Илья Панкратов - Слонодёмия
Картинка 9. Расширение Вселенной
А) Разбегающиеся хомячки.
Б) Разлетающиеся галактики.
В) Звёзды, нарисованные на воздушном шарике.
Представим это иначе. Нарисуем звёзды на воздушном шарике. Когда мы его надуваем, звёзды удаляются друг от друга. Если бы Вселенная была плоской, то её расширение выглядело бы именно так. В трёхмерном пространстве — не намного сложнее. Возьмём тот же воздушный шарик, но звёзды расположены внутри — висят в нём. Шарик раздувается, звёзды разбегаются. Неважно, откуда наблюдать, — всё равно они разлетаются в разные стороны.
Детям очень важно, откуда смотреть. Даже если видно одно и то же. Например, когда над детским садом пролетает самолёт, дети стараются забраться на самую верхотуру. Тот, кто залез выше всех (да и остальные), думает, что ему лучше видно. На самом же деле самолёт слишком далеко. Даже если подняться на самую высокую горку в саду, намного ближе к нему не станешь.
Папаша Хом объяснил сыну и демону Максвелла: чтобы лучше разглядеть, надо подобраться заметно ближе. Вот хомячки с Дёмой и отправились к Волнозеру посмотреть, как Ушастый Крол запускает воздушного змея.
Корабль, который отошёл далеко в море, выглядит крошечным. Огромные звёзды и даже планеты вообще видны как точки на небе. Издали всё кажется меньше.
Попробуйте проехать на велосипеде по прямой линии. Если дорога ровная, вам покажется, что и вы катитесь ровно-ровно, точно по прямой. Но присмотритесь внимательней к переднему колесу. Думаю, вы заметите, что не получается всё время ехать прямо. Колесо уходит то вправо, то влево, как ни старайся. Прокатитесь по луже и потом посмотрите на след. Уверен, что он тоже не будет ровным. Конечно, когда вы едете по широкой велосипедной дорожке, это не важно. Если же дорога приведёт к пропасти, через которую перекинута узкая доска, не пытайтесь проскочить её. Не получилось на асфальте — на доске над пропастью тоже не выйдет. Теперь представим, что мы взлетели высоко, словно орлы или вертолётчики. Сверху дорожка кажется тоненькой струной. Мы точно знаем, что едущий по ней велосипедист не сворачивает с этой прямой. С высоты мы видим, что кривая линия выпрямилась.
Из космоса сама дорога будет выглядеть ниточкой. Впрочем, это зависит от характеристик приборов, дающих изображение.
Картинка 10. Велосипедная дорожка
А) Велосипедный след вблизи.
Б) Как орёл видит велосипедный след.
В) Вид из космоса.
И кстати, о космосе. Казалось бы, мы всегда знаем, где верх, даже если стоим вниз головой. Но в космосе нет понятий «верх» и «низ». Верх — там, где твоя голова. Космонавты даже спят «стоя», в нишах, похожих на стенные шкафы (для экономии пространства). Иногда про огромные здания говорят — большой, как космический корабль. Если корабль сделать таким же по размеру или массе, как эти архитектурные исполины, он точно не взлетит. Чем больше вес груза, который нужно оторвать от Земли и доставить на орбиту, тем больше потребуется топлива. Чем больше топлива, тем ракета становится тяжелее. Поэтому приходится тщательно продумывать конструкцию и планировку всего космического: и кораблей, и станций. Экономия места и массы груза очень важна.
Встаньте на табуретку или просто поднимитесь на цыпочки. Так можно понять, что увидит нападающий национальной баскетбольной сборной, когда зайдёт к вам на чай (проследите, чтобы он не ударился головой о притолоку). Я всегда так делаю перед приходом высоких гостей. Вдруг осталась пыль на холодильнике? Ведь надо учитывать разные точки зрения.
Хотя обычно выбирать приходится только одну. Всегда найдётся тот, кому будет плохо, когда другому хорошо. Абсолютное Зло никогда не победит абсолютное Добро, поскольку ни того ни другого просто не существует.
Глава шестая
Зеркало души
Бутям и Серволк играют в загадки, а отражение света помогает изгнать врага
Восстановление Охраноры — дело сложное. Чем основательнее подготовка, тем надёжнее выйдет укрепление. Папаша Хом уже разрабатывает чертежи, но стройка начнётся, когда он учтёт все мелочи. Хом-конструктор предусмотрит даже защиту от диффузии врага в убежище.
Всякая большая задача состоит из множества маленьких, как берёза из молекул. Для начала тыквенцы разгребли обрушенные стены. Получилась маленькая норка, в которую помещался только один хомяк. Вход остался открытым, поэтому «охранной» эта нора пока не была.
Серволк вряд ли оставит тыквенцев в покое. Его приход неизбежен, как возвращение кометы Галлея. Тыквин-старший придумал, как издали обнаружить приближение хищника. Хом-изобретатель назвал этот метод «зеркало души». Он установил огромный прожектор на Холме, между Тыквоскладом и Охранорой, и направил его в сторону Брода через Быстрорек. Свет должен отражаться в глазах каждого приближающегося. Глаз устроен одинаково, по крайней мере у тех, кто опасен для хомячков. На сетчатке хищного глаза есть особый слой клеток, отражающий свет. Можно сказать — маленькое зеркало. Если на него посветить, увидишь отражённый свет (проверьте сами: вечером возьмите фонарик и посветите на собаку или кошку). Кто будет подбираться из Темночащи и перейдёт Брод, того заметят по этому блеску. Можно, конечно, красться и с закрытыми глазами. Но тогда либо собьёшься с пути, либо подкрадутся к тебе.
Бутям и Дёма вышли на вечернюю прогулку. Демон Максвелла надеялся увидеть столб света от Фамильной Монеты, который возникал раз в сутки. Конечно, этот столб мог появиться сегодня днём, а Дёма просто не заметил. Однако ночью обнаружить источник света гораздо проще. Уже смеркалось, взошла луна, похожая на ломтик дыни. Друзья сначала направились к Холму взглянуть на прожектор.
— Интересно, отчего светится луна? — размышлял вслух Бутям.
Вопрос напомнил демону Максвелла о времени. Пока луна видна на небе, он должен отыскать Фамильную Монету. До ближайшего новолуния осталось чуть больше недели. Дёма не рассказывал хомячку об условиях своего возвращения домой. Особенно про звучавшую в песне Слонов Хаоса гибель. Непонятно, о чьей гибели шла речь. Да и вообще суть этого музыкального послания оставалась неясной. Демон Максвелла иногда посматривал на луну, словно она могла сильно измениться за ночь. Луна уменьшалась неумолимо, будто кто-то глодал край её диска. Приближалось время, когда станет ясно: вернётся Дёма домой или останется в Тыквено навсегда. Если, конечно, он или Тыквено целиком не погибнет.
— А почему ты спрашиваешь?
— Меня интересует всё, что связано с небом. Ночью оно особенно красиво!
— Ещё бы прожектор не мешался! Светящееся лучше видно в темноте.
— Жалко, у Серволка глаза сами не горят!
— Луна тоже сама не светится, — заметил Дёма.
— Почему же её видно?
— Мы видим всё, что отражает свет: от прожектора, от звёзд, от огня. Луна, например, отражает свет Солнца.
— Но ведь Солнца ночью нет!
— Это логика страуса: «Если я чего-то не вижу, значит этого нет». Солнце сейчас с другой стороны Земли. А Луна — это космическое зеркало — пускает солнечный зайчик на Землю.
— А я тоже отражаю, как зеркало?
— Да, но ты не совсем зеркало и отражаешь не весь свет, а только часть. В тебя нельзя смотреться. Но все видят именно тот свет, который ты отражаешь.
Друзья остановились около прожектора. С ним творилось что-то неладное. Вместо того чтобы просто светить, он испускал множество невесомых маленьких мячиков света. Они летели в сторону Брода. Дёма подошёл ближе. Сначала подставил лапу, а затем и сам погрузился в слепящий поток. Тот словно разбился о демона Максвелла. От синего комбинезона стали отскакивать синие мячики, а от рыжей шёрстки — рыжие. Бутям с опаской смотрел на друга, но тоже вытянул лапу, обутую в сиреневую галошу. От неё немедленно стали отскакивать фиолетовые шарики.
— Что это? — спросил хомячок.
— Обычный свет, — ответил Дёма. — Опять поменялся закон природы.
Демон Максвелла объяснил, что свет можно представить себе по-разному и оба способа будут по-своему правильные. Можно как волны на воде, а можно как кучу цветных мячей. Они в огромном количестве вылетают из прожектора, и мы видим луч света. Сейчас, пока закон природы работает иначе, можно рассмотреть эти мячики. Они называются фотонами. На самом деле из прожектора летит разноцветная смесь. От предметов отражается свет такого же цвета, как и сам объект. Действительно, от лилового шарфика Бутяма отскакивали лиловые шарики. Дёма достал из кармана чёрный носовой платок и поднёс к потоку. Шарики словно впитались в ткань.
— Ой, а это что? — поинтересовался Бутям, указывая на тыльную сторону прожектора.
Бледные красные шарики поднимались от поверхности, отплывали на некоторое расстояние и исчезали. Бутям потянулся к задней крышке прожектора.
