Алан Милн - Винни-Пух и Все-Все-Все
Все попрощались со счастливым хозяином дома, и Кристофер Робин пошёл обедать со своими друзьями — Пухом и Пятачком. По дороге друзья рассказали ему об Ужасной Ошибке, которую они совершили, и, когда он кончил смеяться, все трое дружно запели Дорожную Шумелку для Снежной Погоды и пели её всю дорогу, причём Пятачок, который всё ещё был немного не в голосе, только тирлимбомбомкал.
«Конечно, кажется, что тирлимбомбомкать легко, — сказал Пятачок про себя, — но далеко не каждый и с этим сумеет справиться!»
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой в лес приходит Тигра и завтракает
Винни-Пух внезапно проснулся в полночь и насторожился. Потом он встал с постели, зажёг свечку и пошёл к буфету-проверить, не пытается ли кто-нибудь туда залезть, но там никого не было, так что он, успокоенный, вернулся обратно, задул свечку и лёг в постель. И тут он снова услышал Подозрительный Звук — тот самый, который его разбудил.
— Это ты, Пятачок? — спросил Пух.
Но это был не он.
— Входи, Кристофер Робин, — сказал Пух.
Но Кристофер Робин не вошёл.
— Завтра расскажешь, Иа, — сказал Пух сонным голосом.
Но звук продолжался.
— ВОРРАВОРРАВОРРАВОРРАВОРРА! — говорил Неизвестно Кто, и Пух вдруг почувствовал, что ему, в общем, совершенно не хочется спать.
«Что это может быть такое? — подумал он. — У нас в Лесу бывает множество всяких звуков, но этот какой-то странный. Это и не пение, и не сопение, и не хрипение… Это даже не тот звук, который издаёшь перед тем, как прочитать вслух стихи. Это какой-то незнакомый шум, и шумит какой-то незнакомый зверь. А главное, он шумит у самой моей двери. Очевидно, надо встать и попросить его перестать».
Винни встал с постели и открыл дверь.
— Привет! — сказал он, обращаясь неизвестно к кому.
— Привет! — ответил Неизвестно Кто.
— Ох! — сказал Пух. — Привет!
— Привет!
— А, это ты! — сказал Пух. — Привет!
— Привет! — сказал Чужой Зверь, недоумевая, до каких пор этот обмен приветствиями будет продолжаться.
Пух как раз собирался сказать «Привет!» в четвёртый раз, но подумал, что, пожалуй, не стоит, и вместо этого он спросил:
— А кто это?
— Я, — отвечал Голос.
— Правда? — сказал Пух. — Ну, тогда входи!
Тут Неизвестно Кто вошёл, и при свете свечи он и Пух уставились друг на друга.
— Я — Пух, — сказал Винни-Пух.
— А я — Тигра, — сказал Тигра.
— Ох! — сказал Пух. (Ведь он никогда раньше видел таких зверей.) — А Кристофер Робин знает про тебя?
— Конечно, знает! — сказал Тигра.
— Ну, — сказал Пух, — сейчас полночь, и это самое подходящее время, чтобы лечь спать, а завтра утром у нас будет мёд на завтрак. Тигры любят мёд?
— Они всё любят! — весело сказал Тигра.
— Тогда, раз они любят спать на полу, я пойду опять лягу в постель, — сказал Пух, — а завтра мы займёмся делами. Спокойной ночи!
И он лёг в постель и поскорее заснул. Первое, что он увидел утром, проснувшись, — был Тигра, который сидел перед зеркалом, уставившись на своё отражение.
— Доброе утро! — сказал Пух.
— Доброе утро! — сказал Тигра. — Смотри-ка, тут есть кто-то, точь-в-точь как я, а я думал, я только один такой.
Пух вылез из постели и начал объяснять, что такое зеркало, но едва он дошёл до самого интересного места, Тигра сказал:
— Минуточку! Извини, пожалуйста, но там кто-то лезет на твой стол!… ВОРРАВОРРАВОРРАВОРРАВОРРА! — проворчал он, схватил угол скатерти, стащил её на пол, завернулся в неё три раза, перекатился в другой конец комнаты и, после отчаянной борьбы, сунул голову из-под скатерти и весело спросил:
— Ну, кто победил? Я?
— Это моя скатерть, — сказал Пух, начиная развёртывать Тигру.
— Никогда бы не подумал, что её так зовут, — сказал Тигра.
— Её стелют на стол, и на неё потом всё ставят.
— А тогда зачем она старалась укусить меня, когда я не смотрел?
— Не думаю, чтобы она очень старалась. — сказал Пух.
— Она старалась, — сказал Титра, — но где ей со мной справиться!
Пух расстелил скатерть на столе, поставил большой горшок мёду на скатерть, и они сели завтракать.
Как только они сели, Тигра набрал полный рот мёду… и поглядел на потолок, склонив голову набок. Потом послышалось чмоканье — удивлённое чмоканье, и задумчивое чмоканье, и чмоканье, означающее: «Интересно, что же это нам такое дали?»
А потом он сказал очень решительным голосом:
— Тигры не любят мёда!
— Ай-ай-ай! — сказал Пух, стараясь показать, что его это ужасно огорчило. — А я-то думал, что они любят всё.
— Всё, кроме мёда, — сказал Тигра.
Сказать по совести, Винни-Пуху это было довольно приятно, и он поспешно сообщил Тигре, что, как только он, Пух, справится со своим завтраком, они пойдут в гости к Пятачку, и, может быть, он угостит их желудями.
— Спасибо, Пух, — сказал Тигра, — потому что как раз жёлуди Тигры любят больше всего на свете!
И вот после завтрака они отправились в гости к Пятачку, и Пух по дороге объяснял, что Пятачок — очень Маленькое Существо и не любит, когда на него наскакивают, так что он, Пух, просит Тигру не очень распрыгиваться для первого знакомства, а Тигра, который всю дорогу прятался за деревьями, то вдруг выскакивал из засады, стараясь поймать тень Пуха, когда она не смотрела, отвечал, что Тигры наскакивают только до завтрака, а едва они съедят немного желудей, они становятся Тихими и Вежливыми. Так они незаметно дошли до дверей Пятачка и постучали.
— Здравствуй, Пух, — сказал Пятачок.
— Здравствуй, Пятачок. А это — Тигра.
— П-п-правда? — спросил Пятачок, отъезжая на стуле к противоположному краю стола. — А я думал, Тигры не такие большие.
— Ого-го! Это ты не видал больших! — сказал Тигра.
— Они любят жёлуди, — сказал Пух, — поэтому мы и пришли. Потому что бедный Тигра до сих пор ещё совсем не завтракал.
Пятачок подвинул корзинку с желудями Тигре и сказал: «Угощайтесь, пожалуйста», а сам крепко прижался к Пуху и, почувствовав себя гораздо храбрее, сказал: «Так ты Тигра? Ну-ну!» — почти весёлым голосом. Но Тигра ничего не ответил, потому что рот у него был набит желудями…
Он долго и громко жевал их, а потом сказал:
— Мимы ме мюмят момумей.
А когда Пух и Пятачок спросили: «Что, что?» — он сказал:
— Мимимите! — и выбежал на улицу.
Почти в ту же секунду он вернулся и уверенно объявил:
— Тигры не любят желудей.
— А ты говорил, они любят всё, кроме мёда, — сказал Пух.
— Всё, кроме мёда и желудей, — объяснил Тигра.
Услышав это, Пух сказал: «А-а, понятно!» — а Пятачок, который был, пожалуй, немного рад, что Тигры не любят желудей, спросил:
— А как насчёт чертополоха?
— Чертополох, — сказал Тигра, — Тигры действительно любят больше всего-всего на свете!
— Тогда пойдём навестим Иа, — предложил Пятачок.
Все трое отправились в путь. Они шли, и шли, и шли и наконец пришли в тот уголок Леса, где находился Иа-Иа.
— Здравствуй, Иа! — сказал Пух. — Вот это — Тигра.
— Кто вот это? — спросил Иа.
— Вот это, — в один голос объяснили Пух и Пятачок, а Тигра улыбнулся во весь рот и ничего не сказал.
Иа обошёл вокруг Тигры два раза: сначала с одной стороны, потом с другой.
— Как, вы сказали, это называется? — спросил он, закончив осмотр.
— Тигра.
— Угу, — сказал Иа.
— Он только что пришёл, — объяснил Пятачок.
— Угу, — повторил Иа.
Он некоторое время размышлял, а потом сказал:
— А когда он уходит?
Пух стал объяснять Иа, что Тигра — большой друг Кристофера Робина и он теперь всегда будет в Лесу, а Пятачок объяснил Тигре, что он не должен обижаться на то, что сказал Иа, потому что он, то есть Иа, всегда такой угрюмый; а Иа-Иа объяснил Пятачку, что наоборот, сегодня утром он необыкновенно весел: а Тигра объяснил всем и каждому, что он до сих пор ещё не завтракал.
— Ох, так и знал, что позабуду, — сказал наконец Пух. — Тигры всегда едят чертополох — вот почему мы пришли к тебе в гости.
— Спасибо, Пух! Очень, очень тронут твоим вниманием!
— Ой, Иа, я не хотел сказать, что мы не хотели тебя видеть…
— Понятно, понятно. Словом, ваш новый полосатый друг хочет позавтракать. Вполне естественно. Как, вы говорите, его зовут?
— Тигра.
— Ну, тогда пойдём сюда, Тигра.
Иа проводил Тигру к самому колючему кусту чертополоха и для верности показал на него копытом.
— Этот кустик я берёг для своего дня рождения, — сказал он, — но, в конце концов, что такое день рождения? Сегодня он тут, а завтра его нет. Пожалуйста, Тигра, угощайся.
Тигра сказал «спасибо» и неуверенно покосился на Пуха.
— Это и есть чертополох? — шепнул он.
— Да, — сказал Пух.
