Лорен Сент-Джон - История про доброго слона
С той поры отец и начал водиться со слонами. С теми, кто его знал раньше, или с другими — сказать невозможно, но было видно: они принимают его за сородича, и так продолжалось все время — и в его молодости, и когда постарел. Мне даже иногда кажется, что слоны оберегают его, и временами я надеюсь, что он снова у них, с ним все в порядке, и мы вскоре увидимся…
— Желаем вам этого, — сказала Мартина.
В машине наступило молчание. Они ехали сейчас вдоль длинного ряда невысоких песчаных дюн, одинаково ровно окрашенных в золотистый цвет лучами солнца.
Так, в молчании они въехали в небольшой внезапно возникший перед ними городок под названием Свакопмонд, и так же внезапно перед ними открылся Атлантический океан, на берегу которого притулился городок.
Он был построен немцами и носил все черты немецкой архитектуры: был по-немецки чист и аккуратен, а улицы пестрили именами германских деятелей.
Мартина пошепталась с Беном, и тот сказал Гифту:
— Спасибо за все, что ты сделал для нас. Без тебя мы погибли бы там, в пустыне. А теперь останови, пожалуйста, мы выйдем и позвоним нашим… ну, тем, которые… в самолете.
— Конечно, — ответил тот, но вместо тормоза нажал на газ, обогнал идущую впереди машину и, почти не замедляя хода, свернул налево, подъехал к полицейскому участку и остановился прямо у входа.
Бен хотел выйти, надавил на ручку — дверца была заблокирована.
— Прошу прощения, — сказал Гифт. — Вы хорошие ребята, но вы столько лапши мне на уши навешали о ваших друзьях и о самолете, что у меня просто крыша поехала. Попросту говоря, мне непонятно, кто вы и что здесь делаете… Сейчас у вас ровно тридцать секунд на раздумье — после чего я отведу вас в полицию.
• 16 •
Из дверей участка вышло несколько полицейских. У всех, как показалось Мартине, были злые лица, а один из них с подозрением взглянул на машину, где сидели пленники Гифта.
Кровь бросилась в голову Мартине: она представила, как их в наручниках ведут в камеру, а потом звонят бабушке в Англию и сообщают, что ее внучку и Бена обвиняют в незаконном проникновении в чужой самолет и в чужую страну, и что они не будут отпущены на свободу, пока за них не внесут залог в миллион фунтов стерлингов. (А если долларов — то чуть не вдвое больше!) Или еще хуже: их будут судить и приговорят к каторжным работам.
Все это мгновенно промелькнуло в голове Мартины, и она почти сразу ответила:
— Ты прав, Гифт, мы не были с тобой честными. На самом деле я и Бен поссорились с родителями и удрали из дома. Я — из своего, он — из своего. А теперь хотим позвонить им и помириться.
Гифт открыл ящик на передней панели машины, вынул мобильник.
— Куда звонить? Говорите, я наберу номер.
Мартина поперхнулась: этого она не ожидала.
— Ой, я… я не знаю номера.
— Ты не знаешь свой домашний телефон? — Он повернулся к Бену. — Диктуй свой!
— У меня… у меня никого нет дома, — выпалил он. — Мои родители отправились в отпуск. На корабле.
— Что ж… Тридцать секунд прошли. Я пойду за полицейскими, чтобы они занялись вами. Может, им повезет больше.
Он собрался выйти из машины.
— Подожди! — закричала Мартина. — Мы опять врали! Я расскажу тебе чистую правду.
Гифт не обратил внимания на ее слова. Он вышел из машины и наглухо запер ее снаружи, отключив все дверцы и стекла.
Бен застонал.
— Если бы я знал, — сказал он Мартине, — что проведу остаток каникул в намибийской тюрьме, я бы не отказался от поездки с родителями по Средиземному морю.
Но Мартине было не до шуток.
— Гифт! — завопила она, стуча по стеклу. — А как бы ты поступил на нашем месте, если бы тебе грозило потерять родной дом и все, что ты любишь? Ты бы не соврал для пользы дела? Не сделал бы все, что в твоих силах, чтобы помешать этому?..
* * *Спустя два часа и после того, как Бен и Мартина основательно умылись в доме у тетушки их спасителя, они втроем сидели в ресторане под названием «Буксир». Он и в самом деле был сооружен из старого, достроенного и перестроенного буксирного судна, потерпевшего когда-то крушение у этого самого берега, которому старые моряки дали прозвище «Берег скелетов». Что не удивляло Мартину, потому что, сидя у окошка ресторана, она могла видеть, как огромные океанские волны яростно бьются о дамбу, их соленые брызги долетали даже до оконных стекол ресторана.
— Ну, друзья, — сказал Гифт, когда перед ними на столе уже стояло блюдо с креветками под лимонно-чесночным соусом, рядом лежала остролистая спаржа, а на тарелках красовались куски неизвестной им рыбы с известными им тонкими ломтиками картофеля. — Ну, друзья, — повторил он, — если вы опять наврете, остаток месяца будете мыть посуду в этом ресторане, чтобы расплатиться за сегодняшнюю еду…
И они рассказали ему, наконец, всю правду. Не совсем уж всю-всю, потому что Мартина умолчала о предсказаниях тетушки Грейс, поскольку сама не могла в них разобраться. Но она не умолчала о страшной судьбе родителей и о горьких сомнениях миссис Гвин Томас в порядочности мужа.
Гифт слушал ее молча, не перебивая, и потом произнес:
— Хочу извиниться за слова о том, что такие ребята, как вы, никогда не смогут понять мою беду. Я говорю об отце. Теперь я вижу, что еще как сможете…
Бен добавил и от себя кое-что о тех, кто служит в заповеднике, — о Тендаи, о Сэмпсоне и о том, что через две недели Савубона перестанет быть тем, чем была, если не сделать что-то… А что — они с Мартиной не знают. Да и миссис Томас тоже…
— Но что же вы все-таки знаете? — спросил Гифт после некоторого раздумья. — Чем занимается этот бизнесмен? Какое у него дело?
— Нам точно не известно, — сказала Мартина. — Кажется, у него туристический бизнес, а может, что-то другое. Несколько лет назад он вдруг привез моему деду слониху из Дамараленда. Наверное, потому, я думаю, что при Савубоне всегда была больница, где лечили животных, выхаживали их. А слониха, бабушка мне говорила, была очень плоха — не то ранена, не то еще что-то. Тот, кто привез, сказал, она из слоновника, который закрылся.
Гифт нахмурился и не сразу заговорил.
— Странно. Я сам из Дамараленда, мой отец исчез как раз где-то в тех местах. Но слоновников у нас там никогда не было. И во всей Намибии тоже. Если появился, мы обязательно бы знали. Ведь мой отец, я говорил вам, с самого детства знаком со слонами и лично знает чуть не каждого из них в пустыне.
Он снова помолчал, потом сказал:
— Что еще меня удивляет: зачем этот человек увез больного слона из Намибии. У нас тоже есть места, где лечат зверей. — Он прожевал кусок рыбы, задумался. — Нет, не могу понять. А как его зовут, этого бизнесмена? Может, я слышал о нем?
— Разве я не говорила? — спросила Мартина. — Его имя Джеймс. Ройбен Джеймс.
Гифт чуть не подавился новым кусочком рыбы. Он долго кашлял и выпил много воды, пока дыхание не пришло в норму.
— Нет, это невозможно! — произнес он наконец.
— Что невозможно? — крикнул Бен. — Почему?
Гифт сделал еще два глотка.
— Потому, — сказал он, — что этого человека я знаю тысячу лет. С самого детства. И он совсем не похож на того, о ком вы мне рассказали. Ни капельки! Тот Ройбен Джеймс, кого я знаю, истратил чуть не целое состояние для спасения и защиты слонов. А когда мой отец не вернулся из пустыни, это он послал людей на его поиски и оплатил расходы. И еще — он тот самый, кто платил за мое обучение и помог мне устроиться на работу в местный журнал фотографом… Ройбен Джеймс — лучший человек, какого я знаю!
• 17 •
Ранним утром следующего дня они опять сидели на берегу за столиком и опять говорили о слонах. Главным образом о слонихе Добрячке, чей внезапный взрыв злобы так удивил Гифта, что он снова вернулся к этому случаю и попросил еще раз рассказать, как все было.
И как только услышал имя человека, на которого слониха напала, чуть не вскочил со стула и возбужденно переспросил:
— Значит, вас было там человек пять, а она бросилась на того, чье имя Люк? И втоптала в землю его куртку вместо него самого?
— Да, — ответила немного озадаченная Мартина. — А чем ей имя не понравилось? Да она и не слышала, как его зовут.
Гифт даже не улыбнулся на это предположение.
— Имя как имя, — сказал он, — дело не в этом. Но лично я вполне понимаю ее поступок, потому что неплохо знаю Люка. Он еще тот проныра и хитрюга! Только поискать! Когда Ройбен рядом, он весь такой вежливый, любезный: да, сэр… нет, сэр… А без него — негодяй и хамло! И злобный, как черт! Собака на него не так посмотрела — он убьет ее, не раздумывая!.. А как ненавидит нас, бушменов! Называет ворами и пьяницами… Никто не понимает, зачем Ройбен держит его при себе.
Гифт немного успокоился, отломил кусочек от пирожного, лежащего у него на блюдце, глотнул кофе и продолжил:
