Анна Александрова - Зелёная пиала
— Слышишь! — закричал ученику купец: — Если зеркало не будет готово через неделю, тебе отрубят голову!
Юноша возразил:
— Мне кажется, хозяин, что речь идёт не о моей голове, а о твоей.
— Спорить не о чем! — взвизгнул толстяк: — Вы оба поплатитесь головами, если к сроку не закончите работу! Я сказал!
Он вскочил с подушек и торопливыми шажками выбежал из дома, провожаемый почтительными поклонами хозяина, потому что это был знатный царедворец и приближённый самой ханши.
Не успел гость скрыться за дверью, как хозяин погнал юношу в мастерскую. Алимджан взмолился: он хорошо знал свою работу и понимал, что отлить и отполировать такое зеркало за неделю почти невозможно. Но хозяин был неумолим:
— Если зеркало не будет готово, я отрублю тебе голову ещё раньше, чем это сделает ханский палач!
С этими словами он запер юношу в мастерской и опустил ключ в свой широкий карман.
Делать нечего, пришлось Алимджану приниматься за дело. Но на этот раз не было в его сердце ни любви, ни радости, — в его сердце кипели гнев и ярость. На этот раз-серебро под искусной рукой мастера не отливало мягким светом луны; нет, полировка его была совершенна, — но серебро горело мрачным светом, как облако перед грозой.
В урочный день купец дрожащей рукой отпер дверь и заглянул в мастерскую. Увидев готовое зеркало, он закричал от радости, как спасённый от смерти, и, даже не взглянув на работу, тотчас же приказал укутать зеркало драгоценными индийскими шалями и нести во дворец.
Как только зеркало внесли в опочивальню Зюлеймы, ханша бросилась к нему и сама сорвала покрывало, — так хотелось ей поскорей увидеть себя молодой и прекрасной. Она уставилась своими круглыми совиными глазами в полированное серебро и обмерла: из зеркала на неё смотрела огромная жирная жаба, разукрашенная золотом и алмазами, как две капли воды похожая на самоё ханшу. Зюлейма всплеснула руками, и тотчас же жаба всплеснула своими короткими лапками. Ханша открыла рот, чтобы закричать, и жаба разинула свою огромную пасть и гневно завертела заплывшими глазками.
— Уберите зеркало! Уберите его сейчас же! — завизжала ханша на весь дворец. Она сорвала с ноги бархатную туфлю и с размаху швырнула в зеркало, и тотчас же жаба нагнулась и бросила туфлей в ханшу.
— Позвать сюда хана! — задыхаясь от гнева, кричала разъярённая Зюлейма, но хан, окружённый визирями, уже входил в опочивальню. Он пришёл не случайно: ему тоже хотелось полюбоваться на чудесное зеркало.
Он подошёл к ханше, заглянул в зеркало, и тут раздался такой смех, какого не слышал дворец тысячу( лет. Седобородый хан смеялся, держась за бока; знатные визири утирали слёзы от смеха; телохранители громко хохотали, а рабыни ханши визжали и хихикали в рукава, потому что все они вслед за ханом заглянули в чудесное зеркало и увидали в нём свою ханшу в образе безобразной жабы. Тогда разъярённая Зюлейма сорвала с ноги вторую туфлю и бросилась с ней, но уже не на зеркало, а на хана. Грозный хан сразу же перестал смеяться и строго спросил Абдула-бая:
— Негодный, как ты смел сделать такое зеркало?!
Купец упал перед ханом на колени и завыл:
— О краса земли, о солнце вселенной! Не я сделал это скверное зеркало; его выковал мой ученик и подмастерье — злодей Алимджан. Схвати его и казни сегодня же.
— Привести Алимджана! — приказал грозный хан; и стражники бросились выполнять его приказанье.
Гремя мечами, с копьями наперевес, прибежали воины к мастерской, но юноши не нашли, потому что он не стал дожидаться, пока его схватят, а, проводив хозяина во дворец, тотчас же выбежал из дома и, прячась в тени дувалов, пробрался к городским воротам. Там он залёг на дне сухого арыка и, никем не замеченный, стал дожидаться ночи.
Настала ночь, и по небу рассыпались яркие звёзды. Юноша осторожно вынул ржавую решётку, преграждавшую русло арыка, и ползком, под стеной, выбрался за городские ворота. Он знал, что за ним будет погоня, и спешил до восхода луны уйти подальше от города. Но не успел он проползти и сотни шагов, как окованные железом ворота загромыхали, и вслед за этим мастер услышал топот коней. Это была погоня! Юноша побежал. Он бежал всё быстрее и быстрее, то прячась за кустами, то припадая к земле, но топот всадников раздавался всё ближе и ближе. Теперь он был слышен не только сзади: храп коней, стук копыт, гортанные крики нукеров — стражников — доносились теперь и справа и слева. Юноша понял, что его окружают. Он оглянулся назад и сквозь мрак увидел, что конные разделились на отряды и мчались теперь по всей равнине. Они мчались прямо на него.
«Эй, Алимджан, держись! — сказал себе юноша. — Кого не выручит конь, выручит голова!» — Он сделал прыжок в сторону и смело бросился в какую-то яму. Тотчас же над ним проскакали кони, и вскоре всё стихло. Юноша осмотрелся: он лежал на дне сухого колодца, а с неба на него смотрела луна. На равнине стало светло как днём. Теперь надо было быть особенно осторожным. Он снял с себя туфли и привязал их к ногам задом наперёд. Так бежать было куда труднее, зато никто уже не мог разыскать его по следу. Долго бежал Алимджан, наконец ноги его подкосились и он упал. Стражники были где-то совсем близко. Мастер прислушался — их голоса удалялись: обман удался, — следы уводили охотников от добычи.
— Хош! Хорошо! — сказал себе Алимджан и двинулся вперёд.
Неподалёку он заметил небольшую рощу над старинной могилой — мазаром. Там в тени деревьев он мог укрыться и подкрепить свои силы ячменной лепёшкой. Он полз и мечтал об отдыхе, но вдруг услыхал голоса: в роще тоже засели нукеры. Трое сидели у костра и варили шурпу — мясной суп с бараньим жиром, четвёртый стоял на страже, а в тени тополей звенели уздечками кони.
«Эх, достать бы коня, — подумал юноша. — С конем, как с крылом, — везде пролетишь!»
Он сунул руку в карман халата, нашёл там маленькую формочку для отливки золотых флаконов и приложил её к губам. Раздался тихий свист. Это обрадовало его, и он быстро пополз вперёд.
Нукеры уже расселись вокруг котла. Они разложили лепёшки и уже собирались обмакнуть их в жирную шурпу, как вдруг по равнине разнёсся пронзительный свист. Стражники выронили из рук лепёшки и застыли с открытыми ртами.
— Сова! — произнёс один.
— Дёв! — прохрипел другой.
— Джинн! — взвизгнул третий, бледнея от страха.
И вдруг совсем близко раздался нечеловеческий голос:.
— Презренные! Уходите сейчас же с моей могилы!
— Мертвец! — завопили нукеры и бросились врассыпную.
— Трусы! Куда? За мной! — заорал часовой. Он выхватил меч и побежал к коням. Но тут кто-то невидимый бросил ему в глаза полную горсть песку. Стражник завыл от боли и стал звать на помощь товарищей. Но, когда нукеры протёрли ему глаза, топот коня уже замирал вдали.
Не разбирая дороги, скакал Алимджан по равнине. Далеко впереди белела полоска рассвета и виднелись заросли саксаула. Там он мог спрятаться. Он принялся яростно нахлёстывать коня, он был уже близко от цели. Ещё скачок — и он спасён! Но вдруг в воздухе что-то свистнуло, и тугая петля аркана на всём скаку захлестнула коня. Конь захрипел, а юноша свалился на землю.
Чуть свет привели нукеры мастера во дворец и бросили к ногам грозного хана.
— Ты Алимджан, золотых дел мастер? — строго спросил владыка Хивы.
Мастер молчал.
— Это ты отлил серебряное зеркало для нашей ханши? — спросил хан ещё громче.
Но юноша и на этот раз не сказал ни слова. Он знал, что теперь никакие слова не спасут его.
Тогда хан подозвал знаком своего первого визиря Садр-Эддина и приказал:
— Выдать этому юноше тысячу золотых и почётную одежду!
Визирь хотел возразить, но хан крикнул:
— Этот мастер достоин большего, потому что в его зеркале я впервые увидел правду.
Этого никак не ждал Алимджан. Он поднял голову и увидел, что глаза хана смеются. Мастер понял, что злая ханша насолила не только своим безответным рабыням. Но недолго пришлось ему разглядывать хана. Нукеры снова схватили его, сорвали с него ветхую одежду и набросили на плечи вышитый золотом драгоценный халат. Визирь сунул ему за пазуху кошелёк с деньгами, а начальник стражи дал такого пинка, что юноша покатился с лестницы и, наверное, разбил бы себе голову, но внизу его подхватил второй визирь хана, воинственный Юсуп-бек.
— Юноша, я дам тебе триста золотых! — зашептал он мастеру. — Сделай такое зеркало, чтобы каждый увидел в нём глупость Садр-Эддина. — И, прежде чем Алимджан успел ответить, Юсуп-бек опустил ему в карман кошелёк и исчез.
Юноша выбежал во двор, но не ступил и пяти шагов, как кто-то схватил его за плечо. Он обернулся: перед ним стоял сам Садр-Эддин:
— Тысяча золотых — и ты сделаешь зеркало, в котором весь мир увидит болтливого хвастуна Юсупа! — Так сказал первый визирь и тоже исчез, оставив в кармане юноши ещё один кошелёк.
