Мака Микеладзе - Большая книга грузинских сказок и легенд
Серебряное озеро
Завистливому человеку чужое добро глаза колет. Один пастух отару перегонял. Застала его ночь у серебряного озера. Озеро это на всех страх нагоняло. Никто не решался ночью поблизости оставаться. Подумал пастух: «Если суждено умереть — умру, а спасусь — значит, на то воля божья была». Пожертвовал одну овцу и заснул. Ночью вышел из озера золоторунный баран, но пастух ничего не заметил — спал. Утром встал, поблагодарил бога и вернулся домой. Подошло время, и появились у овец ягнята — у какой-то один, у какой-то два — с золотой шерстью. «Спасибо серебряному озеру за благодеяние!» — воскликнул пастух. Позавидовал ему другой пастух. Отправился на озеро в надежде, что ему тоже удача выпадет. Но заснул, так и не вспомнив господа бога. Вышел ночью из озера золоторунный баран и всю отару с собой увёл. Остался завистник ни с чем.
«За большим погонишься — малое потеряешь».
Арамхуту и Хатиа
Арамхуту из дальних стран в Грузию приехал, с гор спустился. Шест у него был загляденье. Лабаша назывался. С этим шестом с одной горы на другую мог перескочить, и снадобье у него было, сразу от трёх болезней вылечивало. Один грузин позолоченное ружьё ему подарил; недостаточным показался ему подарок, и сломал он ружьё. Понравилась девушка Хатиа — взял да и похитил. Хатиа мужа любила очень. У неё был маленький, похожий на пчёлку трудолюбивый бесёнок Махутела. Прилипнет к кому-то — не отстанет. Если Арамхуту уходил — бесёнок скучал, а Хатиа обижалась. Арамхуту часто уходил и плохо себя вёл вдали от жены: похищал детей, сажал в свои широкие брюки и перевозил в чужие страны. Опечалили Махутелу девичьи слёзы, взял он да подменил лабашу на простой шест. Прыгнул однажды Арамхуту и чуть в пропасть не свалился, шест сломался. Испугался Арамхуту, отнёс своё снадобье богу, брюки человеку с мешком подарил, переломленную лабашу принёс Хатиа. Говорят, муж и жена по сей день весело прыгают через горы.
Животные — лопатки деревянные
Жил один рачинец, Нацука. Замесил он тесто, испёк в тонэ хлеб, запил вином из кувшина и пошёл на охоту. Перебрался через одну гору, вторую, третью и лишь на девятой убил оленя. Разжёг огонь, зажарил мясо, закусил хлебом, выпил вино, и в это время нагрянул к нему душегуб.
— Зачем спешил, дорогой, я ещё лопаточку не докончил, — сказал рачинец.
Собрал душегуб все кости и пригласил Нацуку на свадьбу. Последовал Нацука за ним, но на чёртовом пиру ни к чему не прикоснулся, только за весельем наблюдал и никому не мешал. Вдруг появилась одна вредина — у оленя, мол, лопатки не хватает, закричала. Рассердились духи, выдолбили деревяшку и бросили в мешок из оленьей шкуры, завязали, плёткой огрели и завизжали: «Встать хочет боком деревяшка!»
И на второй день убил Нацука оленя, разрубил на куски, уложил в мешок и заменил вместо бока деревяшку. Принёс домой, замесил тесто, испёк хлеб, зажарил мясо и только тогда понял, что опять убил убитого накануне и оживлённого духами оленя.
Ангелы очага и семьи
Часто сыновья божьи святилища строили на обжитых местах. Приходили к доброму семейству, просили покинуть жилище, чтобы волею божиею превратить это место в священное. Люди с радостью соглашались — значит, жизнь честно прожили, раз такой чести удостоились, — и оставляли родные места. Одной семье очень не хотелось расставаться с нажитым добром. Вещи-то все собрали, но горевали оттого, что приходилось оставлять ангела очага. Они и в глаза его не видели, но во сне часто он являлся и советы нужные давал. Муж и жена никогда не ссорились, не спорили, ангелу свечку зажигали, на маленьком столике скатерть расстилали, вкусные яства выносили, ангела радовали, перед сном дом убирали, чистым оставляли, чтобы ангела ненароком не обидеть. Поняли божьи дети, почему трудно было им оставлять дом, и научили, как ангела с собой взять: «Приготовьте еду, помолитесь: „Здесь в добром здравии жили, принеси удачу на новом месте“». Так и сделали и тронулись в путь. По дороге муж куски сахара разбрасывал, а жена ангелу песни пела: «Ангел наш, иди за нами!» В новом доме в новом шкафу новую сахарницу поставили, бросили принесённые из старого дома куски сахара, выдолбили новый столик, стулья, для ангела — отдельное кресло, разломили у очага хлеб и стали ждать хранителя дома. Вскоре и ангел появился и справил вместе с ними новоселье.
От дэвов кряжи до Ингурской дельты
— Чья ты, земля?
— Того, кто на мне стоит.
На грузинской земле грузины-герои стояли и след свой оставили. В горах можно встретить огромный камень с отпечатком дэвовой ноги. У камня старуха сидит, родником бессмертия напоена. Спросят её: верно ли это? «А как же, я до ста лет дожила», — ответит. Всё помнит и расскажет, как Копала дэва вниз по обрыву скатил. У села Датвиси пещера есть, называется Вешаписеха, над ней скала возвышается Сакухара-Грохотина. На этой скале гвелешапи стоял и громыхал на всю окрестность. Покажу ущелье, где разбросаны отрубленные Амираном дэвовы головы, так и называется оно «Голова дэва», в других местах стоят окаменевшие женщины и мужчины. Говорят, каджи их околдовали. Эти места называют «Калква» (женщина-камень) и «Кацква» (мужчина-камень). Деревню, которую дэвы разорили, Охерой назвали — пустошь. А ну догадайся, почему Западная Грузия названа Эгриси? У реки Иори два ответвления. Рассказывают, что сцепились однажды бык и гвелешапи. Гвелешапи задумал деревню затопить — спускался к морю и собирал воду в скалах, чтобы потом разрушить скалу и спустить всю воду на деревню. Узнал об этом бог и послал быка сразиться с гвелешапи. Долго боролись, наконец одолел бык гвелешапи, распорол ему брюхо, и остался от него раздвоенный хвост. А вся вода, собранная им, превратилась в озеро Эрцо.
А теперь послушай сказ об Отобае.
Жил на свете сирота. Синеглазый, светловолосый мальчик Отобая. Один однорогий бык и две свирели, весёлая и грустная, — вот всё его богатство. Когда Отобая на радостной свирели играл, со всех сторон звери и птицы собирались, звуками сладостными наслаждались. Бог Жини Антари домашними животными повелевал. Неприятный был — с рогами буйвола, ослиными ушами, овечьей мордой, козлиной бородой, лошадиным хвостом, бычьей шеей и человеческими руками. Увидел раз, что какой-то оборвыш коз пасёт и на свирели играет, не стерпел. Иногда на него находила злость, и начинал он бушевать.
«Ты кто? — напал он на мальчика. — Как посмел без моего разрешения коз пасти да ещё и не поздоровался!»
«А ты сам кто?» — улыбнулся мальчик.
«Вот сейчас увидишь! — И начал играть на чанги. Потекла Ингури медленнее. — А теперь покажи, на что ты способен!» — И он бросил лиру мальчику.
Заиграл Отобая, и остановилась Ингури, перестало море волноваться, застыло всё вокруг. Жини Антари от злости забросил далеко лиру, упала она там, где река с морем сливается, потому и дельта Ингури имеет форму лиры.
Вот и к концу подошли…
Книгу завершили и, кажется, умнее стали. Но очень многого мы ещё не знаем. Всё впереди, откроем другую книгу и узнаем уйму невообразимых историй.
Кузнец Шавхан, который из цепей железный мост соорудил, с одной стороны людей пропускал, с другой — дэвов.
Только книга может рассказать, как нетерпеливая женщина открыла запретный сундук, вылетели оттуда зимородки и отнесли вечные снега на вершины гор. Как возили людей бык, голубь и ворон на поиски священных мест, чтобы воздвигнуть там храмы и крепости. Но Сурамскую крепость долго не могли построить, пока живого юношу в стенах не замуровали.
Если на новолуние святому камню семьи жертву не принесёшь, рассердится он, да ещё как! Анана-гунда богиня пчеловодства — мать-пчела. В Мингрелии её Джарагундой называют. Апсет — бог пастушества, Джуджулиа бахчой управляет, задобришь — засмеётся, бахчу обильно плодами заполнит.
Оказывается, на дне озера в золотой колыбели герои растут. Не счесть, сколько их: Жиббжибия, Ватина, Мекобури, Меписа, Бахтури и его конь…
Раскроешь ещё одну книгу — и узнаешь, как стать маленьким в чреве гвелешапи, а большим — в купальне Игри-батони; узнаешь, что существует мать говорящих рыбок, из уважения к которой хевсуры цветными нитками на своих платьях чешуёй вышивают; узнаешь, как оставила мать в поле ребёнка в колыбели и не вернулась за ним, пока гостей не накормила, а когда вернулась, увидела, что над колыбелью светлый луч стоит и три голубя песню поют; узнаешь, как трёхлетний малыш босиком, в одной рубашке к Лашари по снегу шёл; узнаешь, как подружились Торгва и гвелешапи, как тот спас, отогрел, приютил, накормил провалившегося под лёд человека, свою рубашку снял, на него надел, и эта кольчуга сделала Торгву непобедимым; узнаешь и о том, что печень оленя жизнь продлевает, светящаяся икона огненным пламенем горит, росинки от умывшегося солнца мёртвого могут оживить, тем более если собраны красавицей невиданной красоты. Можно кузнецу студёную родниковую воду от монаха прислать, а от кузнеца — монаху раскалённое железо, и можно по воздуху друг к другу в гости ходить. Вязальные спицы, опущенные в молоко Тамары, превращались в золото. Её сына Лашу вскормили олени. Узнаешь, что за волк рисовался на шлеме Горгасала, почему заупрямился осёл Давида Строителя и не двинулся с места, пока не принесли икону и не поставили крест перед ним… Возможно, узнаешь, почему нельзя переступать через порог без приглашения, о чём вещает колокол с девятью языками, поёт пандури девятикратной силы, воскресает к Пасхе золотой петушок Курмуха. Может, разверзнется небо и остановится время; успеешь загадать желание — исполнится.
