Софья Прокофьева - Тайна Хрустального замка
Из глубокой тени выбежал верный Кардиф. Мгновение — и рыцарь в седле.
Удача! Подъемный мост опущен. Оглушительно прогремел цокот копыт по мосту в предутренней тишине.
Скорее, скорее. Он ни о чем не будет думать. Перед ним черная пропасть, но на дне бледная искра света. Это улыбка Нинисель. Сначала робкая, недоверчивая, потом… Горькое счастье — вот что ждет его. Все растворится в этом счастье. Отчаяние, ужас, что бы его ни терзало — он никогда не скажет об этом Нинисель. Он не опечалит ее…
На востоке небо посветлело. Выплыло бледное облако, окаймленное снизу пенным золотом.
Наконец над вершинами деревьев поднялся Хрустальный замок. Как он был великолепен, пронизанный насквозь утренними лучами.
Рыцарь Гиальмар соскочил с коня. Навстречу по хрустальной лестнице медленно спускалась королева Демонта в искристо-зеленом платье.
Она улыбалась торжествующей, манящей улыбкой.
— Вот и ты, рыцарь! Я знала, что ты вернешься. Войди же в Хрустальный замок! Да, это я освободила тебя из подземелья. Но полно, забудь об этом, забудь обо всем. Здесь в замке ждет тебя вечная любовь. Ты знаешь, о ком я…
— Ты победила, королева, — рыцарь Гиальмар покорно опустил голову. — Да, я повержен, сломлен. Знаю, какую страшную цену ты потребуешь от меня. Я — согласен!
В этот миг высоко наверху послышались легкие торопливые шаги. Кто-то бежал вниз по хрустальной лестнице.
Рыцарь Гиальмар поднял голову. Вниз по ступеням опрометью бежала Нинисель. В простом белом платье из грубого домотканого полотна. Мелькали ее маленькие босые ноги. Ветер гибкими руками приподнял волнистые волосы. В огромных глазах светились отчаяние и обреченность.
— Остановись! — крикнула Нинисель, и, казалось, весь замок снизу доверху зазвенел от ее голоса. — Не губи свою душу! Мне нет спасения, но ты… Ты еще можешь спастись!
— Безумная, что ты делаешь? — Лицо Демонты исказилось. — Знаешь ли, сколько лет ты прожила в моем замке? Твои часы шли быстрее всех!
— Мне все равно! — Нинисель протянула к Гиальмару обнаженные руки. — Солнце — сюда! Сожги мою жизнь… Сожги меня. Но пусть мой жалкий прах остановит тебя, любимый!
— Да, ты угадала! Горсть мертвого праха — это все, что останется от тебя, — крикнула Демонта. Теперь открылось ее истинное лицо. Она была страшна, как демон ночи. Кромешный мрак, дымясь, черными лентами струился из ее глаз.
— Моя Нинисель! — в отчаянии вскрикнул Гиальмар, подбегая к девушке.
— Посмотри на меня в последний раз, милый, — слабея, прошептала Нинисель. Голос ее угасал. — Посмотри в последний раз на свою Нинисель и сразу же отвернись. Тебе нельзя видеть, что со мной будет. Это слишком страшно. Прощай, мой Гиальмар! Я погибла…
— Ты не погибнешь, Нинисель! — послышался звучный, сильный голос. Королева Демонта вздрогнула и пошатнулась.
Из чащи леса, еще полной длинных утренних теней, вышел старый отшельник, опираясь на простой суковатый посох.
— Ты раскаялась, дитя мое, ты так мучалась и казнилась, — лицо отшельника светилось состраданием и добротой. — Велика сила раскаяния!
Из леса выпрыгнул еще не сбросивший первый пух олененок. Ища защиты, прижался к ногам отшельника.
Между кустов мелькнул крупный волк. Вдруг он улегся на траву, положив морду на вытянутые лапы.
Нинисель сжалась от ужаса, зажмурилась — первые яркие лучи солнца осветили ее. Нинисель со стоном упала к ногам старого отшельника, обхватила руками его колени, вместе с прижавшимся к ним олененком.
Королева Демонта стояла неподвижно с застывшим лицом.
— Подойди ко мне и ты, сын мой, — поманил к себе Гиальмара старый отшельник.
Гиальмар, шатаясь, подошел к нему и как подкошенный рухнул на колени рядом с Нинисель.
Отшельник положил свою древнюю иссохшую руку на его склоненную голову.
— Благодари Нинисель, рыцарь, — сказал он глубоким, проникающим в сердце голосом. — Ты, сын мой, остановился перед бездонной пропастью. Нинисель дорогой ценой удержала тебя на краю. И, спасая твою душу, она спасла свою. Нинисель заслужила прощение! Господь милосердный знает: тебя, рыцарь вели к проклятому замку великая жалость и любовь!
— Как нам благодарить тебя? — Непролившиеся слезы, лучась, стояли в глазах Нинисель. Глядя на отшельника, она нерешительно, застенчиво улыбнулась, словно заново учась улыбаться.
Гиальмар помог Нинисель подняться, она еле держалась на ногах.
— Храни вас Господь, — проговорил, прощаясь, старый отшельник. Он похлопал олененка по спине. — А ты, несмышленыш, ступай за мной, да держись поближе.
— Мы никогда не забудем тебя, святой отец, — прошептала Нинисель, глядя ему вслед. — Прости, если я не нашла слов, чтобы красиво поблагодарить тебя…
Но старый отшельник уже скрылся за зеленым пологом леса. Только качнулась ветка орешника.
— Теперь мы свободны, родная. Идем! — Гиальмар обнял Нинисель за плечи.
— Неужели вы думаете, что от меня можно так просто уйти? Так просто, даже не оглянувшись? — раздался позади них полный угрозы голос королевы Демонты. — У меня еще хватит колдовских сил, чтобы превратить вас в каменные изваяния. Вы останетесь здесь навсегда мертвые, равнодушные ко всему, утратившие дар жалости и любви!
Голосом гулким, как отдаленный гром, королева начала читать заклинание:
Ивер и авер, венли и вемли!Дьявольской силе тайное внемли!В мертвые камни…
Вдруг она умолкла на полуслове. Черный бархатный плащ Молчания обернулся вокруг ее плеч, закрыл губы.
— Фью-у!.. — послышался насмешливый свист Ветра. — Теперь бархатный плащ Молчания — мой! Мы с ним крепко подружились, он славный парень. Мой плащ заставляет молчать диких зверей, а ты куда хуже лютого зверя…
— Спасибо тебе, Ветер! — Нинисель подняла руки, прощаясь и благодаря.
В последний раз Нинисель оглянулась на Хрустальный замок. Он стоял холодный, пустой, безлюдный, никого не было видно за прозрачными стенами.
Нинисель и Гиальмар вошли в лес, полный солнца, зеленых теней, унизанный птичьими голосами.
— Не дрожи так, моя Нинисель, — проговорил Гиальмар, поддерживая девушку. — Скоро мы будем далеко отсюда. О боже, я еще не верю своему счастью!
Откуда-то издалека донесся звучный удар колокола. Глубокий чистый звон поплыл над верхушками леса Вительвельт. Это звонили колокола в церкви на далеком холме.
— Я слышу колокола, милый! — Нинисель повернула к Гиальмару сияющее от счастья лицо. — Я их слышу!
Колокола звучали все громче и громче, будто хотели наполнить своими голосами все небо.
Нинисель шла рядом с Гиальмаром по лесной дороге. Она останавливалась и еще робко, боязливо ступала на залитые горячим солнцем поляны, пахнувшие спелой земляникой. Потом они снова углублялись в лес. И березы, трепеща, бросали на них живые тени.
Нинисель, вспоминая, шептала одну молитву за другой.
— Этим молитвам меня учила еще матушка, — с нежностью и печалью прошептала Нинисель.
— Фью-у-у! — озорно просвистел Ветер, проносясь над ними. Он на лету разворачивал и снова свертывал бархатный черный плащ. Плащ сам собой скользнул в глубокое дупло дуба. — Здесь его никто не найдет, а птицы будут молчать! — послышался воздушный летучий голос.
