Галина Красовская - Серебряное дерево
На краю пустыни возвышался дворец Булыгана, а рядом с ним, у чёрной скалы, была сооружена крепость, где наказывали воинов. Вокруг росли большие колючки, на песке извивались рогатые гадюки.
Вход во дворец охраняла огромная ящерица по имени Ядозуб. Только не подумайте, что это была безобидная ящерица, вроде весёлого Желтопузика. Нет, Ядозуб был чуть ли не с крокодила величиной, на маленьких кривых ногах, с тупой и злобной мордой. Из пасти Ядозуба торчал жёлтый клык, под ним был мешочек с ядом, а в толстых чешуях, что покрывали тело Ядозуба, прятались ядовитые пауки и змеи.
И был ещё у Ядозуба длинный и мощный хвост с жёсткой метёлкой на конце. Когда он принимался крутить хвостом и взметать этой метёлкой пыль, песок и камешки, начинался настоящий ураган. Булыгану это нравилось. Булыган любил нежиться в пыльных бурях и освежаться душем из песка. Поэтому правитель пустыни неотлучно держал Ядозуба при себе.
Около крепости, где мучили воинов, был вход в подземелье. Он был завален огромным камнем, а на этот камень Булыган велел взгромоздить ещё семь камней — один меньше другого.
Каждую весну из-под самого большого камня, что держал на себе всю эту пирамиду, выбивались ярко-зелёные травинки. Откуда-то черпали они силу, где-то в неведомых земных глубинах бился ключик жизни.
Это приводило Булыгана в ярость. При виде тоненьких, но таких храбрых травинок он принимался лязгать зубами, в животе у него начинались колики, и он орал:
— Вырвать с корнем! Растоптать!
Булыганские слуги набрасывались на травинки, топтали их сапожищами и заваливали грудой камней. Но бесстрашные травинки снова находили щёлочки и выбивались из темницы.
По всему свету разлетелась молва о стране Свирелии, и ветер повсюду разносил аромат её цветов и звучные песни.
Только правитель пустыни и каменное его войско ничего не знали об этой стране. Булыган оставался глух и бесчувствен ко всему прекрасному. Лучшей музыкой он считал завывания и рёв своих воинов, лучшим ароматом — запах пыльных колючек, а наивкуснейшим лакомством — жареных змей и скорпионов. Змеиным ядом смазывались и наконечники копий-колючек, которыми Булыган вооружал своё войско.
Когда слуги доложили о приходе Гнилушки, Булыган сидел развалясь в каменном кресле, а Ядозуб кончиком хвоста с метёлкой щекотал ему пятки. Настроение у Булыгана было отличное, и он распорядился впустить Гнилушку.
Каменный правитель взглянул в глаза неожиданному гостю и сразу понял, что сердце у него окаменело.
Как только сбежал Гнилушка от свирельцев, вся его злобность прорвалась наружу: жёлто-зелёные огни заполыхали в его глазах, кривой оскал сменил сладкую улыбочку.
«Не явился ли он проситься в моё войско?» — с надеждой подумал Булыган. В последнее время не часто приходило к нему пополнение — людей с окаменевшими сердцами становилось всё меньше. А Гнилушка казался достойным пополнением. Таких великолепных злобных глаз Булыган не видел даже у своих подданных.
Выражение глаз у многих воинов Булыгану в последнее время не нравилось. Он хотел, чтоб глаза их горели ненавистью, но всё чаще замечал в них что-то похожее на раздумье.
Разглядев печаль в глазах воина, властитель пустыни приказывал бросать его в крепость и колоть колючками.
— Чтоб не думал, чтоб не раскисал, — приговаривал он, слушая стоны воинов с грустными глазами. — Боль — лучшее лекарство от нежных чувств! От боли скапливается злоба, от злобы сердце каменеет до самой серединки...
Но Булыгану было мало того, что у воинов каменеют сердца, он хотел, чтоб неуязвимо-каменными становились и их тела. Поэтому он приказал воинам носить каменные сапоги, каски и панцири, чтоб всё тело покрывала эта тяжёлая каменная броня.
Труднее было справляться с детьми, что росли в каменном царстве. Булыганчата, как все дети на свете, любили смеяться и играть. И это делало их похожими на обыкновенных детей, которые были ненавистны правителю пустыни. Поэтому каменные надзиратели строго следили, чтоб дети Булыгании не смеялись и не играли. Иногда лишь им удавалось поиграть, да и то не в игрушки, а в песок и камешки.
Чтоб сердца булыганчат твердели и покрывались каменной коркой, их, как и взрослых воинов, били и посылали на тяжёлые работы. Дети ремонтировали каменный дворец Булыгана и крепость. Во время работы их били ещё сильнее, потому что горькие детские слёзы в смеси с песком хорошо скрепляли камни.
И всё-таки Булыган не мог спокойно спать и опасался бунта. Всю ночь напролёт ломал он голову над тем, как ему впредь удерживать воинов в повиновении.
Итак, взглянув в бегающие глазки Гнилушки и на розовую шкатулку, которую тот поставил перед собой на пол, Булыган милостиво сказал:
— Говори, кто ты и зачем явился в мои владения?
— Великий повелитель пустыни! Пришёл я в твои владения из ненавистной мне Свирелии. Там растёт дерево, которое глупцы-свирельцы называют серебряным... Подари мне рубиновые сапоги, и я отведу тебя в эту страну. Мы завоюем её, а свирельцев, мастеров-умельцев, добряков-глупцов заставим работать на тебя... Они не умеют драться и при виде зла закрывают глаза. Мы завладеем серебряными деревьями, отвезем их в заморские страны и получим горы драгоценных камней!
Глазки Булыгана сверкнули жадностью.
— Взгляни на эту шкатулку, — продолжал Гнилушка, заметив, что его речи Булыгану нравятся. — Она сделана из древесины серебряного дерева. А в ней камни, которые я получил за несколько кусочков этого дерева. За несколько деревяшек, украденных у стариков умельцев, мне заплатили рубинами, изумрудами, алмазами! Их я принёс тебе показать.
Услыхав названия драгоценных камней, Булыган нетерпеливо закричал:
— Открывай свой ящик! Давай их сюда!
Камни — это было единственное, что могло вывести Булыгана из состояния каменного равнодушия.
Гнилушка кинулся к шкатулке и тут только спохватился, что ключи от неё он забыл впопыхах, когда ночью удирал из Свирелии.
— Э-э, безмозглый дуралей! — свирепо взревел Булыган и грохнул по шкатулке каменным кулачищем.
Но шкатулка оказалась цела и невредима.
Второй раз ударил по ней Булыган каменной палицей. Шкатулка опять уцелела.
Правитель пустыни был явно озадачен. Обеими руками ухватился он за палицу и третий раз трахнул по шкатулке.
Палица раскололась пополам, и даже каменные плиты пола разбились на мелкие кусочки.
Но шкатулка была по-прежнему целёхонькой, только железные замки её не выдержали ударов и отлетели.
Крышка открылась, драгоценные камни сверкнули на солнце.
Но не на камни смотрел Булыган: тараща глазищи, он так и впился взглядом в шкатулку.
Потом глаза его уползли в щёлки, он оглушительно захохотал, разевая пасть так, что в неё влезли бы три Гнилушкин шкатулки, и заорал:
— Не нужны мне твои камни! Их не счесть в моих кладовых! Дерево, дерево, которое твёрже камня и железа, — вот что мне надо! Немедленно веди меня в страну, где растёт каменное дерево! Я велю нарубить из него дубинок, превосходных дубинок! Сто ударов такой дубинкой — и сердца моих воинов станут твёрже алмаза! Я уничтожу страны, где растут проклятые леса — бр-р, ненавижу лес!.. — где текут реки! Я покорю весь мир! А тебя, Гнилушка, назначаю главным моим генералом... Эй, слуги, выдайте ему сапоги на алмазных подошвах!.. А рубиновые сапоги получишь после, когда заслужишь!.. Веди меня немедленно в страну, где растут эти... дубинки! Да здравствуют каменные дубинки!
— Не спеши, мой великий господин, — вкрадчиво остановил его Гнилушка-— Скажи-ка мне, чем вооружено твоё войско?
— Ядовитыми копьями — ха-ха-ха! — громыхнул в ответ Булыган.
— Мало! — буркнул Гнилушка.
Булыган озадаченно уставился на него. Гнилушка, соображая, прикрыл свои жёлтые глаза. А когда оглядел булыганских воинов с ног до головы, заявил Булыгану:
— Ты не любишь лес, так надо его спалить! Пусть твои воины семь дней калятся на солнце, пока не потрескаются их панцири и станут эти трещины вроде карманов... Пусть воины наполнят трещины раскалённым песком, чтоб выжечь зелень, засыпать луга Свирелии.
Семь дней жарились на солнце воины. А через семь дней булыганское войско, дыша зноем, двинулось на Свирелию.
Глава двенадцатая.
ПОХОД БУЛЫГАНА НА СВИРЕЛИЮ
Утро над Свирелией поднялось умытое и блестящее. Бойкий ветерок пробрался в Серебряную рощу и, перелетая с дерева на дерево, лохматил листву. Листики в ответ звенели, радуясь игре. Серебристый их звон катился в домики, и, как от звонков будильников, свирельцы просыпались и становились на зарядку.
Вдруг сквозь свежие запахи утра донёсся запах горячей пыли. Свирельцы выбежали на улицу.
Чёрный ураган ворвался в Свирелию. Растревожился, загудел лес, заметались серебряные деревья в роще. Тучи пыли пожирали волны голубого и зелёного воздуха, злой ветер срывал с голов свирельцев шляпы, швырял им в рот песок, забивал глаза.
