Анна Сазонова - Тайны Чернолесья. Пробуждение
— Вот такие вот дела, Кассий. И передай приору, что-то тревожно мне. Там, на юге Чернолесья вроде бы все и тихо стало теперь, но все же… все же… то ли предчувствие, то ли просто ощущение чужого вмешательства в ткань Равновесия. И Великий Шаман троляриев явно обеспокоен. Не зря, ох не зря он нашел меня, когда я был там. Их никогда толком не понять, но те строки, что он передал, отдай приору. Жаль, что мы не можем так же свободно общаться, как в древности. Я не бард-предсказатель, я стихийник, потому не могу ни сам предвидеть, ни верно толковать то, что узнал. Ты ничего не чувствуешь?
— Вид, — тон Кассия стал утомленным, как будто он уже по двадцатому кругу объяснял одно и то же, — все, что я чувствовал и видел, я уже не по разу рассказывал и тебе, и кругу чародеев, и приору лично. И тебе это отлично известно. Потому оставим это. Силену я передам и письмо и все, что ты рассказал на словах. Долго ты там бродил, жду тебя уже неделю сверху той, о которой уговаривались. Хотя то и к лучшему вышло.
— Да, что там с девочкой? Ты не заберешь ее в школу сам? — Видий поставил миски с кашей, приправленной мясом, на стол и присел на лавку. — Она действительно так уж сильна?
— Да, ей дана власть над силой, она сможет стать могущественной чародейкой, если ее правильно обучить. Но я считаю, что отправлять ее в школу рано. Она открытая, светлая и бесхитростная какая-то. Очень старательная и ответственная. Пытается все делать правильно, и есть в ней что-то такое… не знаю, как передать словами. Ты меня знаешь, Вид, так вот, я все время ловил себя на том, что хочу улыбнуться ей, — воин задумчиво отставил кружку. Я считаю, что ты сам должен заняться ее обучением в ближайшие несколько лет. Рассказать, объяснить, помочь справиться с силой. А потом уже в школе доведут этот процесс до конца. Но у нее уже будет какая-то база знаний и представлений о чародействе. Ты сумеешь огранить бриллиант таланта, ты хороший учитель, а в столице потом просто отшлифуют и вставят в оправу. Сейчас она больше потеряет, чем приобретет, если ее сразу отправить в город.
— Заставила, значит, тебя улыбаться… — в удивлении приподнял седые брови старик. — Что ж, посмотрим на вашу талантливую ученицу.
— Твою, Видий, твою, а не «вашу».
— А вот это я решу завтра, когда ее увижу. Стоит ли девочка таких хлопот, — Видий кивнул на стол. — Давай ужинать, что ли. Поздно уже.
— Тебе это тоже пойдет на пользу, — Касс придвинул к себе миску с кашей и взялся за ложку, — а то сидишь в своем Чернолесье, как одинокий волк безвылазно. С тех пор как уехал Ирий, совсем одичал.
— Не надо, Касс, знаешь же, что привыкаю я к ученикам, как к родным. А Ирий… он был как сын мне. Нелепая, глупая гибель. Снова… не хочу, — обрезал нить разговора отшельник, и тоже принялся за еду.
Какое-то время, мужчины молча ужинали. Тишина не угнетала их и не вызывала чувства неловкости. Раздавался только стук деревянной посуды да шум качающихся и скрипящих от ветра деревьев за открытым окном. Доев, старик отодвинул миску, встал и наполнил еще раз кружки отваром из трав.
— Может, все же сходишь к алтарю… — он убрал со стола опустевшую посуду и опять присел рядом с другом. — Столько времени прошло…
— Нет, Вид, мы уже говорили об этом не раз. Я оплатил ту ошибку сполна, я ничем больше не обязан силе, а она мне. Та мелочь, что я использую, не в счет. Вряд ли она как то влияет на Равновесие, — Касс выпил отвар и поднялся с лавки. — Пойду.
— Ты упертый баран, Кассий. Но решать тебе, — старик тоже встал, — Куда тебя несет на ночь? Остался бы до утра.
— Мне все равно когда идти, днем или ночью. Отдохнул, пока ждал тебя. Я и так уже задержался, а лишняя неделя в моей жизни может иметь значение. Не для силы, так для политики. Спасибо за ужин, — он уже взялся за ручку двери, но обернулся и добавил, — Поспеши забрать девочку. Я ее предупредил, но все же… она уже два дня там один на один со своими новоприобретенными способностями, как бы чего не натворила по незнанию. До встречи. Не провожай.
— Сам знаю. Не маленький, — проворчал старик и все же вышел за гостем. Касс уже бесшумно растворился в ночной темноте леса. — Легкой дороги тебе, Страж, и удачного возвращения.
5
Как всегда рано утром мы все собрались на кухне. Там нас ждало приятное событие — пришел кузнец Феодий и сказал, что Сенька уже встает и свободно ходит по дому. Возможно, что сегодня или завтра знахарка разрешит ему выходить на улицу, и он нас навестит. Я была очень рада, что для него все закончилось благополучно. Вчера отсутствие известий меня тревожило, но сбегать к нему я просто не смогла. Получив от меня, да и вообще от всех нас, пожелания для Сеньки в скорейшем выздоровлении, кузнец удалился по своим делам, а мы позавтракали и пошли к тетке в общую комнату трактира за распоряжениями на день.
Хозяйка где-то задержалась, и нам пришлось ее ждать. Скучая, мы разбрелись по комнате. Девчонки о чем-то шушукались между собой, а я бесцельно разглядывала обстановку. Мой взгляд случайно зацепился за какой-то ворох тряпичных лоскутков, валявшийся на конторке, за которой Анисия вела свои дела. Сердце мое замерло в нехорошем предчувствии, и я подошла ближе, проверить свою догадку, надеясь, что я ошибаюсь.
— Зачем!? — грудь мою сдавило отчаяние, когда я подняла со стола обрезки моей вчерашней работы. — Как ты могла!? Она была такая… красивая… — мне было до слез жаль той волшебной картинки. Я просто села на лавку и заплакала навзрыд, прижимая к груди то, что осталось от вчерашней вышивки. И дело даже было не в том, что она моя, я не понимала, как можно уничтожить красоту…
Именно в этот момент в комнату вошла тетка. Картина, которую она застала, была несколько пугающей. Девчонки, сбившись в кучку, стояли растерянные и молчали. Баська была красная как помидор, а я, обычно старавшаяся никому не показывать слез, сидела на скамье и плакала навзрыд, комкая в руках лоскутки того, чем вчера так гордилась.
— Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?! — тетушкин голос слышался, как сквозь вату, но мне было все равно, что она говорит или делает. Девчонки что-то лепетали ей в ответ, только я не слушала.
Я расправила эти лоскуточки уничтоженной вышивки у себя на коленках и попыталась заставить ткань стать целой, снова срастись нитями в единую картину, но все мои попытки разбивались вдребезги о невозможность каждой ниточки найти свой конец. Где-то там, снаружи моего мира, на котором я сконцентрировала внимание, раздавались голоса, о чем-то спорили и ругались, но я не слушала их. Снова и снова, упрямо пытаясь починить порванное и порезанное, найти способ отремонтировать, с помощью власти над силой менять реальность. Ничего не получалось. Ужасно устав, как будто из меня выкачали все силы, я пришла в отчаяние и бросила бесплодные попытки.
Баськин голос, доказывающий что-то тетке, донесся до меня сквозь пелену безысходности. Я вдруг вспомнила, как она всегда старалась задеть меня побольнее, как всегда всем стремилась показать, что она тут самая главная из нас, самая умная и самая красивая. Как не любила, когда ее хоть в чем-то кто-то превосходил. Я подняла заплаканные глаза на спорящих между собой девочек и наткнулась взглядом на роскошную косу моей соперницы, мотающуюся из стороны в сторону в такт энергичным кивкам ее владелицы. И из отчаяния появилась злость. Всего несколько дней назад я смотрела на эту же косу, мечтая о том, чтоб она позеленела. И мне так захотелось сейчас исполнить эту свою мечту. «Пусть Баська тоже лишится чего-то дорогого ей!» Я не знала как, но откуда-то изнутри меня потянулась тонкая нить, которую я вплела в свое свое горячее желание увидеть, как русые завитки волос темнеют, приобретая ядовитый зеленый цвет… например, крапивы… да… да, именно крапивы, такой же кусачей и злобной как и сама Баська. Все чувства во мне были вытеснены этим желанием…я почти видела…
Опомнилась я от истошного девчоночьего визга. Обе Баськины подружки пронзительно визжа, медленно отступали к двери, не сводя глаз… с ее головы. Анисия же, наоборот, всплеснув руками, бросилась к племяннице и схватила ее за плечи, прижав к себе и бормоча в ужасе что-то невнятное:
— Басенька, ты только не волнуйся, милая, мы все поправим… наверняка можно что-то сделать…
Увидев, во что превратились Баськины волосы наяву, а не в моих грезах, я тоже была готова завизжать. Она же сама, еще ни о чем не догадываясь, смотрела с недоумением на переполох и суматоху. Потом, заподозрив что-то неладное, недоуменно попыталась вырваться из теткиных объятий, чтобы подойти к зеркалу, которое висело у входа для посетителей. Наконец ей это удалось и она уставилась на свое отражение в совершеннейшем остолбенении, открывая и закрывая рот, не произнося ни звука и подняв руки вверх, как бы желая схватиться за голову, но не решаясь сделать это. А посмотреть было на что! Как всегда, в любом деле, я перестаралась. Вместо того, чтоб придать Баськиным волосам зеленый оттенок, я преобразовала их во что-то жуткое. Зеленая, травянистая масса, росла из головы, вместо русых кос. Коса почти расплелась и струилась тонкими, жгучими стеблями крапивы по спине девочки, кое-где даже выпустив листья и усики. Мы втроем замерли в шоке, визг оборвался, девчонки уже тихо подвывали у двери. Я ЭТОГО не хотела! Я вообще осознанно не собиралась ничего делать с Баськиными волосами. Хотела — да, но если бы подумала, то не стала. Раскаяние затопило меня волной стыда. «Светлая Дева, не от этого ли предостерегал Касс в лесу?»
