Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том III
И это письмо пришло к моему отцу, и, когда он его прочитал и понял, в чем дело, ему стало тяжело. И он раскаялся, что по незнанию держал у себя Суфию, дочь царя Афридуна, среди тех девушек и не вернул ее отцу. И он не знал, как ему поступить, так как он уже не мог после такого большого срока послать к царю Омару ибн ан-Нуману и потребовать у него девушку, тем более что мы услышали, малое время тому назад, что царь был наделен детьми от своей невольницы, которую зовут Суфия, дочь царя Афридуна.
И, поразмыслив, мы поняли, что это письмо есть великая беда, и отец не мог ничего придумать кроме того, чтоб написать ответ царю Афридуну, извиняясь и принося ему клятвы, так как он не знал, что его дочь находилась среди девушек, бывших на том корабле. А затем он объяснил ему, что она послана царю Омару ибн ан-Нуману, которому достались от нее дети.
И когда послание моего отца дошло до Афридуна, царя аль-Кустантынии, он стал вставать и садиться, и ревел и пускал пену и кричал: «Как это он захватил мою дочь и она сделалась подобна невольнице и переходила из рук в руки и оказалась у царей, которые познали ее без брачной записи! Клянусь Мессией и истинной верой, я не отступлюсь, пока не отомщу и не сниму с себя позор. Поистине, я совершу дело, о котором будут рассказывать после меня рассказчики!»
И царь Афридун выжидал до тех пор, пока не придумал хитрость и не расставил великие козни: он послал послов к твоему отцу Омару ибн ан-Нуману и передал ему те речи, что ты сейчас слышал, с тем, чтобы твой отец снарядил тебя и войска, которые с тобою, и послал бы к нему, и он мог бы схватить тебя с твоими войсками. А что до трех камней, о которых он говорил твоему отцу в своем послании, то в этом нет правды: они были у Суфии, его дочери, и мой отец отобрал их у нее, когда она оказалась в его власти вместе с другими девушками, что были с ней, и подарил их мне, и сейчас они у меня. Отправляйся же к своим войскам и поверни их назад, прежде чем они углубятся и зайдут далеко в земли франков и румов! Если вы углубитесь в их страны, ваши пути станут тесны и вы не найдете освобожденья из их рук до дня воздаяния и возмездия. Я знаю, что войска твои стоят на месте так, как ты приказал им стоять три дня назад, хотя они потеряли тебя в это время и не знают, что им делать».
И, услышав эти слова, Шарр-Кан на некоторое время исчез из мира, размышляя, а затем он поцеловал руку царевны Абризы и воскликнул: «Слава Аллаху, который послал мне тебя и сделал тебя причиной моего спасенья и спасенья тех, кто со мной! Но мне тяжело расстаться с тобой. Я не знаю, что с тобою случится, если я оставлю тебя». – «Отправляйся теперь к своему войску и возвращайся с ним назад, – сказала Абриза, – и если послы с войском, схвати их, пока дело выяснится. Вы вблизи от ваших земель, а через три дня я нагоню вас, и вы вступите в Багдад, и тогда мы все будем вместе».
И затем, когда Шарр-Кан хотел удалиться, она сказала ему: «И обет, который между нами, – не забудь его», – и она встала, чтобы проститься с ним и обняться и погасить пламя тоски. И она просилась с ним и обняла его и заплакала сильным плачем и произнесла такие стихи:
«Я прощался в ней и утер рукою правою,И прижал ее рукою левою, обнимая.Она молвила: «Иль позор не страшен?» Ответил я:«В день прощания для влюбленного нет позора».
А затем Шарр-Кан расстался с царевной Абризой и вышел из монастыря, и ему подвели его коня, и он сел и выехал, направляясь к мосту. И, достигнув его, он проехал по мосту и въехал в рощу, а когда он миновал ее и проехал луг, он вдруг увидал трех всадников. И он насторожился, и обнажил меч, и осторожно стал продвигаться, но когда всадники приблизились к нему и они посмотрели друг на друга, они узнали Шарр-Кана, а он взглянул на них и вдруг видит: один из них – везирь Дандан и с ним два эмира. И когда они увидели Шарр-Кана и узнали его, они спешились и приветствовали его. И везирь спросил его о причине его отсутствия. Тогда Шарр-Кан рассказал им обо всем, что у него случилось с царевной Абризой с начала до конца, прославляя при этом Аллаха великого.
А после этого Шарр-Кан сказал: «Удалимся из этих стран; послы, которые прибыли с нами, ушли от нас сообщить своему царю о нашем прибытии. Быть может, за ними уже гонятся и сейчас схватят нас».
И Шарр-Кан велел прокричать среди войск об отъезде, и все тронулись, и двигались, не переставая, и ускоряли ход, пока не миновали долину. А послы отправились к своему царю и рассказали ему о прибытии Шарр-Кана. И царь снарядил войско, чтобы схватить его и тех, кто был с ним. Вот что было с послами и царем.
Что же касается до Шарр-Кана, везиря Дандана и двух эмиров, то эти четверо подъехали к войску и закричали: «Трогайтесь, трогайтесь!» И войска тотчас же тронулись и ехали день и второй день и третий день и двигались, не переставая, пять дней, а затем расположились в долине, поросшей лесом, и отдыхали некоторое время, и после этого двинулись дальше и ехали в течение двадцати пяти дней, пока не приблизились к своим землям. И, достигнув этих мест, они стали спокойны за свои души и спешились, чтобы отдохнуть. И к ним вышли жители тех земель с угощением и кормом для животных и запасами. И войска простояли два дня и двинулись дальше в свои земли. Но Шарр-Кан остался с сотней всадников. А везиря Дандана он сделал эмиром, и войска отравились с ним. И когда после их отъезда прошел день, Шарр-Кан решил двинуться в путь и сел на коня, и его сто всадников сели тоже, и они проехали два фарсаха[38] и достигли узкого места между двумя горами и вдруг увидали перед собой облака пыли и праха. И они сдерживали своих коней в течение часа, пока пыль не рассеялась и не показалось сто всадников – хмурые львы, залитые в железо и кольчуги. И, приблизившись к Шарр-Кану и к тем, кто был с ним, они закричали: «Клянемся Юханной и Мариам[39], мы достигли того, к чему стремились! Мы спешили за вами ночью и днем и прибыли в это место раньше вас! Сходите с ваших коней, отдайте нам ваше оружие и вручите нам ваши души, чтобы мы подарили вам ваши жизни!»
И когда Шарр-Кан услышал эти слова, глаза вылезли у него на темя, его щеки покраснели, и он воскликнул: «О христианские собаки, вы осмелились прийти в наши страну и пройти по нашей земле? Но вам недостаточно этого, и вы подвергаете себя опасности и обращаетесь к нам с этой речью! Или вы думаете, что вырветесь из наших рук и возвратитесь в ваши земли?» И он крикнул ста всадникам, которые были с ним, и сказал: «Вот вам эти собаки, их столько же числом, сколько вас!» И, обнажив меч, бросился на них.
И сто всадников бросились вместе с ним, и франки встретили их с сердцами крепче камня, и люди столкнулись с людьми, и храбрецы напали на храбрецов, и завязался тесный бой и жестокая стычка, и велик был ужас, и прекратились слова и разговоры.
И они бились и сражались и разили мечами, пока день не повернул на закат и не приблизилась темная ночь. И тогда они отошли друг от друга. И Шарр-Кан встретился со своими товарищами и увидел, что только четверо получили раны, но они оказались благополучными. И Шарр-Кан сказал им: «Клянусь Аллахом, я всю жизнь погружаюсь в ревущее море боя и сражаюсь с мужами, но не видал никого более стойких в единоборстве при встречах с бойцами, чем эти храбрецы!» И ему ответили: «Знай, о царь, что среди них есть один франкский воин, их предводитель, который доблестен и глубоко разит копьем, но он, клянемся Аллахом, не коснулся нас, ни больших, ни малых, и всякого, кто оказывался перед ним, он как будто не замечал и не сражался с ним. Но клянемся Аллахом, если бы он захотел нас убить, он убил бы нас всех!»
И Шарр-Кан растерялся, узнав о таких делах и услышав такие слова витязей. «Завтрашний день, – сказал он, – мы построимся и сразимся с ними поодиночке: нас ведь сотня и их сотня, и мы попросим помощи против них у Господа небес». И они провели эту ночь, согласившись на этом.
Что же до франков, то они собрались вокруг своего предводителя и сказали ему: «Сегодня мы не добились желаемого с этими людьми». – «Завтра, ответил предводитель, – мы выстроимся и сразимся с ними один за одним». И они провели ночь, согласившись на этом.
И оба войска стояли на страже, пока Аллах великий не засветил утра. И царь Шарр-Кан сел на коня, и его сто всадников тоже сели, и все явились на поле и увидели, что франки уже выстроились для боя. И Шарр-Кан сказал своим товарищам: «Наши враги задумали прежнее. Вот они, выезжайте к ним!» Но тут глашатай франков закричал: «Наш бой сегодняшний день будет таким: пусть храбрец из вас выступит на храбреца из нас!» И тогда один витязь из товарищей Шарр-Кана выехал и погнал коня между рядами и крикнул: «Нет ли бойца, нет ли противника? Пусть не выходит против меня ленивый и слабый!» И еще не закончил он своих слов, как на него уже вылетел витязь из франков, залитый в доспехи, и одежды его были золотые, и сидел он на пепельном коне, и на щеках этого франка не было растительности. И он погнал своего коня и остановился посреди поля и вступил с противником в бой мечом и копьем. И не прошло часу, как франк уже ударил его копьем, скинул его с коня и взял в плен и увел его, униженного. И его люди обрадовались этому и не дали ему выйти на поле и выставили другого. И к нему вышел другой боец из мусульман, брат пленного, и стал против него на поле, и оба кидались друг на друга недолгое время, а затем франк напал на мусульманина и, обманув его, ударил его задним концом копья, сбросил с коня и взял в плен.
