Арабские сказки - Книга тысячи и одной ночи
И потом продолжала, плача: —
День счастья — тот день, когда достигну я близости,А день моей гибели — когда вы уходите.А если угрозою я смерти напугана,То слаще спокойствия мне близость с любимыми. —
И еще: —
И если бы жить могла в полнейшем я счастииИ мир я держала б весь в руках и Хосроев[20] власть, —Все это б не стоило крыла комариного,Когда б не могли глаза мои на тебя взирать".
Когда же она кончила говорить и плакать, я сказал ей: "О дочь моего дяди, довольно тебе печалиться! Что толку плакать? Это ведь бесполезно". — "Не препятствуй мне в том, что я делаю! Если ты будешь мне противиться, я убью себя", — сказала она; и я смолчал и оставил ее в таком положении. И она провела в печали, плаче и причитаниях еще год, а на третий год я однажды вошел к ней, разгневанный чем-то, что со мной произошло (а это мучение уже так затянулось!), и нашел дочь моего дяди у могилы под куполом, и она говорила: "О господин мой, почему ты мне не отвечаешь? — А потом она произнесла: —
Могила, исчезла ли в тебе красота его?Ужели твой свет погас — сияющий лик его?Могила, не свод ведь ты небес и не гладь земли,Так как же слились в тебе и месяц и солнце вдруг?"
Я, услышав ее слова и стихи, я стал еще более гневен, чем прежде, и воскликнул: "Ах, доколе продлится Эта печаль! — и произнес: —
Могила, исчезла ли в тебе чернота его?Ужели твой свет погас — чернеющий лик его?Могила, не пруд ведь ты стоячий и не котел,Так как же слились в тебе и сажа и типа вдруг?"
И когда дочь моего дяди услышала эти слова, она вскочила на ноги и сказала: "Горе тебе, собака! Это ты сделал со мной такое дело и ранил возлюбленного моего сердца и причинил боль мне и его юности. Вот уже три года, как он ни мертв ни жив!" — "О грязнейшая из шлюх и сквернейшая из развратниц, любовниц подкупленных рабов, да, это сделал я!" — отвечал я, и, взяв меч в руку, я обнажил его и направил на мою жену, чтобы убить ее. Но она, услышав мои слова и увидав, что я решил ее убить, засмеялась и крикнула: "Прочь, собака! Не бывать, чтобы вернулось то, что прошло, или ожили бы мертвые! Аллах отдал мне теперь в руки того, кто со мной это сделал и из-за кого в моем сердце был неугасимый огонь и неукрываемое пламя!"
И она поднялась на ноги и, произнеся слова, которых я не понял, сказала: "Стань по моему колдовству наполовину камнем, наполовину человеком!" И я тотчас же стал таким, как ты меня видишь, и не могу ни встать, ни сесть, и я ни мертвый, ни живой. И когда я сделался таким, она Заколдовала город и все его рынки и сады. А жители нашего города были четырех родов: мусульмане, христиане, евреи и маги и она превратила их в рыб: белые рыбы — мусульмане, красные — маги, голубые — христиане, а желтые — евреи. А четыре острова она превратила в горы, окружающие пруд. И, кроме того, она меня бьет и пытает и наносит мне по сто ударов бичом, так что течет моя кровь и растерзаны мои плечи. А после того она надевает мне на верхнюю половину тела волосяную одежду, а сверху эти роскошные одеяния". И потом юноша заплакал и произнес:
"К твоему суду терпелив я буду, о бог и рок!Буду стоек я, коль угодно это, господь, тебе.И враждебны были, и злы они, и горды со мной,Но, быть может, я получу взамен блага райские.Непосильны мне те несчастия, что гнетут меня,И к Избранному прибегаю я и Угодному".
И царь обратился к юноше и сказал ему: "О, ты прибавил заботы к моей заботе, после того как облегчил мое горе. Но где она, о юноша, и где могила, в которой лежит раненый раб?" — "Раб лежит под куполом в своей могиле, а она — в той комнате, что напротив двери, — ответил юноша. — Она приходит сюда раз в день, когда встает солнце; и как только придет, подходит ко мне и снимает с меня одежды и бьет меня сотней ударов бича, и я плачу и кричу, но не могу сделать движения, чтобы оттолкнуть ее от себя. А отстегавши меня, она спускается к рабу с вином и отваром и поит его. И завтра, с утра, она придет".
"Клянусь Аллахом, о юноша, — воскликнул царь, — я не премину сделать с тобой доброе дело, за которое меня будут поминать, и его станут записывать до конца времен!"
После этого царь сел, и они с юношей беседовали до наступления ночи и легли спать; а на заре царь поднялся и снял с себя одежду и, обнажив меч, направился в помещение, где был раб. Он увидел свечи, светильники, курильницы и сосуды для масла и подходил к рабу, пока не дошел, и тогда он ударил его один раз и убил и, взвалив его на спину, бросил в колодец, бывший во дворце. А потом он вернулся и, закутавшись в одежды раба, лег в гробницу, и его меч был с ним, вынутый из ножен на всю длину.
И через минуту явилась проклятая колдунья и, как только пришла, сняла одежду с сына своего дяди и, взяв бич, стала бить его. И юноша закричал: "Ах, довольно с меня того, что со мною, о дочь моего дяди! Пожалей меня, о дочь моего дяди!" Но она воскликнула: "А ты пожалел меня и оставил мне моего возлюбленного?" И она била его, пока не устала, и кровь потекла с боков юноши, а потом она надела на него волосяную рубашку, а поверх нее его одежду и после этого спустилась к рабу с кубком вина и чашкой отвара. Она спустилась под купол и стала плакать и стонать и сказала: "О господин мой, скажи мне что-нибудь, о господин мой, поговори со мной! — и произнесла такие стихи: —
До каких же пор отдален ты будешь и груб со мной?Не довольно ль слез пролилось моих до сей поры?До каких же пор ты продлишь разлуку умышленно?Коль завистнику ты добра желал — исцелился он".
И она опять заплакала и сказала: "Господин мой, поговори со мной, скажи мне что-нибудь!" И царь понизил голос и заговорил заплетающимся языком на наречии черных и сказал: "Ах, ах, нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" И когда женщина услыхала его слова, она вскрикнула от радости и потеряла сознание, а потом очнулась и сказала: "О господин мой, это правда?" А царь ослабил голос и отвечал: "О проклятая, разве ты заслуживаешь, чтобы с тобой кто-нибудь говорил и разговаривал?" — "А почему же нет?" — спросила женщина. "А потому, что ты весь день терзаешь своего мужа, а он зовет на помощь и не дает мне спать от вечера до утра, проклиная тебя и меня, — сказал царь. — Он меня обеспокоил и повредил мне, и если бы не это, я бы, наверное, поправился. Вот что мешало мне тебе ответить". — "С твоего разрешения я освобожу его от того, что с ним", — сказала женщина. И царь отвечал ей: "Освободи и дай нам отдых".
И она сказала: "Слушаю и повинуюсь!" — и, выйдя из-под купола во дворец, взяла чашку, наполнила ее водой и проговорила над нею что-то, и вода в чашке запузырилась и забулькала и стала кипеть, как кипит в котле на огне. Потом женщина обрызгала водой юношу и сказала: "Заклинаю тебя тем, что я произнесла и проговорила; если ты стал таким по моему колдовству и ухищрению, то измени этот образ на твой прежний". И вдруг юноша встряхнулся и встал на ноги, и он обрадовался своему освобождению и воскликнул: "Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует!" А она сказала: "Выходи и не возвращайся сюда, иначе я тебя убью!" — и закричала на него; и юноша вышел. А женщина вернулась к куполу, сошла вниз и сказала: "О господни мой, выйди ко мне, чтобы я видела твой прекрасный образ".
И царь сказал ей слабым голосом: "Что ты сделала? Ты избавила меня от ветки, но не избавила от корня!" — "О мой господин, о мой любимый, — спросила она, — а что же есть корень?" И царь воскликнул: "Горе тебе, проклятая! Корень — жители этого города и четырех островов! Каждую ночь, когда наступает полночь, рыбы поднимают головы и взывают о помощи и проклинают меня и тебя. Вот причина, мешающая моему выздоровлению. Иди же освободи их скорее и приходи, возьми меня за руку и подними меня. Здоровье уже идет ко мне".
И когда женщина услышала слова царя (а она думала, что это раб), она обрадовалась и воскликнула: "О господин мой, твой приказ на голове моей и на глазах[21]. Во имя Аллаха!" И она встала, радостная, и побежала, и вышла к пруду, и взяла оттуда немного воды…"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятая ночьКогда же настала девятая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина-колдунья взяла из пруда немного воды и проговорила над нею слова непонятные, — и рыбы за прыгали и подняли головы и тотчас же вышли, и чары оставили жителей города, и город сделался населенным, и торговцы стали продавать и покупать, и всякий принялся за свое ремесло, и острова вновь сделались такими, какими были.
