Зинаида Чигарева - Осторожно, сказка!
Серафим усердно наводит глянец на свою давно чистую шкурку, а ушки на макушке — нацелены в сторону ребят: подслушивает.
— Милые мои Капризицы! Бесценные мои Упрямцы! Где же вы теперь прячетесь? Сгубили вас злые люди… — Кикимора Никодимовна бредет, под кустики заглядывает, причитает: — Злюченька моя изумрудная! Где ты? — подошла к болоту, глянула, руками всплеснула. — Ой-е-ей! Горе мое лютое!
Смотрят Ванечка с Леной — на воде сухая змеиная кожа плавает.
— Вот вы какие! — корит ребят Кикимора. — Я к вам с доброй душой. Как лучше хотела. А вы Чем отплатили? Неблагодарные!
Удивился Ванечка — вот это да! Выходит, они с Ленкой еще и виноваты? Чего только в этих сказках не случается!
Выскочила откуда-то Ябедка:
— Тетенька! Сейчас из Стокгольма художественную гимнастику передавать будут…
Высморкала Кикимора покрасневший носик:
— До свиданьица, мои хорошие! Привет родителям! Авось когда-нибудь и свидимся! — и заспешила вслед за Ябедкой.
Дома у Кикиморы Никодимовны все по-прежнему. Светится в углу экран, титры бегут. Ябедка тащит кресло:
— Садись, тетенька…
— Ладно! Нехай ее леший смотрит, эту художественную… — решительно отрезала Кикимора. — Увязывай узлы!
— Куда? — вытаращила девчонка бесцветные глазки.
— В город. К людям ближе. Права была Злючка. Нечего сидеть у болота — ждать погоды. В массы надо идти — в народ. Если б мы Ванечку не похищали, а воспитывали без отрыва от домашних условий, он бы наверняка нашим стал. Ну ничего — на ошибках учатся. Жалко, конечно, насиженное место покидать. Но ничего не попишешь — жизнь заставляет. Надо приспосабливаться к современности…
Торопятся уйти подальше от Черного Болота Ванечка с Леной. Но едва сделали несколько шагов, как слышат — окликает кто-то:
— Девочка! А, девочка!
Оглянулась Лена, а из чертополоха девчонка выглядывает. Волосы спутались, лицо все в зеленой тине, сама почти голая.
— Ой, кто это? — вскрикнула Лена.
— Злючка-Гадючка! Вот кто! — заявил Ванечка.
— Меня так в школе дразнили, — тихо говорит девчонка. — Я к маме хочу. Я пойду по всему свету свою маму искать. Я снова девочкой стала. А змеей меня Кикимора сделала. Но ты сорвала с меня змеиную кожу. Может, я еще и человеком стану. Мне очень хочется стать человеком. Только одеться мне надо. Не во что мне одеться…
— Возьми мое платье! Мне не жалко, — говорит Лена. — Сильно рваное оно, вот что плохо.
— Ничего, сойдет. Я заштопаю. Мне лишь бы маму найти.
Сдернула Лена с себя платьишко, осталась в майке и трусиках.
— Спасибо! — говорит бывшая Злючка-Гадючка. — До свиданья!
— До свиданья! — не очень дружелюбно отозвался Ванечка.
— До свиданья! — сказала Лена. — Ты обязательно станешь человеком. Только не попадай, пожалуйста, под дурное влияние.
Отошли Ванечка и Лена, а Злючка-Гадючка им вслед кричит:
— Меня Таней зовут. Слышите? Может, еще встретимся.
Глава шестнадцатая и последняя, в которой все чуть было не началось сначала
Идут лесом Ванечка и Лена, за руки держатся, как бы ненароком не потерять друг друга. Серафим впереди за проводника. Ты ведь знаешь: порядочный кот свой дом за сто километров находит. За Серафимом с ветки на ветку перепархивают воробьишки, тоже домой торопятся. Котище делает вид, будто их вовсе не существует. Хоть и велик соблазн сцапать юркий пушистый комочек, но где это видано, чтобы интеллигентный кот охотился на собственных союзников?
Рассказала Лена брату все, что с нею приключилось. Кое-что поведал о своих злоключениях и Ванечка. Но ему не очень-то хотелось о них вспоминать.
Уже обо всем переговорено, а деревьям конца не видно. До чего же он длинным оказался, этот самый Дальний Лес. Шли они так, шли — вдруг Ванечка остановился:
— Я дальше не пойду! Я уморился.
— Ванечка! Совсем немного осталось…
— Я пить хочу.
— Потерпи капельку.
— Не хочу терпеть!
Знакомая песня! Неужели все сначала? Поглядела Лена на брата да как закричит:
— Ой!
— Ты чего? — испугался Ванечка.
А Лена на него пальцем показывает:
— Уши… уши растут!
Трогает Ванечка уши — нет, те же вроде, человеческие. А, может, все-таки подросли немного?
— Забыл… все забыл, Ванечка.
— Помню, — хмурится мальчишка. — Думаешь, это легко — сразу хорошим стать? Я ж не виноват, что у меня характер такой поперечный.
— Не виноват? Опять не виноват!
— Ну ладно. Ну, не буду. Постараюсь как-нибудь…
Пока они спорили, исчез Серафим. И воробьишек не слышно. Оторопь взяла ребят. А пригляделись — обрадовались. Впереди за деревьями приветливо голубеет небо. Опушка!
— Теперь все! — глубоко вздохнула Лена. — Теперь можно звать Добрую Весть.
— Я здесь.
Добрая Весть сидит на траве. Ее тяжелая сумка лежит рядом. Тоже как будто отдыхает. В глазах у девушки плещется чистая родниковая голубизна, на лице играют солнечные зайчики. Потому что счастлива Добрая Весть.
— Поторопитесь, ребятки. До папиного Важного Строительства путь не близкий.
— Пиши, — деловито сказала Лена. — «Телеграмму получили тчк Все порядке тчк Здоровы… — глянула многозначительно на Ванечку и добавила. — Ванечка ведет себя хорошо тчк.»
— Все?
— А я?.. А мне можно? — спросил Ванечка.
— Ну конечно.
— Всего два словечка: «Приезжайте поскорее восклицательный Мы очень соскучились без вас тчк».
— Послушай, Наденька-Радость, — у Лены дрогнули губы. — Разве такое можно? Ведь это грустные слова — соскучились…
— Такое можно, — улыбнулась Добрая Весть.
— «Целуем Ваня Лена». Теперь все!
— Теперь все, — вздохнула Добрая Весть. — Пора мне, — а сама почему-то не уходит: смотрит на ребят и веточку в пальцах ломает.
Ленка глаза прячет и кончик косы теребит:
— Спасибо тебе за все!
— Какие пустяки! — махнула рукой Добрая Весть. — Я тут вовсе ни при чем. Вы сами победили Кикимору. Это твоя победа, Лена. И твоя, Ванечка, хоть она тебе и нелегко досталась.
— Опять жалеешь, что ты не фея! Ну какая же ты, право, чудачка! — Лена решительным движением перекинула косу за спину. — И что такого особенного — фея? Они ведь тоже не все могут. А у тебя есть дело. Очень хорошее, доброе дело… Ты же сама говорила…
— Да…
— И в своем деле ты давно настоящая фея. Разве не так?
— Правда?
— И подумай, пожалуйста: если вдруг на земле не станет Доброй Вести, что ж тогда будет? А?
— Спасибо тебе, Леночка! — Добрая Весть засмеялась, и словно веселый ручеек зазвенел по камешкам. — До свиданья, ребятки! Я буду часто наведываться к вам…
— До свиданья, Наденька-Радость! Спасибо тебе! Спасибо!
Взмахнула рукой Добрая Весть и пропала — растворилась в солнечном сиянии.
— Нет, как вам это понравится! — послышался сзади приятный бархатный баритон. — Кому спасибо, а кому никакой благодарности за все старания…
— Кто это? — вздрогнули дети и разом оглянулись.
Никого!
Один Серафим сидит на бугорке, неподвижный, как изваяние, и на белоснежной мордочке таинственно мерцают огромные глаза.
Лена подняла кота на руки. Он потерся об ее щеку и промурлыкал что-то удовлетворенно.
— До свиданья, Дальний Лес, — сказала Лена. — А ты не такой уж и страшный. До свиданья, сказка! Я на тебя не очень сержусь.
— Ой, слышишь? — Ванечка схватил Лену за руку.
Топот в лесу, сучья трещат — и все ближе, ближе. Неужели Кикимора опомнилась, вдогонку кинулась?
— Вот они! Вот они!.. — Костром вспыхнула в темной зелени рыжая шевелюра. Ябедка, что ли?
Нет, не Ябедка и не Кикимора! Витька Збых выскочил из лесу. А за ним ребята со двора!
— Ура-а-а! Нашлись наконец-то!..
Вот я и рассказала тебе сказку. Конечно, сказку, а что же еще? Но, пожалуйста, запомни хорошенько, что Кикимора Никодимовна живет теперь рядом с нами и Тетушка Дурные Вести торопится принести кому-то в дом горе. От тебя требуется немного. Не помогай им. Не надо. Лучше дружи всегда с Доброй Вестью. Она поспевает всюду и никогда не жалуется, что у нее много работы. Лишь бы люди были счастливы. Лишь бы люди не огорчали друг друга.
