Jan Brzechwa - Академия пана Кляксы (пер. М.Ландман)
Стало светло как днем. Мы стояли в огромном зале, где посредине высилась великолепная елка, вспыхнувшая внезапно сотнями огней. Она была украшена игрушками небывалой красоты. Вокруг нее тянулись золотые цепочки и серебряные нити. Вся она была посыпана хлопьями искусственного снега. Рядом с елкой стоял празднично накрытый стол.
Мы шумно расселись.
Приглядевшись, я понял, что мы находимся в том самом помещении, где когда-то была лечебница больных вещей. Здесь были столы, стулья, табуретки, часы, вылеченные паном Кляксой.
Пан Клякса вопреки своему обыкновению поужинал вместе с нами. После ужина мы столпились у елки, и пан Клякса, нарядившись Дедом Морозом, раздавал нам новогодние подарки. Когда подошла очередь Алойзи, оказалось, что его среди нас нет. Тут мы вспомнили, что не было его и за ужином.
Пан Клякса забеспокоился.
– Где Алойзи? Что с ним? Матеуш, найди его немедленно!
Анатоль, испуганный, вскочил со стула.
– Пан профессор! – закричал он. – Я знаю, где он! Я просил его, умолял не делать этого! Он меня не послушал.
Пан Клякса подбежал к Анатолю, бледный, как полотно, и вцепился ему в плечо:
– Говори, говори!… Где Алойзи?!
– Он в комнате тайн, пан профессор, – пролепетал испуганный Анатоль и упал без чувств.
Я невольно взглянул на потолок. Наверху раздавались чьи-то шаги.
Пан Клякса одним прыжком достиг окна, открыл форточку и выскочил на улицу.
Мы были в ужасе. Никто из нас никогда не решился бы посягнуть на тайны пана Кляксы. Мы знали, чем это грозит. По меньшей мере исключением из академии. Решиться на такой поступок мы не могли хотя бы потому, что очень любили и уважали пана Кляксу. На это был способен только Алойзи, эта ненавистная нам, наглая, самоуверенная и зазнавшаяся кукла.
Мы с тревогой ждали, что будет дальше.
Вдруг дверь распахнулась, на пороге появился Алойзи. Он был весь в саже и в руках держал маленькую шкатулку из черного дерева.
– Вот! Тайны пана Кляксы! – крикнул он. – Не угодно ли взглянуть? Тайны! Ха-ха-ха!
Он опрокинул шкатулку над столом, и оттуда посыпались тоненькие фарфоровые таблички, исписанные мелкими иероглифами. Конечно, мы не могли знать, что там написано. Никто из нас не знал китайского языка. Мы были ошеломлены неприглядным видом Алойзи и его дерзостью.
– Один я читаю по-китайски! – воскликнул хвастливо Алойзи. – Один я могу открыть тайны пана Кляксы. Сейчас мы узнаем, кто этот напыщенный болван! Ха-ха-ха!
Вдруг в форточке показалось бледное, искаженное гневом лицо пана Кляксы. Он влетел в комнату. За эти несколько минут он стал почти вдвое меньше. Его можно было принять за трехлетнего мальчика.
Алойзи, сообразив, что ему не удастся прочесть, что написано на табличках, одним движением сбросил их на пол и стал топтать ногами, так что от них остались одни осколки. Никто не успел ему помешать.
– Ты уничтожил мои тайны, Алойзи, – раздался вдруг спокойный, но суровый голос пана Кляксы, – а я уничтожу тебя.
Сказав это, он приставил увеличительный насос к уху, принял несколько таблеток для ращения волос и мгновенно превратился в прежнего, большого и красивого пана Кляксу.
Храбрость покинула Алойзи.
Пан Клякса достал из шкафа большой кожаный чемодан, поставил его на стол и открыл. Затем он поднял Алойзи и посадил рядом с чемоданом.
Мы следили за происходящим затаив дыхание. Сначала пан Клякса отвинтил правую руку Алойзи и бросил ее в чемодан. Потом отвинтил вторую, потом обе ноги. На столе остались лишь туловище да голова.
Алойзи молчал и с ужасом следил за действиями пана Кляксы. Пан Клякса взял двумя пальцами голову Алойзи и повернул влево. Винт легко подался, и голова Алойзи отделилась от туловища. Тогда пан Клякса отвинтил темя и высыпал содержимое головы в чемодан. Там были буквы, пластинки, стеклянные трубочки, множество колесиков и пружин.
Потом пан Клякса разобрал по частям туловище Алойзи, все части сложил в чемодан и опустил крышку.
Мы с облегчением вздохнули: Алойзи, эта мерзкая карикатура на человека, перестал существовать.
У одного Анатоля были слезы на глазах.
– Боже мой! – шептал он. – Боже мой! Что я скажу Филиппу? Ведь он велел мне беречь Алойзи. Такая красивая кукла!… Такая красивая!…
Тем временем пан Клякса снова уменьшился и, повернувшись к нам, сказал:
– Не огорчайтесь, мальчики. Я знал, что так окончится наша сказка. Алойзи уничтожил все мои тайны. Теперь я не смогу больше готовить обеды из цветных стеклышек, летать по воздуху, угадывать чужие мысли, увеличивать предметы, лечить больные вещи. Я потерял волшебную силу, которой славился во всех сказках… Да уж ладно!… Главное – не унывать!… Давайте лучше споем на прощанье новогоднюю песню…
Но не успел пан Клякса открыть рот, как дверь отворилась, и вошел парикмахер Филипп. Шуба и шапка его были в снегу.
– Что это вы не отворяете ворота? Оглохли, что ли? – закричал он, багровея от злости. – Пришлось лезть через забор. Идиоты! Надоела мне ваша академия! Анатоль, собирайся домой. Где Алойзи?
Анатоль робко приблизился к Филиппу.
– Алойзи… Алойзи… там, в чемодане, – пролепетал он.
Филипп кинулся к чемодану, открыл его и в ужасе отшатнулся.
– Так вот оно что, пан Клякса! – прошипел он сквозь зубы. – Вот вы как выполняете свои обещания? Двадцать лет я работал над этой куклой. Я приносил вам веснушки, цветные стеклышки, отдавал все состояние, чтобы вы могли открыть эту проклятую академию. А чем вы отплатили мне? Я думал, вы сделаете Алойзи человеком, а вы что сделали? Уничтожили труд всей моей жизни! Нет, это вам даром не пройдет! Я вам отомщу! Вы еще не знаете, на что способен Филипп в ярости! Вы не знаете!
Тут он вынул из кармана бритву, раскрыл ее и подбежал к елке.
Пан Клякса молчал, только снова чуть уменьшился.
Филипп срезал с елки все свечи и рассовал по карманам шубы. В зале наступила темнота. Что случилось дальше, я не знаю. В ужасе я выскочил в коридор, скатился по лестнице вниз и выбежал во двор.
Стояла морозная декабрьская ночь. При свете луны и сверкающей белизне снега вся академия, ограда и парк были как на ладони.
Мимо меня пробежал Анастази, и я услышал звук открываемого замка. Анастази открыл ворота, и, как сквозь сон, я видел пробегавших мимо товарищей.
Я хотел крикнуть им: «До свиданья, ребята!», но слова застряли в горле.
Прощание со сказкой
Луна светила мне прямо в глаза, и все вокруг тонуло в ее таинственном сиянии.
Я опустился на скамейку и почувствовал страшную усталость. Я крепился изо всех сил, чтоб не уснуть.
И вот я стал свидетелем странного события: академия, которая уже не была прежним высоким красивым зданием, а была вполовину меньше, стала уменьшаться у меня на глазах. То же происходило с парком и окружающей его оградой. У меня помутилось в глазах, зашумело в голове. Академия беспрерывно уменьшалась. Когда она стала не больше обыкновенного шкафа, из дверей выскочила маленькая человеческая фигурка и приблизилась ко мне. Это был пан Клякса. Такой же маленький, каким я его видел когда-то в стакане.
Тем временем небо надо мной опустилось и стало похоже на потолок, а луна превратилась в лампочку.
Стена, окружавшая академию, настолько приблизилась, что я отчетливо различал дверцы, ведущие в соседние сказки. Время бежало быстро, и все вокруг продолжало уменьшаться. Веки мои слипались, меня охватывала дремота. Когда я снова открыл глаза, превращения подходили к концу.
Я находился в комнате, освещенной сверху большим шарообразным абажуром. Академия превратилась в клетку, где сидел погруженный в раздумье Матеуш. Вместо парка я увидел прекрасный зеленый ковер с вытканными на нем деревьями, зарослями кустарника, цветами. Ограда превратилась в книжные полки, а дверцы – в корешки книг с тисненными золотом названиями. Тут были все сказки Андерсена и братьев Гримм, сказки о Щелкунчике, о Рыбаке и Рыбке, сказка про Серого волка, про Белоснежку и Семь гномов и много-много других.
Я сидел на диване, а рядом на полу стоял пан Клякса. Он был ростом с мизинец. Его руки и ноги невозможно было различить, и только лысая головка поблескивала при свете лампы. Я осторожно взял его двумя пальцами и поставил на ладонь. Едва слышным голоском пан Клякса пропищал:
– Прощай, Адась. Пора нам расстаться. Ты славный и добрый мальчик. Желаю тебе удачи в жизни. Кто знает, может быть, мы еще встретимся в какой-нибудь другой сказке.
После этого он уменьшился еще вдвое.
Он стал меньше сливы, почти как лесной орешек.
И вдруг случилось чудо!
Существо ростом с орешек перестало быть паном Кляксой и превратилось в пуговицу. Обыкновенную костяную пуговицу розового цвета.
Матеуш, казалось, только этого и ждал.
Он выскочил из клетки, сел ко мне на плечо, потом спрыгнул на ладонь, схватил в клюв пуговицу и опустился с ней на пол. Вы, наверно, уже догадались, что это была пуговица с шапки богдыханов, волшебная пуговица доктора Пай Хи-во, которая должна была превратить Матеуша в принца. А не приходило ли вам раньше в голову, что пан Клякса был той самой пуговицей, которую доктор Пай Хи-во превратил в человека?
