Турмуд Хауген - Семь царских камней
Тут была какая-то тайна. Может, появление ангела — это предостережение? Но о чем?
«До чего же я сама себе надоела», — думала Флоринда. Она стояла под стеклянной крышей и уныло смотрела на сумеречное небо и бегущие облака. Вечер обещал быть безлунным.
Флоринда оглянулась. Темнота слабо колыхалась, это колыхание напоминало морскую зыбь, которая непременно смутила бы Флоринду, если б она стояла по пояс в воде.
Флоринда быстро распахнула дверь в столовую. И здесь то же самое колыхание, но уже более сильное.
Она испугалась, но страха в ней не было.
В кабинете темнота колыхалась уже совсем зримо. Однако Флоринда успокоила себя тем, что это обман зрения — у нее просто устали глаза.
Наконец она прошла в «книжную комнату» и остановилась перед зеркалом.
По спине у Флоринды побежали мурашки, кожу стало покалывать. Зеркало почему-то испугало ее, но она все-таки подошла к нему вплотную.
На темной блестящей поверхности появилось ее отражение. Лицо лишь смутно угадывалось. Оно напоминало ей одну белую лилию, которая раскрывалась, когда Флоринда подходила к ней близко.
Слабый ветер шевельнул шторы. Он дул из зеркала. Вот он усилился, растрепал Флоринде волосы, надул парусом юбку, прижался к ногам, нежно погладил лицо.
Поверхность зеркала слегка светилась, напоминая воду, подернутую едва уловимой рябью. Лицо расплылось в белое пятно, но потом его черты стали хорошо видны. Однако это было не ее лицо. Флоринда уже видела его вчера. Из темноты выступила тонкая девушка. За ней угадывалась полутемная комната, в которую заглядывала луна. Может быть, там были и другие люди.
Неожиданно поверхность зеркала пошла трещинами и сломалась, хотя ни один осколок не упал в комнату. Перед Флориндой появилась незнакомая девушка.
Они молча смотрели друг на друга. Незнакомка была совсем юная, глаза у нее были испуганные.
Но Флоринда не испугалась, и голова у нее была ясная. «Это случилось наяву, — думала она, — и вовсе не потому, что я стара и выжила из ума».
Незнакомка огляделась, быстро и робко. Снова устремила взгляд на Флоринду, открыла рот, словно хотела закричать, но с ее губ не сорвалось ни звука.
Потом она повернулась к зеркалу и протянула к нему руки. Поверхность зеркала треснула второй раз. Флоринда сама видела бегущие по стеклу трещины. Незнакомка проскользнула в одну из трещин и исчезла.
И вновь зеркало было целое и блестящее, теперь в нем отражалась одна Флоринда.
«Я должен вернуться домой, — думал Максим. — Оставаться здесь больше ни к чему».
От усталости у него кружилась голова, но это не остановило его. Он хотел одного — вырваться из этого кошмара, державшего его мертвой хваткой.
Максим не понимал, почему Гус ван Даан обвинил его в нечестной игре. Правда, Максим утаивал от контрактов часть алмазов, но ведь Гусу ван Даану это было известно. Они поровну делили между собой прибыль от этих алмазов.
— Если ты будешь и впредь ловчить и обманывать меня, мне придется ввести свои жесткие правила, — сказал Гус ван Даан.
Максим вздрогнул, представив себе сильного, угрюмого шофера с неподвижным лицом и злыми, как у самого Гуса, глазами.
В дверь осторожно постучали.
Максим вскочил с кровати и, схватившись за голову, тут же рухнул на стул.
Опять постучали, кто-то крикнул:
— Мистер Сверд, вам телеграмма!
Максим, пошатываясь, подошел к двери и открыл ее. В коридоре стоял посыльный и протягивал ему телеграмму. Максим взял ее и поблагодарил посыльного. Закрыв дверь, он сообразил, что не дал посыльному чаевых, потому тот и смотрел на него так сердито.
Максим развернул телеграмму:
Скорей возвращайся домой очень важно не звони будет хуже.
Подписи и адреса отправителя не было.
Максим выронил телеграмму и простонал:
— Как бы я хотел проснуться!
Но шишка на голове красноречиво напоминала ему о том, что это был не сон.
Лидия решительно вошла в кабинет мужа. Это были его владения, и Лидия делала вид, будто считается с этим. До сих пор Максим не обнаружил, что она частенько наведывается сюда, Лидия хотела «быть в курсе дела», как она выражалась.
Она всегда замечала и обходила его ловушки: будто бы небрежно брошенный лист бумаги, угол между подставкой для ручек и скоросшивателем, волоски перед замочными скважинами в ящиках письменного стола… Обнаружив их впервые, она даже оскорбилась его недоверием к ней.
Первым делом Лидия подошла к репродукции Эдварда Мунка «Девушки на мосту» и сняла ее со стены. Нажала на скрытую пружину в стенной панели, и едва заметная дверь ушла в сторону. Перед Лидией был сейф. Цифровой код сейфа она разгадала уже давно. Но никак не могла разгадать шифр, которым Максим пользовался для записи своих счетов. Это раздражало ее.
Она решила сделать очередную попытку. Ей нужно было снова просмотреть последние страницы во всех бухгалтерских книгах и найти цифры, которые могли бы иметь какую-нибудь связь с числом тридцать шесть — столько было алмазов, которые, по утверждению Харри Лима, куда-то исчезли.
Лидия знала, что уцепиться ей почти не за что, но, может, такое простое число, как тридцать шесть, поможет ей разгадать шифр Максима. Кто бы подумал, что Максим так обведет ее с этим шифром!
Дверца сейфа раскрылась. Лидия застыла в изумлении. Он был пуст. В нем не было даже листочка бумаги.
Лидия с такой силой стиснула зубы, что у нее заломило челюсти.
— Так вот что! — прошептала она. — Он хочет сбежать от меня! Ради этих денег он готов бросить дом, семью, сына…
Она захлопнула дверцу сейфа, задвинула панель и небрежно повесила на место репродукцию.
— А еще говорит, что любит меня!.. — закричала она. — Что нам так хорошо вместе! Ах ты… — Она не смогла сразу найти подходящее бранное слово.
Вспомнив, что Николай сидит у себя в комнате, она испуганно зажала рот рукой.
Потом она выбежала из кабинета, схватила пальто и по телефону вызвала такси. Вообще-то она никогда не брала такси, когда ехала к себе в контору. Соблюдала осторожность. Между их виллой и конторой Кирстен Вик не должно было быть никакой связи.
Но сегодня Лидия торопилась. Ей хотелось поскорей попасть туда, чтобы подумать, может быть, кое-что узнать и поговорить с Харри Лимом.
«Ладно, Максим, — думала она, сидя на заднем сиденье такси, — может, я и недостаточно знаю тебя, но ты-то меня и вовсе не знаешь!»
Она попросила у шофера разрешения закурить сигарету, хотя в машине висела табличка с просьбой не курить.
В зеркало она увидела его глаза и долго смотрела в них.
— Курите, — разрешил шофер.
Лидия улыбнулась, наслаждаясь своей властью над людьми.
«Все будет в порядке», — думала она, закуривая длинную розовую сигарету. Ей нравился запах этих сигарет, и она надеялась, что шоферу он тоже понравится.
Заседание комитета. Смешно! И Максим верит этим выдумкам! Николай еще ребенок, его обмануть ничего не стоит. Вчера в конторе, когда она разрабатывала планы своих тайных денежных операций, все тоже проходило под маркой этих заседаний.
Но смех быстро замер у нее на губах. Лидия сама не понимала, почему ей вдруг стало так грустно.
В большом двухэтажном холле было почти темно.
Николай стоял у входной двери и оглядывался по сторонам, словно попал сюда в первый раз. Как будто появление ангела заставило его на многое взглянуть новыми глазами.
Широкая лестница вела из полутемного холла на галерею, идущую вдоль стен. На нее выходили двенадцать дверей. Комната Николая была самая дальняя слева от лестницы. Ее окна смотрели и на улицу и в сад.
На галерее возле лестницы висели две старинные керосиновые лампы, переделанные на электрические, их красные шары излучали неяркий свет. Лампы не освещали ни холл, ни галерею, но были как бы приветливой точкой в этом огромном темном пространстве.
Николаю было немного страшно. Он слышал сердитый крик матери, но не разобрал слов. Она быстро собралась и выбежала из дома, не сказав, по обыкновению, куда идет и когда вернется. По обыкновению? Нет, почему же. Несколько дней назад она предупредила его, что идет на заседание комитета.
Раздался телефонный звонок, но Николай не снял трубку.
Он все еще стоял внизу и смотрел на умолкнувший телефон, когда сердито и громко позвонили в дверь.
Взбежав на лестницу, Николай сообразил, что пытается укрыться именно от этого сердитого звука.
Опять позвонили, и Николай побежал дальше вверх.
Когда он был уже на галерее, позвонили в третий раз. Он остановился и посмотрел вниз на прямоугольник двери, который был все-таки темнее вечера, заполнившего холл.
Кто-то вставил ключ в замочную скважину. Николай быстро присел, спрятавшись за перилами. В дверь вошли, женский голос спросил:
