Эсфирь Эмден - Дом с волшебными окнами. Повести
— В таком случае, я должен вас сфотографировать для нашей газеты. Извините, я прошу вас об этом! — поправился юноша, и нахмурившаяся было Машенька опять засмеялась и пошла за принцем… то есть, извините, за фотографом в спортивной куртке.
— Ой, подождите, — вдруг вспомнила она. — Тут Петрушка!
— Хорошо, снимем и Петрушку, но только сначала вас, — сказал юноша и увлёк Машеньку в другой конец зала.
И все Золушки и принцы хлынули вслед за ними. Все надеялись, что, может быть, их тоже снимут. И Мура осталась одна.
Она поспешила сначала за всеми, — ведь это была её самая страстная мечта — появиться на страницах газеты! Но ей и поворачиваться было трудно в стоявшем колоколом платье… А фотограф уже снимал Машеньку. И снимал её подружек. И опять Машеньку.
— Всё, — сказал он, щёлкнув ещё несколько раз. — Теперь и я имею право потанцевать.
Он склонил перед Машенькой голову, и она сейчас же положила ему на плечо руку…
А с эстрады полились увлекательные мерные звуки вальса, и Золушка, то есть Машенька, умчалась с принцем в спортивной куртке, и вслед за ними закружились другие пары.
И Мура опять осталась одна. Или, вернее, вдвоём с Петрушкой. И на него первого обрушился её гнев.
— У, чёрт противный! — прошипела Мура и со злостью швырнула Петрушку в первый попавшийся угол, побежала вниз по лестнице, в раздевалку.
Когда она бежала вниз, с её ноги упала серебряная туфля, и старые часы, висевшие в гардеробной, начали отбивать двенадцать часов.
— Гражданочка, башмачок потеряли, — сказал старый клубный швейцар Непейвода.
Он хотел подать Муре туфлю, но она сама схватила её, замахнулась ею на швейцара и, вырвав из его рук пальто, выбежала на улицу.
Когда за ней с грохотом захлопнулась входная дверь, старый швейцар покачал головой и почесал в затылке. Вид у него был недоумевающий, — казалось, он силился что-то вспомнить или решить какую-то задачу.
Может быть, и он читал в детстве сказку про Золушку и сейчас вспомнил её?
Как ни трогательно подобное предположение, но надо сознаться, что старый швейцар размышлял о чём-то совершенно другом. И мы с вами должны без его помощи решить, какая девушка в этот вечер больше походила на Золушку из старой сказки: та ли, которой сшила платье добрая и весьма дорогая фея, — платье, в котором эта девушка убежала, уронив туфельку, около двенадцати часов ночи. Или та, которая сшила себе платье сама, без всякой помощи фей, и танцевала сейчас в зале с милым юношей из местной газеты, очень мало, в сущности, похожим на принца.
Для меня-то этот вопрос уже решён, и поэтому, пока вы будете его обдумывать, я могу заняться иными героями этой книги: немного уже позабытой нами девочкой Сашей и окружающими её людьми.
Глава тридцать первая
КЛАВДИЯ ГРИГОРЬЕВНА НЕГОДУЕТ
Клавдия Григорьевна вошла в комнату и со стуком поставила на стул туго набитый портфель.
Саша кинулась ей навстречу.
— Ну как, здорова? Всё в порядке? — отрывисто спрашивала тётка, переодеваясь в своё домашнее клетчатое платье. (Вид у этого платья был, надо сказать, скорее официальный, чем домашний.) — Всё в порядке?.. Ну, очень хорошо, я рада. И моя командировка прошла неплохо. Я привезла тебе кое-что из города… Погоди, погоди, успеешь, сначала поужинаем.
И Клавдия Григорьевна, словно не замечая Сашиного волнения, принялась собирать ужин. Когда стол был накрыт, она вынула из портфеля кулёчек с городскими конфетами и высыпала их в вазочку. Саша, не сводившая с портфеля глаз, огорчённо вздохнула. Но тётка не обратила на это внимания.
И только после ужина, убрав и вымыв с помощью Саши посуду, она сказала:
— Ну, Александра, наделала ты мне хлопот с твоим Петрушкой! И даже не хлопот, а неприятностей!
И она взялась за газету.
— Тётя! — не выдержала Саша. — Тётя! Вы привезли его? Он в портфеле? Петрушка в портфеле? — повторила она, так как Клавдия Григорьевна не отвечала.
— Никакого Петрушки в портфеле нет! — отрезала тётка. — Я же сказала тебе, что он доставил мне много хлопот и даже неприятностей.
— Но что же случилось? Тётя!
— А случилось то, что некоторые люди думают, будто им всё позволено, — неожиданно изрекла Клавдия Григорьевна и снова погрузилась в чтение газеты.
Нет, это было совершенно нестерпимо, и Саша, отчаявшись, отошла к своему диванчику и, уткнувшись в подушку, тихонько заплакала. Ей не хотелось, чтобы тётка услышала её — Клавдия Григорьевна не выносила слёз, — но та сейчас же опустила газету и строго взглянула на Сашу. Саша почувствовала её взгляд, но уже не могла остановиться и продолжала горько плакать.
— Это ты о кукле? О Петрушке своём? — сердито спросила тётка. — Саша, немедленно перестань реветь! Найдётся твой Петрушка! Уж будь уверена, что я добьюсь этого. И добьюсь того, что некоторые люди перестанут думать, будто они имеют право так обращаться с чужими вещами. Подумать только, — с гневом продолжала она, — потерять чужую вещь и сделать вид, что в этом нет ничего особенного! Да ведь вещь эта стоит денег, труда! И она принадлежит другому человеку! Принадлежит ребёнку!
Высказавшись так, Клавдия Григорьевна снова — и уже окончательно — погрузилась в свою газету.
Но Саша уже поняла всё: её Петрушка был потерян!
Ведь после её усиленных просьб тётка, отправляясь в командировку в город, пообещала забрать Петрушку у Вики («Всё равно — хоть в старом костюме», — просила Саша) и привезти домой.
И, оказывается, Вика не вернула его. Потеряла!
Не с кем было даже поделиться своим горем. Саша так привыкла все свои горести и надежды поверять маленькому другу, но его больше не было с ней.
Олег и Муся уже уехали обратно в Москву, отчитываться перед таинственным Мосгосэстрадой в проделанной ими (и немалой) работе.
Светлана? Она по-прежнему приветливо улыбалась, встречая Сашу. Но при этих встречах она никогда не бывала одна: рядом обязательно находился Костя. Не рассказывать же при Косте о Петрушке!
С местными ребятами диковатая Саша так и не подружилась до сих пор. Она надеялась, что, когда начнутся занятия в школе, у неё появятся среди этих ребят друзья. Но сейчас некому даже рассказать о том, что случилось.
Хотя как это некому? Есть человек, которому рассказать об этом просто необходимо, — человек, подаривший ей маленького актёра, которого она не уберегла.
Глава тридцать вторая
СНОВА В ДЕТСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ. РОЗА ПОЛУЧАЕТ ПИСЬМО
Вы, конечно, догадались, кому собралась рассказать Саша о том, что Петрушка потерян. И так как рассказать это устно она не могла, то на следующее же утро написала маленькое, очень грустное письмецо и отправила его в Москву — Розе.
В этом письме она просила у Розы прощения за то, что так давно не писала ей, и, главное, за то, что потеряла её хорошего, милого Петрушку. И посылала привет «дорогой Анне Петровне». И в конце посылала поклон от тёти (как когда-то в письме к Олегу и Мусе) — от тёти, которая, по правде говоря, никому не кланялась ни в тот, ни в этот раз. Но Саша решилась вторично на эту маленькую ложь, потому что ей очень не хотелось, чтобы люди жалели её и думали, что тётка её такая сердитая и неприветливая женщина, какой она казалась всем.
А самой Саше? Какой Клавдия Григорьевна казалась ей?
Вероятно, Саша сама не смогла бы ответить на этот вопрос.
Клавдия Григорьевна никогда почти не была с ней ласкова, — а маленькая Саша привыкла к заботе и ласке и очень тосковала без них.
Клавдия Григорьевна мало разговаривала с Сашей, а всё больше читала ей нравоучения.
Клавдия Григорьевна не поощряла её самого главного увлечения — кукольным театром, Петрушкой.
И всё-таки Саша, сама не сознавая этого, начала уже привязываться к суровой и методичной Клавдии Григорьевне.
Поэтому простим ей её маленькую ложь.
Так вот и было опущено в почтовый синий ящик маленькое письмо с приветом от Клавдии Григорьевны. И, проехав длинный, знакомый Саше путь, письмо это было принесено московским почтальоном в районную детскую библиотеку и передано румяной Розе.
— Анна Петровна, посмотрите, письмо от Саши!.. Как, вы забыли? От Саши Лопахиной, нашей бывшей читательницы.
— Как же, как же, Роза, я хорошо помню Сашу! — взволнованно сказала Анна Петровна. — Что же она пишет?
— Анна Петровна, она потеряла Петрушку! — сурово сказала Роза, быстро про себя прочитавшая письмо.
— Какого Петрушку?.. Ах да, ты ей, кажется, подарила свою театральную куклу! Как странно — такая аккуратная девочка… Насколько я помню, она никогда не теряла книг… Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь, — снова отчеканила Роза. — И это меня тем более удивляет.
И Роза принялась энергично переставлять книги, о чём-то сосредоточенно размышляя.
