Константин Боровков - Первая История про Юлю Первую
Юля с размаха влетела в облако, как будто это была очень мягкая большая подушка. Пу-у-у-у — погрузилась она в эту подушку глубоко-глубоко, гася свою скорость. Облако промялось под ней очень сильно, и когда она наконец остановилась, левая ее нога даже проскочила насквозь. Юля почувствовала, как проскочившая нога заболталась внизу в пустоте. Она быстро подобрала ее, и облако плавно выправилось, подняв Юлю обратно на свой верх.
— Привет! — окликнула ее там Си. — Вот видишь, и нечего было бояться.
— Вижу, — отозвалась Юля. Она посмотрела вниз, на начинающиеся в каких-то десяти метрах ниже по склону острые камни, и тихо добавила:
— Было чего…
33. Назад в город
— Ладно, поехали в город, — сказала Си. Она спрыгнула с облака и оттащила его от горы. Облетев облако, она уперлась в него с другой стороны и стала толкать в сторону долины. Облако с восседавшей на нем Юлей поплыло в воздухе от Хрустальной Горы, и вскоре та уже возвышалась где-то далеко-далеко позади.
Насколько же веселее было это воздушное путешествие днем давешней ночной гонки! Все вокруг преобразилось, было наполнено светом и покоем. Внизу проплывали назад сперва небольшие горы, потом холмы. Вот облако было уже над долиной и приблизилось к городу, празднично красневшему внизу черепицей своих крыш. Даже замок на холме не выглядел больше мрачным.
— Ага, — подала сзади голос Си. — Теперь бы нам надо вниз… Об этом я как-то и не подумала.
— Знаешь что, — начала было сердито Юля, но ее перебил возникший откуда ни возьмись Солнечный Зайчик:
— Кажется, дождь собирается! — сообщил он и снова исчез.
Юля посмотрела вверх, по сторонам — но туч нигде не было. "О чем это он?" — подумала было она, но тут же почувствовала, что сидит на мокром. Она посмотрела вниз — о, ужас! Облако под ней все съежилось, посерело и действительно начало выпадать дождем! Не успела Юля как следует испугаться, как она уже падала вместе с капельками дождя вниз.
Но капельки были очень маленькие и спускались вниз так медленно! Юля падала вместе с ними в своем колоколом раздувшемся длинном платье и думала уже только о том, как не попасть на крышу какого-нибудь высокого дома. Она быстро научилась управлять своим падением, подбирая платье то с одной, то с другой стороны. Поэтому ей без большого труда удалось миновать острый шпиль ратуши и приземлиться на площади перед ней.
Каменная мостовая весело блестела после дождя в лучах снова засиявшего на месте вылившейся тучки солнца. Юля стряхнула с себя капельки воды и огляделась вокруг. Площадь была пуста. Никого не было видно и в окнах выходящих на нее зданий. Юля пожала плечами, задумалась на мгновение — и решительно пошла к гроту в основании холма, размахивая на ходу Ножницами Судеб. Подойдя к двери, через которую их с дядей Пихто втащили совсем недавно стражники, она занесла было для удара руку. Но дверь внезапно сама распахнулась, и на ее пороге возникли из темноты сам дядя Пихто и с ним — целая ватага мышей во главе с Ми. Дядя Пихто был весь чумазый, с головы до пят. Но на его покрытом копотью лице сияли веселые голубые глаза.
— Ура! — закричала Юля и бросилась к своим друзьям. — Как я рада, дядя Пихто! Я думала, ты совсем растрескаешься…
— Ничего, — успокоил ее дядя Пихто, — вот подкоптился только немного и икаю от той дряни, что во мне кипятили.
— А где Компост? — обеспокоенно спросила Юля.
— Не волнуйся, он опять стал безобидным, — поспешила успокоить ее Ми, — он спит сейчас наверху, в башне. А когда проснется, ничего не будет помнить и пойдет скорее искать свои кабачки…
— Посмотрите, посмотрите, — раздался сверху голос Си. Юля сейчас точь-в-точь как у нас на картине! Только короны не хватает.
— Пока не хватает, — со значением сказала Ми. — И чему тут удивляться? Ведь ту картину как раз сейчас пишет для нас городской художник. Во-о-он его окно на чердаке, видите? Он нас тоже видит: смотрит в подзорную трубу и рисует!
— А… почему в трубу он смотрит? — удивилась теперь Юля. Так просто нельзя нарисовать?
— Деликатный он больно, — пожала плечами Ми, — стесняется очень.
Разговаривая, Юля двигалась с дядей Пихто и мышами от холма, и теперь они поравнялись со старым зданием ратуши. Хлоп! — хлопнула вдруг парадная дверь, и из ратуши выскочил невысокий бойкий и нарядно одетый человек в усах и в шляпе с перьями. Подбежав к Юле, он почтительно склонился перед ней в поклоне и, сняв шляпу, обмахнул ей свои сапоги.
— О, великодушная спасительница! — воскликнул он, распрямляясь. — Позволь приветствовать тебя в спасенном тобой городе Томатбурге!
— Спасибо, — растерянно ответила Юля, — а вы… кто?
— Я главный герольд Томатбурга! — и он вновь поклонился. — Но сейчас я — временный бургомистр нашего славного города.
— А где же настоящий бургомистр? И советники? — удивилась Юля. Она уже знала, что герольд всегда только выкликал разные новые указы и вообще был в лучшем случае церемономейстером, то есть распорядителем, а не управителем города.
— Бежали с позором. Испугались. Были причастны. Только герольд чист, — кратко объяснил герольд и кротко улыбнулся. А сейчас мы будем вас чествовать! — объявил он и хлопнул три раза в ладоши. Раздался глухой топот, и на площадь выбежали человек десять стражников. Они выстроились, тяжело дыша, вдоль ратуши, а у дверей ее замерли тип в желто-синем и верзила в сине-желтом камзолах. Юля испуганно попятилась, но герольд поспешил ее успокоить:
— О, не волнуйтесь! Это верные слуги города, стражи порядка и покоя!
— Но… ведь они злые?! Они помогали Компосту и Пом-и-Дору!
— Да что вы! Они ведь что? Они — люди подневольные. Они только выполняли приказы.
— Так точно, мы только выполняли приказы! — гаркнули в один голос стражники и что есть силы выпучили глаза.
"Ой, слышала я уже где-то эту песенку", — поморщилась Юля. Но где, она так и не вспомнила и махнула на это рукой.
— Давай, — махнул герольд рукой крайнему стражнику. Тот вытащил из-за спины сигнальный рог и подул в него. Рог хрипло загудел, и город отозвался ему стуком дверей, хлопаньем оконных створок, и через пару минут вся площадь была уже заполнена сбежавшимся народом. Герольд предусмотрительно успел пригласить Юлю и ее спутников подняться на высокую лестницу, ведущую к парадному входу в ратушу. Теперь все они стояли на возвышении над собравшейся шумевшей толпой.
Герольд оглядел площадь, вытащил из-за пазухи свиток пергамента и прокашлялся. Люди на площади притихли.
— Славные жители Томатбурга, — начал читать герольд, развернув свой свиток, — мы долго страдали под деспотичной властью коварного герцога Пом-и-Дора! И его зломудрого покровителя волшебника Компоста. Но час изволения пробил! Великая и непобедимая Юля одолела в жестокой схватке наших гонителей и подавителей!
Люди на площади восторженно закричали и стали бросать в воздух шапки.
34. Королева
Герольд поднял руку, и народ на площади постепенно успокоился. Снова протрубил рог, и стало совсем тихо.
— По трепетному и единодушному желанию всех жителей, продолжил герольд чтение свитка, — город Томатбург, а также прилегающие к нему семь деревень объявляют себя отныне и во веки веков королевством Юлианией, а Великая Юля по естественному праву победительницы, спасительницы и освободительницы объявляется его бессменной королевой Юлей Первой! Город торжественно обязуется почитать и повелеваться королеве, кормить и одевать ее, а деревни — слушаться ее и давать ей деньги на карманные расходы!
— Ух, здорово, — шепнула Юле на ухо снова оказавшаяся на ее плече Ми. — Оставайся!
— Соглашайтесь, Ваше Величество! Оставайтесь с нами! закричали в толпе на площади.
— Спасибо, — растроганно сказала Юля, — но… я хочу домой. Я очень соскучилась, мне надо домой.
Народ на площади упал на колени, послышались рыдания, крики "Останьтесь с нами, Ваше Величество! Не бросайте сиротами!" усилились. Глаза у Юли повлажнели, она почувствовала комок в горле.
— Я… не могу, — произнесла она, — мне в школу надо. И потом, я должна вернуть в класс плюшевого кролика! Я взяла его позавчера и обещала принести назад.
— О-о-о, это все меняет, Ваше Величество, — поспешил успокоить ее герольд. — Королевское слово твердое, это закон. Народ! — закричал он уже толпе на площади. — Ничего не поделаешь, Ее Величеству надо возвращаться! Придется нам жить одним. Будет у нас эта, как ее, демократия. Понятно?
Народ на площади настороженно замолчал. Потом чей-то недовольный голос спросил:
— Это как же так? А кто о нас думать и заботиться будет, а?
— Вот вы сами и будете, граждане, — ответил герольд.
— Ух-ты, ах-ты, разбежался! Это что же, без революции тихо-мирно и сразу от монархии к демократии? Так не пойдет! раздался еще чей-то громкий голос на площади.
