Ольга Озаровская - Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской

Купанье Добрыни и бой его со Змеем Горынищем

А молоды Добрынюшка Микитичь младНе в полном уми, не в полном разуми.Не в великом Добрынюшка возрости.Надевает Добрынюшка платьё цветноë;Он пошол как Добрыня на конюшон двор;Берет как своего добра коня,Он добра-та коня со семи цепей;Он накладыват уздицю тосмянную;Он вуздат во уздилиця булатные;Он накидывал Добрынюшка войлучек,Он на войлучек Добрынюшка седелышко;Подпрегал он двенадцеть подпруженек,Ишша две подпружки потпрегаютсиДа не ради басы, ради крепости;Да не шшиб бы богатыря добрый конь,Не оставил бы богатыря в чистом поли.Скоро он скачёт на добра коня;А берет он с собой только тугой лук,Ишша тугой-от лук, калену стрелу.Ишша едёт Добрыня по чисту полю, —Во чистом-то поли курева стоит,В куревы как богатыря не видети.Ишша ехал Добрыня день до вечера,Он темну-то ночь до бела свету,Не пиваючи он, не едаючиДа добру коню отдоху не даваючи.Да приехал Добрыня ко меньший реки,Ко меньшой-то реки, ко синю морю.Скиновал тут Добрыня платьё цветное,Ишша наг ведь Добрынюшка до ниточьки,Оставлят только Добрыня един пухов колпак.Ишша поплыл Добрыня по синю морю,Ишша выплыл Добрыня на перву струю;Богатырьско-то серьцë зарывьчиво:Да зарывьчиво-то серьцë заплывьчиво:Ишша поплыл Добрыня на втору струю, —Да втора-та струя добре относиста;Отнесла как Добрыню за синё море.И там плават змеишшо Горынишшо:(Змеишшо летал на Святую Русь, со Святой Русилюдей живком уносил и унес у Владимера-князяПлемянницю, и Добрынюшка зажалел ей, такздумал воротить…)«Сказали, от Добрыни мне-ка смерть будë;А нынь ведь Добрыня у меня в руках;А хочю я, Добрыню хоть целком сглону,Да хочю я, Добрыню хоть с конем стопчю».А молоды Добрынюшка Микитичь младИшша тут жа змеишшу возмолилосе:«Уж, ты ох, змеишшу Горынишшо!Уж ты дай мне строку на малой чясИшша выплыть Добрынюшки на крут берегА и на тот же Добрыни россыпной песок».Тут же змеишшо ГорынишшоДа дает ему строку на малой чясА молоды Добрынюшки Микитичю.А выплыл Добрынюшка на крут берегДа на тот Добрыня россыпной песок.Ишша наг ведь Добрынюшка до ниточьки,Только у Добрыни един пухов колпак.Он сымат как пухов колпак со буйной главы,Засыпат он песку, хрещу серого,Он шшыб как змеишшу во черны глаза:Он шшыб как у змеишша три хобота,А три хобота шшыб он три головы.Ишша тут же змеишшо возмолилосе:«Уж ты молодый Добрынюшка Микитичь млад!Не придай ты мине смерти скорое;Уж я дам тобе заповедь крепкою:Не летать бы мне змеишшу на светую Русь,Не носить бы со святой Руси живком людей;Ишша дам те Добрыни платьё цветноë,Ишша дам те Добрынюшки добра коня,Я Владимера князя дам племянницю».А пошли они на гору ОкатовуДа писали они заповедь крепкую:Не летать больше змеишшу на светую Русь,Не носить бы со светой Руси живком людей;Да дает ведь Добрыни платье цветное,Да дал он Добрынюшки добра коня,Да Владимера князя дал племянницю.

Иван Грозный

(историческая)

Было у нас да во Царе-граде,Да не было ни дядины, не вотчины,Да жил как был прозвитель царь,Прозвитель-от царь Иван ВасильевичьБыла семья его любимая,А был у его только большой сын,А и большое сын Федор Ивановичь.Говорил как он таково слово:«А по этому мосту по калиновуА много и было хожоно,А много было и ежжоно,А горячей крови много пролито».А тут как царю за беду сталоА за ту кручинушку великую.(Царь своим судом судил, много народу бил.)Он крыцит-зыцит громким голосом:«Уж вы, эх, палачи вы да немилосливы!Вы берите царевичя за белы руки,Вы ведите царевичя во чисто полëВы ко той ко плахи ко липовой,Вы рубите его да буйну головуВы на той на плахи на липовой».Ишша все палачи испужалисе,Ишша все палачи устрашилисе.Как адин палачь не устрашилса,Тут Скарлютка вор, Скурлатов сын.Он берет царевичя за белы руки,Он ведет царевичя во чисто полëОн ко той ко плахи ко липовой,Да хочë рубить да буйну голову.А во ту пору, да во то времечькоПерепахнула веска за реку Москву,А во тот жа во Киев град,А к тому же ведь ко дядюшки,А к тому же Микиты Родомановичю:«Уж ты ой еси, наш дядюшка,Уж ты же Микита Родомановичь!Уж ты знаёшъ ле, про то ведаёшь:Как померкло у нас соньцë красноë,А потухла звезда поднибесная, —Как погиб цяревич за Москвой рекойА и большоë Фëодор Ивановичь?»Ишша тут же ведь как и дядюшка,Ишша тот жа Микита Родомановичь,Он ведь скачë с постелюшки со мяхкою;Он обул как сапожки на босу ногу,Он схватил талуп за един рукав;Он крыцит-зыцит своим конюхам:«Уж вы ой еси, мои конюхи!Подводите мне и добра коня».Он ведь скоро скачёт на добра коня,Он ведь гонит тут во всю голову;Крычит он зычит громким голосом:«Розодвиньтесь-ко да вы, народ Божей».Он застал Скарлютку на замахи;А сам говорил таково слово:«Ты Скарлютка вор, ты Скарлатов сын!Ты не за свой гуж ты примаисьсе.А кабы те тем гужом подавитисе.Ты поди, Скарлютка, во чисто полë,А сруби у тотарина буйну голову;Ты приди к царю, — саблю на стол клади,Ишша сам говори таково слово:„Ишша то дело у нас сделано,Ишша та работушка сроблена“».Он берет цяревичя за белы руки,Он садил цяревичя на добра коня;Он сам коня в поводу повел.Скарлютка вор да как Скарлатов сын,Пошел как он да во чисто поле.Он срубил у тотарина буйну голову.Он пришел к царю, — саблю на стол кладёт:А сам говорит таково слово:«Ты прозвитель царь, Иван Васильевичь!У нас то ведь дело нынь сделано,У нас та роботушка сроблена».Зажалел как тут прозвитель царь,Зажалел как он своего сына,Ишша большого Фёдора Ивановичи;Ишша сам говорил таково слово:«А как по вори да по ГогариниИшша много есь как жалобных тут,А по моем по сыни по ФедориНекуго-то нету жалобного».Приходила панафида шесьнедельняя,А прозвитель царь Иван ВасильевичьА паходит он поминать сынаА и большего Федора Ивановичя.А итти то нать мимо Киев град,Да мимо дядьево-то подворьиця.А у дядюшки и за пир такой,А што тако да за весельицë.А скрыцял как тут прозвитель царь,Он скрыцял ведь тут громким голосом:(Нихто не велел тебе разгоречитьсе то!)«Уж ты ой еси, мой дядюшка!А што у тя и за пир такой,А што у тя и за весельицë?Ты не знаёшь-ле, не выдаёшь:А помёркло у нас соньцë красноë,(Экой был герой! Бойсе его, перебоисе, все народсвоим судом судил.)А потухла звезда подьнебесная, —Как погиб царевич за Москвой рекой,Ишша большоë Федор Ивановичь?»Как выходит тут его дядюшка,Ишша тот жа Микита Родомановичь;Он выходит тут на красно крыльце.Говорил как тут прозвитель царь:(Эка громогласна старина!)«Уж ты ой еси, ты мой дядюшка!»Ишша ткнул копьем во праву ногу:(Эк разгорячился как!)Ишша што у тя и за пир такой,Ишша што у тя за висельицë?Ты не знаёшь-ле, не ведаёшь:А померкло у нас соньцë красноë,А потухла звезда поднебесная,—А погиб царевичь за Москвой рекой,Ишша большое Фëодор Ивановичь?»Говорит как тут его дядюшка,Ишша тот же Микита Радамановичь:«Уж ты ой еси, мой племянничёк,А прозвитель царь Иван Васильевичь!Уж ты хош, — чем тобя обрадую,Тибя большим-то сыном Федором,Ишша Федором тибя Ивановичем».Он выводит цяревичя на красно крыльцеДа большого-то Федора Ивановичя.Зрадовался тут прозвитель-царь,Прозвитель царь Иван Васильевичь:Он берет тут ведь своего сына,Он берет его за белы руки;Он целует в уста во сахарны жа;Ишша сам говорил таково слово:«Уж ты гой еси, ты мой дядюшка!Ишша чем тобя буду жаловать?У тебя злата-серебра не мене моего».(Пир средили, пировать стали. Не осудите бабушку.)

Смерть Князя Долгорукого