Ричард Адамс - Великое путешествие кроликов

И Эль-Эхрейра сделал вид, что он собирается уйти. Испуганный начальник стражи стал просить у него прощения. Эль-Эхрейра дал себя уговорить и был препровожден в королевскую опочивальню.

Страдания притупили подозрительность его величества, и он покорно дал осмотреть себя. Эль-Эхрейра долго и внимательно изучал уши короля, его зубы, пасть, помет и только под конец спросил, чем король питается. Осмотрев королевские огород и склад, Эль-Эхрейра вернулся с очень мрачным видом и заявил: «Великий государь! Вы заболели, покушав тот самый салат, который вы изволите так высоко ценить». — «Но это — салат из отличных семян, и его охраняли день и ночь!» — вскричал король. «Салат поражен опасным вирусом, а именно смертоносным вшивококком, — сказал Эль-Эхрейра. — Сей вирус выделяет лиловый Авваго, зреющий в серо-зеленых лесах Оки-Поки. Правильность моего диагноза нетрудно проверить! — прибавил Эль-Эхрейра. — Привести сюда первого встречного!» — приказал он часовым.

Через минуту часовые вернулись, таща за собой Рэбскеттла. Его поймали у самых ворот дворца.

«А, это кролик! — сказал Эль-Эхрейра. — Тем лучше! Презренное создание! Слопай немедленно весь этот салат, негодяй!»

Проглотив салат, Рэбскеттл стал метаться и стонать; затем, выкатив на лоб глаза, он забился в конвульсиях и стал грызть половицы. На губах у него выступила пена.

«Видимо, он сразу заразился! — сказал Эль-Эхрейра. — Болезнь протекает у кроликов в самой тяжелой форме. Порадуемся же, что ваше величество избежали подобной участи. Кстати, этот негодяй сослужил свою службу, выкиньте его вон! Я бы также посоветовал его величеству, — прибавил Эль-Эхрейра, — выполоть весь салат, иначе он может принести семена и таким образом дать дальнейшее распространение инфекции».

Случилось так, что в этот момент вбежал начальник стражи, ведя за собой ежа — йону.

«Ваше величество! — вскричал он. — Это создание ползет из Кельфазинских болот. Йона говорит, что народ Эль-Эхрейры готовится к войне. Кролики хотят напасть на огород и выкрасть королевский салат. Прикажет ли ваше величество солдатам строиться и разогнать их?» — «Эге-ге! — сказал король. — Мне пришла в голову проделка, которая мне куда более по вкусу! Значит, этот салат очень опасен для кроликов? Чудесно, чудесно! Мы дадим им столько салата, сколько их душе угодно! Прикажи собрать тысячу пучков салата и сгрузить их в болотах Кельфазина, — сказал он начальнику стражи. — Ха, ха, ха! Я уже почти поправился от одной мысли об этой проделке!» — «Ах, ах! Какая жестокая хитрость! — сказал Эль-Эхрейра. — Видимо, вы в самом деле поправляетесь. Нет, нет, не надо вознаграждения! Во дворце нет ничего, что ценилось бы у нас, за золотыми реками Фриса».

Откланявшись, Эль-Эхрейра покинул дворец.

Вечером над болотом показался покрасневший от гнева принц Радуга.

«Скажи, Эль-Эхрейра, околдовали меня, что ли?» — спросил он. «Вполне возможно, — отвечал тот. — Коварный и смертоносный вшивококк быстро распространяется из леса Оки-Поки…» — «Знаешь ли ты, что тысяча пучков салата сгружена в кучи у болот?» — «Я же говорил тебе, что приказал их сюда доставить! Неужели ты думаешь, что мой слабый и истощенный народ в состоянии притащить сюда такую гору салата? Сейчас мои подданные начнут поправляться, потому что я пропишу им салатную диету. Смею сказать, я стал теперь великим целителем!»

Тут принц Радуга понял, что Эль-Эхрейра сдержал свое слово и захватил салат короля, и теперь ему тоже придется выполнить свое обещание. И вот он выпустил кроликов из Кельфазинских болот, и они размножились и распространились по всему свету. С того самого дня никакая сила на земле не отвадит кроликов от огородов, потому что сам Эль-Эхрейра постоянно подсказывает им, как учинить тысячу самых лучших на свете хитрых проказ.

— Браво! — воскликнул Орех, когда Одуванчик окончил свой рассказ.

— Одуванчик чудесно рассказывает, — сказал Серебристый. — Когда его послушаешь, на сердце становится легче!

— Ну, теперь у них увянут уши и они совсем сконфузятся, — прошептал Лохмач. — Пусть-ка они найдут такого же рассказчика!

Все наши кролики были уверены, что Одуванчик отлично рассказал свою сказку и тем самым доказал чужакам, что их новые знакомые не просто кучка безродных бродяг! Ни один разумный кролик не мог не восхититься подобным умением вести рассказ! Наши кролики ожидали выражения восхищения, но вскоре с удивлением убедились, что хозяева явно не разделяют их восторга.

— Очень мило, — промямлил Львиная Пасть. Казалось, он выбирает слова, чтобы еще что-то прибавить, но затем он просто повторил: — Очень мило, очень оригинальный рассказ!

— Но ведь этот рассказ должен быть ему отлично знаком! — прошептал Смородина на ухо Ореху.

— Не вмешивайся, Лохмач, — прошептал Орех, видя, что Лохмач гневно сжал лапы. — Насильно мил не будешь! Посмотрим, что они сами умеют. — Вслух же он сказал: — Сменялось не одно поколение, а наши рассказы не менялись, как не изменились и мы сами. Мы живем той же жизнью, что наши родители и родители наших родителей. У вас здесь совершенно другие условия. Мы это понимаем и считаем ваши новые идеи и ваш образ жизни весьма интересным. Любопытно, о чем же вы рассказываете сказки?

— Мы не рассказываем старых сказок, — сказал Львиная Пасть. — Мы сочиняем стихи о нашей новой жизни, о современности.

Сейчас многое устарело и Эль-Эхрейра утратил для нас свое значение.

— Эль-Эхрейра был мастером смелых проделок, — вмешался Крушина, — а кроликам всегда будут нужны мужество и ум!

— Это не так! — послышался незнакомый голос с другого конца залы. — Кроликам нужны кротость и умение примириться с собственной участью!

— Это Гусиная Лапка, наш известный поэт, — пояснил Львиная Пасть. — Его идеи очень популярны. Не хотите ли его послушать?

— Хотим! Хотим! — послышалось со всех сторон. — Давайте Гусиную Лапку!

— Орех, — внезапно сказал Пятый. — Я хочу получше рассмотреть Гусиную Лапку, но мне страшно к нему приблизиться.

— Что ты, Пятый! Чего тут бояться!

— Помоги мне Фрис! — дрожа, отвечал Пятый. — Я чувствую его запах — он приводит меня в ужас!

— Не говори глупостей! Он пахнет не хуже всех других!

— Нет, он пахнет старым ячменем, оставленным догнивать в поле, или раненым кротом, который не может спрятаться в нору!

— По мне, так он пахнет крупным, жирным кроликом с животом, набитым морковкой! Но я согласен подойти к нему поближе!

Когда они пробрались через толпу на другой конец залы, Орех с удивлением увидел, что Гусиная Лапка всего-навсего зеленый юнец. В их старой колонии кролику такого возраста не разрешали публично рассказывать истории. Такие малыши имели право развлекать лишь маленькую компанию близких друзей.

У Гусиной Лапки был отчаянный и дикий взгляд, а его уши беспрерывно подрагивали. Все время прислушиваясь к чему-то, он упорно поворачивал голову назад, ко входу в туннель. Однако его голос полон был странного, захватывающего очарования, он был похож на голос ветра и на пляску света на лужайке, так что все присутствующие, стараясь уловить ритм его стихов, внимали ему, затаив дыхание.

Ручей бежит, стремится по песку,По веронике, лютикам, по всейГолубизне и золоту весны.— Куда бежишь ты, речка?— Далеко!За поле вереска, скользить всю ночь!— Возьми меня с собой, ручей, пусть звездыНам светят! Радостно я побегу с волнойИ стану Кролик у Ручья и Волн!Волна, волна зеленая, как поле,И кролик. —Уж осень. Листья с дерева летят,Желтея и краснея, по канавамОни шуршат, катятся вдоль заборов.— Куда летите, листья? — Далеко!Уйдем мы в землю с бурными дождями!— Возьмите и меня с собою, листья,В ваш мрачный путь,И вместе с вами стану Я — Кролик Среди Листьев и Земли!Земля, земля, глубокая могила —И кролик.

Видно было, что эти стихи произвели глубокое впечатление на Пятого. В то же время он, казалось, испытывал необычайный ужас. То соглашаясь с каждым словом поэта, то содрогаясь от страха, он был охвачен искренним восторгом. Однако когда Гусиная Лапка кончил декламировать, Пятый, сделав отчаянное усилие, пришел в себя. Оскалив зубы, он облизывался, как Смородина, увидевший раздавленного ежа.

Внезапно Пятый резко подскочил и стал, отчаянно толкаясь, пробивать себе дорогу к выходу. Не обращая ни на кого ни малейшего внимания, он растолкал целую толпу кроликов, которые сердито на него огрызались. Наконец Пятый спасовал перед двумя тяжелыми самцами и остановился. Тут он забился в истерике, заколотил передними и затопал задними лапами, так что Орех, следовавший за ним по пятам, с большим трудом предотвратил начинавшуюся было драку.