Владимир Алеников - Богатырская история (сборник)
– Ладно, так и быть, иди! – согласился Старик Часовщик. – И смотри мне! – погрозил он пальцем просиявшему внуку.
– Не теряйте меня из виду! – воскликнул Лучик и проскользнул в дверную щёлку.
Часовщик распахнул дверь.
– Ну и дождь! – пробурчал он, поёживаясь.
– Не волнуйтесь, – сказала Так, раскрывая зонт. – Зонт большой, мы все поместимся.
– А я и не волнуюсь, – усмехнулся Старик Часовщик. – Я же всё-таки не сахарный, не растаю!
И они пошли вслед за мелькающим между деревьев Лучиком.
Глава восьмая
Подземелье
А сейчас представьте себе ужасное мрачное подземелье, где содержит своих пленников Сокивкенс. Свет туда почти никогда не проникает, и в тоскливом полумраке можно с трудом разглядеть отовсюду собранные отвратительной колдуньей часы.
Каких только часов тут нету: обычные наручные, карманные на длинных цепочках и с крышечками, песочные, настенные, часы с кукушками и без, часы-будильники и даже солнечные часы. А также затесавшийся в эту компанию нахохлившийся петух, гордый гребень которого уныло повис.
И вот все эти часы с грустным перезвоном поют следующую печальную песню:
Мы истерзаны, переломаны,Навсегда мы здесь замурованы.Нам не выйти отсюда никак,Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.
Долго мучали нас, разбивали нас,И толчёный кирпич засыпали в нас,Мы теперь не часы, мы лишь брак,Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.
И никто из беды нас не выручит,И никто никогда нас не вылечит,Мы пропали, погибли за так,Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.
И вот, пока они так пели, где-то высоко наверху заскрипели ржавые петлицы тяжёлой железной двери, и оттуда послышались шаги.
А вскоре свет фонарика, который держала в руке мерзкая Сокивкенс, осветил стёртые каменные ступеньки, а потом перенёсся на изуродованные часы.
– Вниз шагом…арш! – раздался гнусавый голос колдуньи.
Прямо перед Сокивкенс, уткнувшись куда-то в пространство невидящим взглядом, шагал Тик.
– Не спотыкаться! – покрикивала сзади отвратительная колдунья. – Так, молодца! Ещё три ступеньки! Прямо шагай! Налево! Ну всё, вот мы и на месте. Пришли, стало быть.
Колдунья с усмешкой оглядела испорченные притихшие часы.
– Что, голубчики, песни поёте? Пойте, пойте, я не возражаю. Даже напротив, одобряю. Раз поёте, значит, ещё не до конца сломаны. А молчите – кто вас разберёт! А я вот вам товарища привела. Всё веселее будет! Ты, Тик, становись сюда! Вот так! Давай-ка мы тебя привяжем!
Тик безмолвно повиновался.
Колдунья ловко привязала его к торчащим из стены кольцам.
– Вот и славненько, – захихикала она, потирая руки. – Ладненько, пойду-ка ещё погляжу. Вдруг где какие часы остались. Ну, а потом уж будем отдыхать! Столько, сколько душе угодно. Хе-хе-хе! Как говорится, сделал дело – гуляй смело! Эх, бабка, – погладила она себя по косматой седой голове, – вот умница, вот разумница, в твои-то годы такие дела ворочать! Не скучайте, мои родненькие! Скоро вернусь! – пообещала Сокивкенс и заковыляла вверх по лестнице.
Но потом, вспомнив что-то, приостановилась.
– А ты, Тик, можешь проснуться! – проскрипела она. – Раз, два, три! Проснись – не ленись! Чувствуй себя как дома!
И снова, гнусно захихикав, колдунья наконец удалилась.
Сверху донёсся скрип несмазанной двери, а потом звук закрываемой железной щеколды. Затем всё стихло.
Тик с удивлением всматривался в окружающий его полумрак.
– Что это? – спросил он. – Где я? Так, ты где? Эй!
В ответ раздался странный звук.
– Буль-буль-буль. Не кричи! Буль-буль-буль.
– Кто это булькает? – поразился Тик.
– Это мы, – раздалось из темноты.
– Кто вы? – осторожно спросил Тик.
– Мы – Наручные часы. Буль-буль-буль.
Тик с облегчением вздохнул. Любые часы на свете так или иначе приходились ему родственниками.
И дальше произошёл у него с Наручными часами следующий необычный разговор.
Тик: А зачем вы булькаете, позвольте вас спросить?
Наручные часы: Потому что мы в кувшине с водой. Буль-буль-буль.
Тик: А где моя сестра Так?
Наручные часы: Мы не знаем. Буль-буль-буль.
Тик: Понятно. А сам я где? Надо же, ничего не помню.
Наручные часы: Ты в подземелье колдуньи Сокивкенс, буль-буль-буль. Она решила остановить время и потому собирает сюда все часы на свете. Здесь она нас ломает и портит, буль-буль-буль. Скоро время остановится совсем, и мы здесь все окончательно погибнем. Буль-буль.
Тик: Ну и ну! А почему вы в кувшине?
Наручные часы: Потому что Сокивкенс, буль-буль, ничего не могла с нами сделать, буль-буль-буль. Она нас била, разбивала, а мы, буль-буль, противоударные. Тогда она нас бросила в воду, чтобы мы, буль-буль, заржавели. Но она не знает, что мы, буль-буль, гер-ме-ти-чес-ки-е и во-до-не-про-ни-ца-е-мы-е. Так что мы, буль-буль, живы-здоровы. Тьфу, тьфу, буль-буль!
Тик: Так-так, ясно. А где же остальные часы?
Наручные часы: Все здесь, буль-буль-буль. Все сломаны и замучены. Вон, видишь рядом с собой столбик и циферблат, буль-буль?
Тик присмотрелся и на самом деле увидел странный конусовидный столбик.
– Теперь вижу, – сказал он. – Что это?
– Это – Солнечные часы, – ответили Наручные часы. – Но без Солнца они мертвы. Сокивкенс притащила их сюда прошлой ночью, и с тех пор они не сказали ни словечка. Буль-буль.
Тик переступил с ноги на ногу и наткнулся на что-то острое.
– Ой! – вскрикнул он. – Тут что-то острое под ногой!
– Это осколки Песочных часов, – грустно объяснили Наручные часы. – Сокивкенс разбила их, вытряхнула из них весь песок и насыпала его в Будильник. С тех пор и Будильник, и они молчат. Буль-буль-буль.
– Противная ведьма! – возмутился Тик.
Он попытался освободиться, и вдруг в темноте послышалось хлопанье крыльев.
– Что это? – испугался Тик. – Летучая мышь? Я их боюсь!
– Нет, не волнуйся, – успокоили его Наручные часы. – Это Петух, буль-буль. Сокивкенс хочет зарезать его завтра утром, чтобы отпраздновать победу, буль-буль-буль. А пока что она привязала его за ногу к стенке, а на клюв ему нацепила резинку, чтобы он не мог кукарекать и тем самым, буль-буль, возвещать который час. Так что он теперь тоже молчит. Но, правда, с ним всё-таки можно переговариваться, буль-буль.
– Это каким же образом?
– Если он с чем-то не согласен, – объяснили Наручные часы, – и хочет сказать «нет», буль-буль, он хлопает крыльями два раза, а если – «да», то один раз, буль-буль.
– Это правда? – спросил Тик у невидимого Петуха.
Из темноты снова раздалось хлопанье крыльев. Один раз.
– Тебя завтра зарежут? – ужаснулся Тик.
Крылья снова хлопнули один раз.
Тик задумался.
– А ты не можешь оборвать верёвку? – спросил он.
Хлопанье крыльев раздалось дважды.
– Бедняга! – вздохнул Тик. – Но не отчаивайся! Я постараюсь тебе помочь.
Снова дважды хлопнули крылья.
– Нет? – удивился Тик. – Но почему нет? Ты считаешь, что ничего не выйдет?
Один хлопок.
– Ну, это мы ещё посмотрим! – возмутился Тик.
Он начал вертеться, пытаясь освободиться от тугой верёвки, которой связала его колдунья.
И в этот момент услышал тихое попискивание.
Тик замер.
– А это ещё что такое? – понизив голос, спросил он.
И через паузу услышал грустный ответ:
– Это Кукушка, буль-буль.
– Какая ещё Кукушка? – удивился Тик.
– Кукушка из Часов-ходиков, – пояснили Наручные часы. – Колдунья повесила замочек на дверцу её домика, и бедная Кукушка не может теперь высунуться, чтобы вдохнуть воздуха и возвестить время. Вот такие у нас грустные дела! Буль-буль-буль-буль-буль! – снова раздалось печальное бульканье.
Теперь Тик стал различать и другие звуки. Кто-то справа явственно кряхтел.
– А кто это там кряхтит? – не выдержал Тик.
– А это Карманные часы, буль-буль. Сокивкенс положила на них гири от Стенных часов, и они теперь не могут открыть крышку, чтобы показать время. И говорить тоже не могут, только лишь кряхтят под тяжестью гирь. Буль-буль, – грустно заключили Наручные часы.
Тик призадумался.
– Понятно, – пробормотал он. А потом набрал воздуха и громко провозгласил: – Послушайте меня, братья часы! Все, кто здесь есть! Все, кто ещё не сломан до конца! Если кто-нибудь из вас поможет мне развязать руки, я попытаюсь вас освободить! Вы меня слышите? Я – Тик, длинная стрелка часов-путешественников!
Тик замолчал и прислушался.
Сначала ответом ему было молчание, а потом после долгой паузы из окружающей его тьмы стали доноситься голоса.
– Мы не можем! Мы не можем! – безнадёжно повторяли они.
Дважды хлопнули крылья привязанного неподалёку Петуха.
