Филип Пулман - Граф Карлштайн

Собственноручно засвидетельствовано:

Рассказ мисс Августы Давенпорт

Покинув замок Карлштайн, я, должна сознаться, почувствовала себя трижды огорченной и разочарованной, а ведь я подобного чувства не испытывала с тех пор, как в диких пустынях Туркестана меня окружили дикие кочевники. Но и тогда, и сейчас я сумела взять себя в руки и убедить себя в том, что истинная английская леди может и должна подняться выше любых обстоятельств, если у нее есть голова на плечах и заряженный пистолет. А у меня обе эти вещи имелись, и я, засунув пистолет поглубже в муфту, отправилась на поиски тихого местечка, где можно было бы спокойно все обдумать. Очень скоро я отыскала заброшенное кладбище в каменистой горной лощине. Место было просто замечательное! Эти скалы не только заставляли с интересом присматриваться к очевидным следам геологических сдвигов и новообразований, но и создавали ту самую мрачную атмосферу, которая так пугает людей суеверных, заставляя их объявлять подобные места логовом дьявола или утверждать, что там водятся привидения, — словом, всячески этих мест избегать. А мне именно это и было нужно. Я хотела побыть в одиночестве. Но ближе к обеду я, однако, пожалела, что тот дурак полицейский запретил мне появляться в деревне, — ведь нужно же мне было где-то ночевать. К счастью, у меня имелась весьма полезная складная тележка компании «Гермес», в которой было все необходимое для жизни, так что, придя к определенным заключениям относительно графа Карлштайна, я уверенно двинулась от старого кладбища вниз, по направлению к лесу, где, как я полагала, можно будет найти уединенную полянку и поставить палатку. К сожалению, моя служанка Элиза так и не сумела меня отыскать. Элиза — девушка весьма практичная (что уже хорошо) и добрая (что еще лучше), но, увы, очень недалекая (что просто плохо). И она, конечно же, окажется не более способна одна пойти в сумерки по пустынной дороге на кладбище — даже если там никаких привидений и нет, — чем разобраться в системе дифференциальных исчислений. Я бы даже и просить ее об этом никогда не стала. И все же мне было жаль, что ее со мной нет. Судите сами, сколь сильно я удивилась, встретив за поворотом дороги… мою Элизу собственной персоной! Девушка оживленно беседовала с каким-то молодым человеком, очевидно чьим-то слугой, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Она была совершенно поглощена разговором, и я окликнула ее.

— Ой! Мисс Давенпорт! Слава богу, с вами все в порядке! И слава богу, что мы вас нашли! — воскликнула она.

Я заметила, что, уж скорее, это я ее нашла, и рассказала, как меня встретил граф. Элиза в ужасе всплеснула руками.

— Ах, злодей! — вскричала она. — Да если б мы знали, так никогда б не согласились искать их! Ах, чудовище! Предатель! Обманщик!..

Я никак не могла понять, о ком она говорит. Я дала ей возможность выплеснуть эмоции, а сама тем временем рассматривала молодого человека.

— Мы с вами прежде не встречались? — поинтересовалась я.

— Видите ли, мадам, я взял на себя смелость сопровождать вашу служанку, желая обеспечить ее защиту в этих диких местах, — сказал он. — Да, я имел честь служить вам и раньше. У меня когда-то была карета, мадам, и это я привез вас в Женеву, а во время этой поездки имел удовольствие познакомиться с мисс Элизой…

Неглупый, красноречивый и вежливый молодой человек. Мне он поправился. И даже в сумерках было видно, что эти двое влюблены друг в друга.

— Как ваше имя?

— Макс Гриндофф, к вашим услугам, мадам.

— Значит, вы кучер? Вы, кажется, так сказали?

— Больше уже нет, мадам. Я личный слуга и помощник одного джентльмена, можно сказать, его старший лакей. Мой хозяин — великий доктор Кадаверецци, владелец знаменитой кунсткамеры, мадам.

— Хм… Ясно. Итак, Элиза, ты говорила, что никогда бы не согласилась искать их. Кого ты имела в виду?

— Да девочек, мисс! Шарлотту и Люси!

— Объясни толком.

Она объяснила. И пока она говорила, план графа Карлштайна (но не причины, побудившие его прибегнуть к подобному плану) стал мне практически ясен. Он обращался с девочками так дурно, что они убежали, но он скрыл это от меня, наврав что-то насчет их болезни, а теперь во что бы то ни стало пытается снова их поймать.

— Придется мне этим заняться, — сказала я. — Скажите, мой дорогой Гриндофф, вы ведь с самого утра ищете этих девочек, верно?

— В общем, мадам… — Он неловко переминался с ноги на ногу.

— Но, видимо, без какого бы то ни было успеха?

— Абсолютно безо всякого успеха, мадам! Эти леса невероятно огромны, и девочки могли спрятаться где угодно. Они могли даже за горы уйти, в соседнюю долину или дальше, в Италию…

— Чушь и ерунда! Так далеко отсюда они уйти не могли. Нет, поступить нам следует так… Граф Карлштайн знает о том, что я лицо заинтересованное, и второй мой визит в замок уже не застанет его врасплох. Но вас он не знает. Вам придется подняться в замок, дорогой Гриндофф.

— Что? Мне, мадам? Зачем это? Вы уж извините за вопросы, мадам, но…

— Чтобы кое-что выяснить. Во-первых, почему девочки убежали. Порасспрашивайте слуг. Сходите на кухню, познакомьтесь с людьми. Я уверена, вы вполне справитесь.

— Но мой хозяин, мадам… — пробормотал Макс. — Он ведь будет ждать меня в «Веселом охотнике». Ему сегодня вечером представление давать.

— Ну, если вы поторопитесь, то вполне успеете и в замок сходить, и вернуться в таверну. Причем задолго до начала представления.

— Тебе придется оставить нам свой тромбон, Макси, — сказала Элиза.

— Это не тромбон, Элиза, а почтовый рожок, — поправил он ее.

Рожок представлял собой длинную прямую бронзовую трубку, и я попросила Макса позволить мне рассмотреть ее повнимательней.

— Знаете, я как-то видела южноамериканское духовое ружье… — задумчиво сказала я. — На выставке, устроенной синьором Ролиполио в Кларенс-Гарденз. Так вот, это ружье было очень похоже на ваш рожок, Макс. Синьор Ролиполио был так любезен, что продемонстрировал мне, как стреляют из духового ружья… Позвольте-ка…

Среди моих запасов всегда довольно почетное место занимает мешочек с сухим горохом. Я сунула несколько горошин в медный рожок, в качестве цели выбрав деревце, росшее неподалеку, и дунула в мундштук. Горошина вылетела из раструба рожка и с силой врезалась в тонкий ствол.

— Вот это да! Никогда еще такого не видал! — восхитился Макс Гриндофф. — Отличный фокус, честное слово! Уверен, что мой хозяин с удовольствием вставил бы такой номер в свое представление.

— Ох, Макси! Только, пожалуйста, будь осторожен! — воскликнула Элиза. — Постарайся, любимый, чтобы тебя не поймали, не то граф запрет тебя в подвале замка!

— Ну, я… как бы это выразиться…

— Элиза, — вмешалась я, — ты должна помочь мне отыскать подходящее место для ночлега. Там мы поставим палатку, а с господином Гриндоффом встретимся чуть позже, после его возвращения, в каком-нибудь подходящем местечке.

— Мы видели хижину дровосека, мисс. Вон там! Надо только чуть-чуть назад вернуться, — сказала Элиза. — Это, правда, сущие развалины, но среди них легко можно поставить вашу палатку. И там рядом есть ручей. Мы скоро увидимся с тобой, Макси, любовь моя. Хорошо?

Он раза два открыл было рот, но так ничего и не сказал. Очевидно, сила любви к Элизе сделала его неспособным сопротивляться приказам. Так что он грустно кивнул и потащился вверх по дороге, к замку.

— Превосходный молодой человек, Элиза, — заметила я.

— Должна признаться, мисс, что я влюбилась в него еще в Женеве, — сказала она. — Как только впервые увидела его на козлах — такого гордого, в аккуратной ливрее! А тромбон его так и сиял на солнце, а упряжь так и позванивала…

— Да, да, я понимаю, дорогая моя. И мне не чужда благородная страсть. Три года назад мое сердце чуть не украл синьор Ролиполио… Но, увы, нашему чувству не суждено было расцвести. Судьба разделила нас.

— Ах, дорогая мисс! — воскликнула с самым искренним сочувствием Элиза. Любой рассказ, в котором был хотя бы намек на романтические отношения, способен мгновенно растопить сердце этой бедной простушки. — Как это грустно! Как мне жаль вас! И его тоже! Держу пари, он старается избавиться от сердечных мук, уехав в дальние страны…

— Да, несомненно. Знаешь, Элиза, он был единственным мужчиной, который был равен мне по силе характера, смелости и уму. Но какая-то жалкая неурядица с паспортом или еще какими-то документами заставила его срочно покинуть ту страну. Боюсь, у него и на родине были подобные неприятности с властями. Ах, да что там… Оставим эти грустные мысли. Долг зовет нас!

И мы с Элизой двинулись по дороге к старой хижине дровосека, которой предстояло стать нашим временным убежищем.