Якоб Гримм - Сказки
Четвёртый сказал:
– А я, прежде чем за работу приняться, промешкаю сначала с часок, чтоб силы набраться, а затем и начинаю помалу, и спрашиваю, нет ли случайно кого, кто бы мне помог. Ну, и уступаю ему бо́льшую часть работы, а сам только присматриваю; но для меня и этого слишком много.
Пятый сказал:
– Да это что! А вот вы представьте себе – должен я навоз убирать из конюшни и накладывать его на телегу. Дело это я делаю медленно, наберу немного на вилы, подыму вверх, – ну, так с четверть часа и отдыхаю, пока на телегу не кину. Довольно и того, если за день одну телегу вывезу. Нет у меня охоты работать до изнурения.
Шестой сказал: – Эх, стыдно вам: я вот никакой работы не боюсь; полежу сперва недельки три и даже одёжу с себя не снимаю. Да к чему ещё эти пряжки на башмаках? Пусть себе с ног сваливаются – это ничего. А если на лестницу мне взбираться, то поставлю я не спеша сначала одну ногу, а затем другую на первую ступеньку, потом сосчитаю и остальные, чтобы знать, где можно будет передохнуть.
Седьмой сказал:
– Нет, у меня дело совсем другое: мой хозяин следит за моей работой; но только целый день его не бывает дома. Однако же я всюду поспеваю, ничего не упускаю, бегаю, елико возможно, когда ползаешь еле-еле. А чтоб сдвинуть меня с места, это, пожалуй, только четырём дюжим парням под силу будет. Пришёл это я раз, а на полатях лежат рядом шестеро и спят. Лёг и я с ними и заснул. И не разбудить меня было, а тут я дома по хозяйству оказался нужен, так пришлось нести меня, надо сказать, на руках.
Восьмой сказал:
– Ну, видно, я всех вас проворней буду: вот ежели, например, лежит где камень, я себя не утруждаю, чтобы ногу поднять да переступить через него, а ложусь прямо на землю – всё равно грязь или лужа попадётся – и лежу себе, пока на солнце не высохну; разве что повернусь на другую сторону, чтобы оно меня грело.
Девятый сказал:
– Да это что! Вот нынче лежал передо мной хлеб, но мне было лень его взять, так я чуть было с голоду не помер. Да стояла ещё кружка, но была она большая да тяжёлая, ну, мне и не хотелось её подымать, – уж лучше было от жажды страдать. Перевернуться с боку на бок – это для меня слишком много; так и пролежал я день-деньской, как бревно.
Десятый сказал:
– А вот у меня из-за лени беда приключилась: ногу сломал я себе, да икры вспухли. Лежало нас трое на проезжей дороге, и я ноги вытянул и лежу. А тут едет повозка, – ну, колёса меня и переехали. Правда, я мог ноги принять с дороги, но я не слыхал, как телега ехала, – всё комары над ухом жужжали, в нос влетали, а через рот вылетали; но кому охота придёт их ещё отгонять?
Одиннадцатый сказал:
– Вчера от службы я отказался. Неохота было мне таскать своему хозяину тяжёлые книги то туда, то сюда, – и так каждый день без конца. Но, правду сказать, хозяин меня отпустил и удерживать не стал; платья я его никогда не чистил, и их моль все поела, – вот это да-а!
А двенадцатый сказал:
– Сегодня пришлось мне ехать по полю в телеге; положил я на неё соломы и лёг, – ну и крепко заснул. Вожжи из рук у меня и выпали. Проснулся, вижу – лошадь из упряжи вырвалась, нет ни постромок, ни хомута, ни уздечки, ни удил. А мимо проходил какой-то человек, – он всё и унёс. Да к тому же попала телега в лужу, в ней и застряла. Я её так и оставил, а сам опять на солому завалился. Приходит, наконец, сам хозяин; вытащил он телегу, – а не приди он, то и не лежал бы я тут с вами, а лежал бы там да спал себе преспокойно.
152. Пастушок
Жил-был пастушок, и был он за мудрые свои ответы, что давал на все вопросы, повсюду знаменит да известен. Услыхал о том и король той стороны и, тому не поверив, велел привести к себе мальчугана. И сказал он ему:
– Если ты сможешь ответить мне на три вопроса, то возьму я тебя к себе, и будешь ты мне вместо сына, будешь жить в моём королевском замке.
Мальчик спросил:
– А что это за три вопроса?
А король говорит:
– Мой первый вопрос такой: сколько капель воды в море?
Пастушок ответил:
– Господин король, велите остановить все реки, что текут на земле, чтоб ни одна капля из них в море не убегала, пока я их не пересчитаю, и я скажу вам, сколько капель в море.
Говорит король:
– Второй мой вопрос будет такой: сколько звёзд на небе?
Пастушок сказал:
– Дайте мне большой лист бумаги.
Наставил он пером на ней так много маленьких точек, что их было еле видно, почти невозможно было их счесть, и рябило в глазах, когда на них смотришь. И сказал он королю:
– Вот столько же и звёзд на небе, сколько точек на этой бумаге; попробуйте счесть их!
Но никто не мог этого сделать. И говорит король:
– А третий вопрос мой: сколько секунд в вечности?
И ответил ему пастушок:
– Есть в дальней Померании Алмазная гора; чтоб подняться на её вершину, надо идти целый час; и целый час надо, чтобы пройти её вдоль; и целый час, чтобы в глубь той горы спуститься. На вершину её раз в столетье прилетает птичка и точит свой клюв, – так вот, когда она всю гору источит, то пройдёт первая секунда вечности.
И сказал король:
– Ты ответил на три вопроса, как мудрец; отныне ты будешь жить со мной в моём королевском замке и будешь мне вместо сына.
153. Звёздные талеры
Жила-была маленькая девочка. Отец и мать у ней умерли, и была она такая бедная, что не было у ней даже каморки, где жить, и кроватки, где спать. Наконец осталось у неё одно только платье, что на ней было, и кусочек хлеба в руке, который ей подала какая-то жалостливая душа. Но была она добрая и скромная. И оттого, что была она всем миром покинута, вышла она, полагаясь на волю господню, в поле. Встретился ей на дороге бедняк и говорит:
– Ах, дай мне чего-нибудь поесть, я так проголодался.
Она отдала ему последний кусочек хлеба и сказала:
– На здоровье, – и пошла дальше.
Шёл по дороге ребёнок, он жалобно плакал и сказал:
– Холодно моей голове, подари мне что-нибудь, чем бы я мог её покрыть.
Сняла она свою шапочку и отдала ему. Прошла она ещё немного, и повстречался ей опять ребёнок, не было на нём ничего, и весь он дрожал от холода, – и она отдала ему своё платье. А потом попросил у неё другой ребёнок юбочку, и отдала она ему юбочку. Наконец пришла она в лес, а уже совсем стемнело, и явился ещё ребёнок, попросил у неё рубашечку. И добрая девочка подумала: «Ночь тёмная, меня никто не увидит, – можно, пожалуй, отдать и рубашку», – и сняла она рубашку, отдала и её. И вот стоит она, и нет у неё ничего больше, и вдруг стали падать звёзды с неба, а были то не звёзды, а новёхонькие блестящие талеры; и хотя она отдала свою последнюю рубашку, но появилась на ней новая, да притом из самого тонкого льна. И подобрала она в подол талеры, и хватило их ей на всю жизнь.
155. Смотрины
Жил один молодой пастух. Очень захотелось ему жениться, а был он знаком с тремя сёстрами, и все они были красавицы; трудно ему было сделать выбор, и он не мог никак решить, какой же из них отдать предпочтение. Спросил он тогда совета у матери, а мать ему и говорит: – А ты пригласи всех троих, поставь перед ними сыр и смотри, как они будут его резать.
Парень так и сделал. Первая из сестёр съела сыр вместе с корочкой. Вторая срезала второпях корочку с сыра, и так как была она суетливая, то оставила много хорошего сыра на корке и не стала его есть. А третья не спеша да как следует срезала корку, не слишком много и не слишком мало. Рассказал об этом пастух своей матери, а мать и говорит:
– Возьми себе в жёны третью сестру.
Так он и сделал, и жил он с ней вместе в довольстве и в счастье.
156. Очёски
Жила однажды девушка, была она красавица, да зато ленивая и нерадивая. Когда ей надо было прясть пряжу, она сердилась, если ей попадался какой маленький узелок на льняной пряже, она вырывала целый пучок прядева, бросала его наземь, словно отбросы какие-нибудь. А была у неё служанка, та была работящая, – подберёт она выброшенный лён, очистит его, спрядёт его тонко да так искусно; и вот выткала она себе из таких оческов красивое платье. А сватался за ленивую девушку один парень, и должны были праздновать свадьбу. Вечером накануне свадьбы весело танцевала прилежная девушка в своём красивом платье, а невеста и говорит:
Как плясать не стыдно ей,Ведь очёски-то на ней!
Услыхал это жених и спрашивает невесту, что она этим хочет сказать. И рассказала она жениху, что на той вон девушке всё платье соткано из льняной пряжи, которую она выбрасывала. Как услыхал это жених, понял, что она ленивица, а та, бедная девушка, работящая, – бросил свою невесту, подошёл к той и выбрал её себе в жёны.
158. О блаженной стране небывалой
В те блаженные времена пошёл я раз и вижу – висит на маленькой шёлковой ниточке Рим и Латеран, и бежит безногий человек быстрей самого резвого коня, а острый меч мост пополам рассекает. Потом видел я ещё молодого осла с серебряным носом, бежит он и гонится за двумя быстрыми зайцами; и стоит липа такая ветвистая, и растут на ней горячие оладьи. И видел я тощую старую козу, тащила она на себе целых сто возов сала и шестьдесят возов соли. Ну, что, мало наврал? И видел я, как плуг пахал сам без коней и быков, а годовалый ребёнок четыре мельничных жернова кинул из Регенсбурга до самого Трира, а из Трира прямо в Страсбург; а ястреб плыл через Рейн, – это правда, а то как же он мог бы на берег другой перебраться?
