Эдуард Успенский - Вниз по волшебной реке
– Что наплакали? – удивился Макар.
– Пруд наплакали.
– Какой ещё пруд?
– Ну тот. За коровником.
– А кто вас просил?
– Как – кто просил? Ты же сам говорил: как наплачем мы целый пруд, карету дашь!
– Говорил? – спросил Макар у прислужницы.
– Конечно, говорил. Своими ушами слышала.
– Мне сейчас не до вас, – сказал Макар. – У меня урожай на носу.
– А карета?
– Что – карета?
– Дашь?
– Не дам. Сейчас лошади нужны.
– Да дай ты им карету! – закричал боярин Афонин. – Пусть отвяжутся!
– Ну вот что! – сурово сказал Макар. – Или вы сейчас же уйдёте, или я вас обеих отправлю в деревню снопы вязать.
– А-а-а-а! – заревела Несмеяна.
– А-а-а-а! – подхватила Фёкла.
Но кричали они уже не так уверенно. Потом и вовсе ушли.
Боярская дума приступила к работе.
А в это время далеко-далеко, по ту сторону Молочной реки, две старушки провожали на станцию рыжего мальчика. Одна из них была Баба Яга, а другая просто бабушка – Глафира Андреевна.
Деревья в лесу начинали желтеть. Мите пора было ехать учиться, и они шли пешком до электрички.
– Ну как? Ты хорошо отдохнул? – спрашивала Глафира Андреевна.
– Хорошо, – отвечал Митя.
– А по хозяйству Егоровне помогал? Или бабушке всё самой приходилось делать?
– Помогал-помогал, – сказала Баба Яга. Теперь уже не Баба Яга, а бабушка Егоровна.
И дальше они шли молча.
– Бабушка, – вдруг спросил Егоровну Митя, – а Змей Горыныч больше не появится?
– Какой ещё Змей Горыныч? – удивилась Глафира Андреевна.
– Трёхголовый. Он чуть Макара не съел!
– Какого Макара? – ещё больше удивилась старуха.
– Да так, показалось ему, – неохотно объяснила Егоровна, бывшая Баба Яга.
Видно, ей не хотелось, чтобы в деревне знали про сказочное царство. И Митя больше ничего не спрашивал.
А когда поезд отходил от станции, Митя высунулся в окно и закричал:
– Бабушки! Бабушки! Я на следующий год только к вам, только к вам! Я никуда больше не поеду! Ждите меня!
– Поглядим ещё! – пробормотала Баба Яга. – Ты сначала приезжай, а потом и говори!
И они одиноко побрели в сторону от станции. Забот у каждой вдосталь, а годы всё-таки немалые.
