Михаэль Энде - Приключения Джима Пуговицы
Лукас не ответил. Но Джим уже знал, какое бывает у Лукаса лицо в минуты особой опасности: рот сжимается, глаза суживаются.
— На всякий случай надо держать пар, — сказал он. — Иначе конец.
— Но ведь мы не можем тут просто стоять!
Лукас только пожал плечами, и Джим больше не лез с вопросами. Если уж Лукас не знает, как быть, то дела совсем плохи.
Вой ветра звучал теперь почти злорадно. Будто Пасть Смерти хохотала:
— Хахахахахохохохоооо!
— Не отчаивайся, старина! — утешил Лукас. Но это прозвучало не очень убедительно.
Они ждали и оба напряженно думали, что делать. Выйти наружу нельзя из-за космического холода в Черных скалах. Да и что проку. Задний ход не действовал, потому что Эмма боялась шелохнуться. Сделать они ничего не могли, но что-то делать надо было. Каждая секунда промедления сокращала их и без того скудный запас угля. Пока они поддерживали огонь в топке и тщетно напрягали мозги, снаружи подготовлялось само по себе их спасение. Пар, который поднимался из трубы, замерзал в ледяном воздухе и падал на землю снегом. Белый снег покрыл черноту скал вокруг Эммы, свет в этих местах больше не поглощался, и вдруг стало видно дорогу. Посреди черного Ничто вдруг открылся кусок видимого пути, занесенный белым снегом.
Джим заметил это первый. Он продышал проталинку в морозных узорах на стекле и выглянул наружу.
— Эй, Лукас! — воскликнул он. — Посмотри!
Лукас выглянул, потом выпрямился, вздохнул и сказал:
— Мы спасены! — И закурил новую трубку.
Теперь и Эмма отважилась сдвинуться с места и дала задний ход, вновь ощутив твердую почву под колесами. И снова они, покинув светлое снежное пятно, въехали в угольно-черную тьму.
— Уууууооооххх! — стонал ветер. Похоже было, что они въезжают прямо в ревущую разверстую Пасть Смерти.
— Ооооааааахххх! — длился чудовищный зевок этой пасти. И потом они очутились на другой стороне, миновав эти жуткие ворота.
— Хиииииююююуууу! — выло позади них, но этот вой уже не был таким угрожающим. А потом и вообще смолк вдали.
У них оставалось не больше десяти лопат угля. И хоть дорога тут шла с небольшим уклоном вниз, каждую минуту в топку требовалось бросать лопату угля: одна минута — вторая — третья лопата — четвертая — пятая минута — шестая — седьмая лопата — восьмая — девятая и — десятая минута — и вот сгорела последняя лопата угля. А светлее вокруг не становилось. Паровоз катился все медленнее. Вот сейчас он остановится…
Да, в последнее мгновение они словно бы выскользнули из-под темного занавеса, и Эмма остановилась. Свет ворвался в кабину сквозь замерзшие окна, ясный солнечный свет.
— Так, Джим, — сказал Лукас. — Как ты смотришь насчет небольшого перерыва на обед?
— Я не против, — ответил Джим и с громадным облегчением вздохнул.
Они, не торопясь, отбили намерзший лед с задвижки и открыли дверь. Теплый воздух хлынул в кабину. Они выбрались наружу, чтобы их закоченевшие руки и ноги оттаяли на солнце.
Девятнадцатая глава, в которой Лукас и Джим чинят маленький вулкан
Широко расставив ноги и засунув руки в карманы, друзья стояли у паровоза и озирались вокруг.
Перед ними простиралась Земля тысячи вулканов с тысячами и тысячами огнедышащих гор разной величины. Некоторые высились как многоэтажные дома, другие были совсем маленькие, не больше кротовой норки. Одни были действующие — это означало, что они извергали пламя и дым, другие лишь слегка курились. Из некоторых вырывалась наружу лава, и они напоминали кастрюли, в которых закипела каша.
Земля беспрерывно дрожала, и в воздухе стоял грохот. Внезапно друзья ощутили толчок, с треском разверзлась неподалеку земля, и образовалась глубокая трещина.
Ближние вулканы закипели, раскаленная каша полезла через край. Тут же треснуло в другом месте.
Вдалеке высилась огромная одинокая гора — она тоже курилась дымом.
Лукас и Джим молча взирали на эту малоуютную местность.
— Хотел бы я знать, — сказал наконец Джим, — что тут начнется, когда закипит вон та большая гора. Видимо, горячей кашей зальет всю округу. Как ты думаешь, Лукас?
— Вполне возможно, — ответил Лукас. Он был занят размышлениями другого рода. — Итак, где-то тут поблизости должен быть драконий город, — пробормотал он. — Но где именно?
— Да, где? — сказал Джим. — Надо бы разузнать.
— Впрочем, что толку. Ведь мы не можем туда поехать.
— Как это? — удивился Джим. — А здесь мы застрянем в горячей каше или провалимся в трещину. Нет, тут нельзя оставаться.
— Да, но у нас нет больше угля, — сказал Лукас.
— Ах! — испугался Джим. — Я и не подумал. Это неприятный факт.
— Ужасно неприятный, — подтвердил Лукас. — Дров тоже нигде не видно — ни деревца.
Но вначале они все же сели и перекусили бутербродами, запивая чаем мнимого великана из золотого термоса ландайского императора. Было часа четыре пополудни, как раз время чаепития. К тому же они и не обедали сегодня.
Управившись, Лукас закурил свою трубку, а Джим завинтил крышку термоса. Вдруг им послышались какие-то подозрительные звуки.
— Тс! — насторожился Джим. — Слышишь?
Звуки повторились. Было похоже на повизгивание поросенка.
— Будто бы чей-то голосок, — шепнул Джим.
— Ага, — сказал Лукас. — Поросенок или вроде того. Посмотрим?
Они встали и пошли на звук. Он исходил из невысокого вулканчика неподалеку. Вулкан, похоже, был потухший. Не было в нем ни огня, ни каши, ни даже дымка.
Джим и Лукас поднялись на его вершину и заглянули внутрь. Жалобное хрюканье звучало теперь совсем отчетливо. Друзья даже различили отдельные слова:
— Ах, я больше не могу, я просто не могу больше! О-о-о, бедный я червяк!..
Но никого не было видно, внутри вулкана царила полная темнота.
— Эй! — крикнул Лукас вниз. — Кто там?
Все стихло, плач прекратился.
— Эй, там! — крикнул Джим. — Кто сказал «бедный я червяк»?
Сперва все было тихо, потом послышался скрежет. Внутри вулкана забрякало и застучало. Оба друга даже отпрянули, боясь, что оттуда полезет горячая каша и огонь.
Но из отверстия вулкана высунулась голова с круглыми глазами, как у бегемота. Потом показалось туловище с крокодильим хвостом. Расставив лапы, странное это существо встало перед Лукасом и Джимом, уперев ручки в бока, и очень злобно прошипело:
— Я дррракон! Фу!
— Очень приятно, — сказал Лукас. — А я Лукас-машинист.
— А я Джим Пуговица, — представился Джим.
Дракон озадаченно поглядел на них и спросил хрюкающим поросячьим голоском:
— А разве вы меня не боитесь?
— Нет, — ответил Лукас. — А что, надо бояться?
Тут дракон горько разрыдался, слезы градом полились из его выпуклых глаз.
— Ох-ох-ох! — ревело маленькое чудовище. — Даже люди не принимают меня за настоящего дракона! Что за несчастный день сегодня!
— Да нет же, ты самый настоящий дракон, — утешил его Лукас. — Если бы мы вообще чего-нибудь боялись, то тебя. Не так ли, Джим? — И он при этом подмигнул своему другу.
— Конечно, — подтвердил Джим. — Но по случайности мы те люди, которые ничего не боятся. Иначе мы бы уже тебя испугались, да еще как!
— Ах! — жалобно всхлипнул дракон. — Это вы только так говорите.
— Нет же, правда! — уверял Лукас. — У тебя ведь ужасающий вид!
— Да, — подтвердил Джим. — Ужасный и невыносимый.
— Правда? — недоверчиво спросил дракон, и его морда просияла от удовольствия.
— Совершенно точно! — сказал Джим. — А разве кто-нибудь сомневается, что ты настоящий дракон?
— Да, ох-ох-ох-ох! — ответил дракон и снова расплакался.
— Чистокровные драконы не пускают меня в свой драконий город. Они утверждают, что я лишь полудракон. Только потому, что моя мать была бегемотиха! Но ведь мой отец был настоящий дракон!
Лукас и Джим многозначительно переглянулись: ага, этот полудракон несомненно мог бы показать им дорогу.
— И из-за этого ты такой несчастный? — спросил Лукас.
— Ах, если бы только это! — шмыгал носом дракон. — Но сегодня просто какой-то невезучий день. Мой вулкан потух, и я никак не могу его разжечь. Я уже все перепробовал — никак!
— Ну-ка, давай мы посмотрим! — предложил Лукас. — Мы машинисты и кое-что понимаем в топках.
Полудракон тотчас вытер слезы и вытаращил глаза.
— Ах, это было бы чудесно! — прохрюкал он. — Я был бы ужасно благодарен. Ведь это у нас считается великим позором, если чей-нибудь вулкан потухнет.
— Я понимаю, — сказал Лукас.
— Впрочем, — горячо продолжал полудракон, — я же еще не представился. Меня зовут Непомук.
— Прекрасное имя, — сказал Лукас.
— Но оно же человеческое! — удивился Джим. — Разве человеческие имена годятся для драконов?
— Так назвала меня моя мать, бегемотиха, — ответил Непомук. — Она жила в зоопарке и вращалась в человеческих кругах. А вообще-то у драконов совсем другие имена.
