Екатерина Бурмистрова - Современные писатели – детям. Сказки
– Мм… Слушай, а как она открывается?
– А ты разве не знаешь? – удивился Хурра. – Пощекотай, она и вылезет.
– Кого пощекотать? Бутылку?
– Хлопку.
– В смысле, пробку?
– Хлопку, – поправил Хурра. – Хлопка это.
Эльтарт улыбнулся.
– Ты иногда очень забавно слова произносишь.
– И чего тут забавного? – Хурра насупился. – Хлопка она и есть хлопка. Мама ими постоянно бутылки с разными вкусностями затыкает. Если варит сироп из додуванчиков или готовит мохомёд, то обязательно берёт хлопки. И ведь нарочно такие упрямые хлопки подбирает, что расщекотать бутылку только она и может. А у меня никак не получается.
– Погоди… – Рыцарь заморгал белыми ресницами. – Так они что, живые, эти твои хлопки?
– Ну не дохлые же! – Хурра даже запрыгал по поляне от такой непонятливости. – Какой толк дохлой хлопкой бутылку затыкать – или вывалится, или внутрь упадёт. А живая усядется, за края уцепится и заснёт. И тогда хошь тряси бутылку, хошь бросай – ничегошеньки не выльется. Такие они упорные затыкательные жуки, эти хлопки.
– Жуки?!
Эльтарт хотел ещё что-то сказать, но не нашёл подходящих случаю умных слов. Он изучил бутылку на просвет, пожал плечами и неуверенно потёр зелёную, с металлическим радужным отливом пробку. Или хлопку. Все эти лесные россказни его рассмешили.
Поскольку рыцарь Эльтарт имел склад ума прагматический, то он верил в добро и механику и не верил во всякую ерунду. Вроде живых пробок.
– По краям чеши, – посоветовал Хурра. – Там смешнее. Вот-вот… вылезет. Лезет!
Лесовик проворно отскочил в сторонку, а ничего не подозревающий Эльтарт не успел даже горлышко от себя отвернуть – жук-хлопка, круглый и тяжёлый, как обкатанный морем камешек, с оглушительным хлопком выскочил из бутылки, и небольшой фонтан папоротникового масла обильно оросил рыцарскую голову.
– А обычными пробками вы не пользуетесь?
Эльтарт вытащил из кармана платок – ажурный, тонкой работы – и вытер мужественный лоб и сильный подбородок (как ему хотелось верить).
Поглядел на платок и с грустью убрал его. Платок знавал лучшие времена. Некогда он был белым и наверняка пах приятными запахами. «Наверное, в прошлой своей жизни этот платочек принадлежал какой-нибудь принцессе», – предположил Хурра. Теперь же платок украшали разводы масла, чёрные отпечатки рыцарских пальцев и фигурные пятна разнообразных расцветок.
Они немного помолчали – каждый о своём. Эльтарт думал, что масло папоротника на редкость липучее и вонючее, а Хурра мечтал, как они освободят папу и самую малость – о кусочке сладкого желудёвого хлеба с черничным джемом. Он ведь так и не успел пообедать.
По правде сказать, он бы сейчас даже лживые попята съел.
Разбуженная и расщекоченная хлопка покружила над ними с тяжёлым раздражённым жужжанием, а потом поднялась выше и скрылась за густыми синими елями – на подступах к Чёрному водопаду они всё чаще стали сменять уже привычные глазу Эльтарта ивобабы.
– Домой полетела, – задумчиво сказал Хурра. – Там мама рагу готовит… Я обычные пробки легко вытыкаю. Одним пальцем, вот.
А хлопки нет… Вредные они вообще, жуки эти. Когда надо – ни за что не вылезут. Дескать, не ты закрывал бутылку, не тебе и открывать! Мама говорит, что бывают хлопки одной ладони – это те, которые можно расщекотать одной рукой. Но у нас только хлопки двух ладоней – их надо двумя руками чесать, чтобы вылезли. Зануды упёртые. Мороки, в общем, с ними… А ты это зачем делаешь?
Пока Хурра бурчал животом от голода и вспоминал о том, сколько он страданий и обид претерпел от затыкательных жуков, Эльтарт сноровисто смазывал доспехи – обмакивал кисточку в масло папоротникового цвета и старательно промазывал все щели в доспехи.
– Это ты так колдуешь?
– Вот ещё, – обиделся Эльтарт. – Никакой я не колдун. Я рыцарь-механик из ордена Шестигранника. Этот доспех мой дедушка сделал. А он, между прочим, магистр ордена.
– Шести… главника? – выдохнул Хурра. – Какое слово сложное.
– Всё, готово… – Эльтарт ловко забрался в доспехи и захлопнул спину, дёрнув за маленькую ременную петлю. – Сейчас мы устроим купание водяного коня. А ну вперёд!
Он вдруг подхватил Хурру на руки, ноги рыцаря с механическим хрустом резко сложились, потом распрямились, и… раз – они одним огромным прыжком взлетели над верхушками елей. Мимо Хурры с воплями пролетели перепуганные сороки (лесовик растерялся и даже немного испугался, что, впрочем, не помешало ему вырвать перо у одной из хвоста) и приземлились на берегу лесного озера.
Синие ели стояли вокруг озера, подступали к воде, протягивали свои широкие лапы над её тёмной гладью. Над озером стоял туман – высокий и густой, где-то в молочной глубине монотонно гремел водопад, но его не было видно. А у берега, будто не касаясь воды ногами, в белом мареве не шёл, а медленно плыл угольно-чёрный конь с белоснежной гривой.
Он склонял длинную голову к воде и пил струи тумана. И с каждым вдохом его глаза ярче вспыхивали багровым огнём – будто два угля.
– Водяной конь… – Хурра в полуобморочном состоянии сполз с рук рыцаря и забился под мощные выступающие корни ближайшей ели. – Кельпи Чёрного водопада… мамочки…
Конь обратил на них свои пылающие глаза и сказал звучным низким голосом:
– А, лесовичок. Ты принёс выкуп?
– Я принёс выкуп. – Эльтарт подбросил монетку в руке. – Но тебе придётся его отобрать.
– Вот как? – Конь глубоко вздохнул, и туман потёк к нему в ноздри потоком. – И что будет, если я отберу?! – прогремел он, вырастая до верхушек елей.
Хурра пискнул и энергично заработал руками, зарываясь глубже под ёлку. И зачем он только пошёл воевать водяного коня?! Сидел бы, спокойно ловил проезжих егерей да купцов. А теперь пропадёт Хурра маленький ни за что, за компанию с этим… лыцарем механическим. Ужас же какой ужасный.
– Ну, во-первых, разживёшься монеткой, – весело сказал Эльтарт. – А во-вторых, я стану твоим рабом навеки. Но на твоём месте я бы спросил, что произойдёт, если ты проиграешь.
– И что же?!
– Ты станешь моей ездовой лошадью. Тяжело, знаешь ли, рыцарю без коня в сегодняшнем мире. А ты крепкий на вид. Зубы не дашь посмотреть?
– Смотри! – взревел водяной и бросился на рыцаря, широко распахивая пасть, полную острейших зубов.
Хурра и глазом не успел моргнуть, как водяной ударил копытами в рыцарскую грудь – только Эльтарт как-то ухитрился выхватить свой красный щит и от этого страшного удара прикрыться. А потом ещё и сумел съездить тяжёлым кулаком по длинному чёрному уху, которым водяной махал на манер кролика.
Кельпи возмущённо всхрапнул – как обыкновенная наземная лошадь. А Эльтарт отшвырнул щит и принялся угощать водяного увесистыми тумаками – да так, что голова у водоконя на длинной породистой изогнутой шее моталась из стороны в сторону. От каждого удара где-то в глубине чёрного тела раздавалось приглушённое бульканье. Водяной пребывал в ошеломлении – было видно, что подобного отпора он явно не ожидал.
– Ага! – восторженно завопил Хурра, вылезая на поверхность из норы, которую он уже успел выкопать под елью. – Так тебе и надо! Будешь знать, как чужих пап воровать, лошадяга!
Такого водяной не стерпел. Он взревел, схватил пастью рыцаря за плечо и потащил. И как Эльтарт ни сопротивлялся, как ни колотил водяного по ушам и наглой чёрной морде, кельпи упорно тянул строптивую добычу в озеро. Рыцарь ничего не мог сделать – ноги его скользили в прибрежной грязи, маленькие серебряные шпоры не могли зацепиться за ил, а рядом, как назло, не было ни одного деревца, чтобы ухватиться за его ветви.
Хурра понял, что дело плохо. Ещё немного – и рыцаря затянет в воду. И будут тогда у водяного двое слуг водоросли причёсывать.
А им с мамой что же – за двоих выкуп платить придётся?!
Мысль эта так ужаснула лесовичка, что он поднял над головой свою боевую корягу и с воинственным кличем кинулся на водяного коня.
Кельпи небрежно отмахнулся от него копытом и вместе с рыцарем упал в озеро.
И туман сомкнулся над ними.
* * *Бульк. Бульк. Бульк.
Хурра сидел на берегу и печально бросал шишки в туман. Рассеянные лучи солнца, процеженные сквозь синие лапы елей, слегка золотили туман, но почему-то его совсем не рассеивали.
Постепенно лучи становились всё длиннее и всё больше краснели. Шишек на берегу почти не осталось. А противников всё ещё не было видно. Только пару раз из глубины озера поднялись большие воздушные пузыри и с едва слышным плеском растворились в воздухе.
В остальном же на озере стояла тишина, разбиваемая монотонным глухим грохотом водопада.
Хурра зашвырнул последнюю шишку в туманную даль и с тоской понял, что придётся идти домой.
Он представил, как вернётся несолоно хлебавши и мама строго спросит, где он потерял такого красивого серебряного рыцаря, совсем новенького, и так плохо стало лесовичку, что хоть кидайся в озеро следом за водяным конём. Папу не освободил, рыцаря утопил, водяному нагрубил…
