди, этого я не знал.
Я не мог разглядеть. В этой темнотище я не мог разглядеть даже лица моего молчаливого попутчика (или провожатого?)…