Мария Крюгер - Привет, Каролинка!
— А если мы попробуем осторожно, совсем-совсем осторожно, а?
— Давай попробуем!
И Каролинка достала из кармана завёрнутый в платочек мелок.
Вид у сломанного мелка был жалкий.
— Хорошо, если он не будет крошиться, — со вздохом сказала Каролинка, наблюдая за тем, как Петрик затачивает мелок. Надо, впрочем, заметить, делал он это исключительно осторожно. Он несколько раз повернул точилку, и из неё свесилась тонкая деревянная стружка, какая бывает в тех случаях, когда затачиваешь мелок или карандаш.
— Точится? — забеспокоилась Каролинка. — Точится, а?
Но Петрик не очень был доволен своей работой.
— Пока что только дерево затачивается. Как пойдёт дальше — не знаю.
Вот тебе и на! Точилка стала вдруг ужасно тупая. Не могло быть и речи о том, чтоб заточить мелок.
— Что делать? Что делать? — твердила без устали Каролинка. Петрик тоже был огорчён.
— Это всё из-за меня, — сказал он. — Всё из-за меня. Надо было мне рисовать этого крокодила!
Каролинке стало жаль Петрика. Известно, с каждым может произойти неприятность. И чтоб утешить его, Каролинка заговорила о том, что найдётся, наверно, какой-нибудь способ очинить мелок.
— А не можешь ты, Петрик, заточить его перочинным ножиком?
— Могу! — ответил Петрик. — Но для этого надо, чтоб нож был острый, а мой никуда не годится. Никуда — весь в выщербинах!
— Мне кажется, у вас неприятность! — послышался вдруг чей-то пискливый голосок. Дети обернулись. На газоне стояла забавная девчушка. Нет, они её не знали. Она не жила, конечно, в их доме. На девочке было красное платьице в зелёный горошек. Волосы, которые она, наверно, уже с год не расчёсывала, свисали в два хвостика, перевязанные оранжевыми ленточками. На тощих, подёрнутых лёгким пухом ногах красовались фиолетовые сандалии и дырявые голубые носочки.
— Во-первых, не ходи по газону, — обратился к ней Петрик. — Траву затопчешь!
— Это неважно! — запищала девочка. — Трава и так вырастет. Дайте мне ваш мелок, я его заточу, у меня есть острый ножик.
— Правда? — обрадовалась Каролинка. — Заточи, пожалуйста! Прошу тебя!
— Давай! — заскрежетала девчонка в красном платьице с зелёными горошками. Не успела Каролинка и слова сказать, как она выхватила у неё мелок.
— Хи-хи-хи-хи! — засмеялась девчонка. — Вот он! Наконец-то он мой! Буду теперь рисовать всё, что пожелаю!
— Филомена! — воскликнул в ту же секунду Петрик. — Ведь это же Филомена!
И он бросился к ней с намерением вырвать у неё пусть сломанный, но всё же волшебный голубой мелок. Однако Филомена — теперь можно было уже не сомневаться, что это она — словно выросла вдруг: когтистые руки свесились до колен, нос стал похожим на клюв аиста, ноги сделались длинные-длинные. Не удивительно, что теперь её было не догнать. Филомена, потрясая мелком и подпрыгивая на тощих, как жерди, ногах, радостно пищала:
— Хи-хи-хи-хи-хи! Вот он! Любуйтесь, больше не увидите!
— Сейчас же отдайте наш мелок! — закричал Петрик. — Отдайте наш мелок! — Он бросился за Филоменой, но догнать её оказалось не так-то просто: она была выше Петрика, и ноги у неё оказались куда длиннее. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы с противоположной стороны не выскочил вдруг Лешек.
— Держи её, Лешек, держи, это Филомена! — крикнула Каролинка. Лешек загородил Филомене дорогу со стороны газона, и Филомена, невероятно озадаченная, посмотрела в его сторону. Сделала она это так неуклюже, что ноги, её длинные ноги, стали заплетаться. Она потеряла равновесие и грохнулась наземь. Но и это ещё не всё: падая, Филомена разжала свои похожие на когти пальцы и выпустила мелок. Посвечивая голубой оправой, мелок покатился по плиткам, которыми выложена была дорожка возле скамейки.
— Каролинка, хватай! — крикнул Петрик.
— Кого? — спросила Каролинка. Она совсем потеряла голову. — Филомену?
— Хватай мелок!
Ну наконец-то! Каролинка подбежала и схватила мелок. Зажала его крепче в кулаке. Теперь Филомена его не получит!
— Ах вы, мелкота, — заскрипела меж тем Филомена, с трудом вставая. Лешек и Петрик хотели ей даже помочь — им стало жалко, что она так растянулась. Но Филомена отпихнула их и зашипела:
— Не удалось сейчас, удастся в другой раз!
Потом, подскочив, поднялась в воздух и исчезла, словно её не бывало.
— Кто это? — стал допытываться Лешек. — Прежде я никогда её не видел.
— Это злая волшебница, — объяснил Петрик, — она хотела отобрать у нас мелок.
— Мелок… какой мелок?
— Ну, такой… голубой… волш…. - только и успел произнести Петрик, как Каролинка его перебила.
— Мелок… Мой любимый мелок… Скажи, Лешек, нет у тебя случайно острого ножика?
Ножик у Лешека был, но, к сожалению, тупой.
— Что же нам делать? — обратилась к Петрику Каролинка, вконец расстроенная.
— Может, у твоего папы есть острый ножик? — спросил Петрик. — Вот он идёт…
В самом деле, к дому приближался папа Каролинки.
— Папа, нет у тебя острого ножика? — бросилась Каролинка к отцу. Папа остановился.
— Есть, дочка. Только зачем тебе острый ножик?
— Я хочу очинить его! — И Каролинка показала отцу мелок.
— Сама? Эй, Каролинка, а что будет, если пальцы себе порежешь? Дай-ка лучше твой мелок сюда, я сам его очиню. Возьму домой и сделаю там не торопясь.
— Нет, нет! — крикнула что есть сил Каролинка. — Очень тебя прошу, папочка, дорогой! Очини его здесь, сейчас! Сядь на скамейку, тебе будет удобно!
— Только почему ты хочешь, чтоб я очинил его непременно сейчас? — удивился папа.
— Потому что он очень нам нужен! Ужасно нужен!
— Ну, ладно, — согласился папа. Сел на скамейку и принялся за работу. Как здорово это у него получалось! Каролинка даже подпрыгнула от радости. Вот будет наточен! Кто сможет сделать это лучше папы? Маленьким лезвием своего перочинного ножа папа подстругал сперва аккуратно дерево, а потом, когда показалась голубая сердцевина, стал затачивать и сам мелок, этот чудесный мелок, которым можно было нарисовать столько необыкновенного. Папа заточил его так, что теперь можно было провести кончиком совсем тонкую чёрточку. Одного только папа не заметил: когда вырастали незабудки. Когда папа кончил свою работу и встал со скамейки, он очень удивился.
— Смотрите! — сказал папа. — Я и не знал, что кто-то посадил тут такие хорошенькие цветочки.
— Правда! — протянул Лешек, который всё это время следил за тем, как папа затачивает мелок, и тоже ничего не заметил. — Раньше их, кажется, тут не было.
Папа торопился домой, и разговора о цветах больше не было. А Каролинка, забравшись на скамейку, чтоб легче было дотянуться, обняла папу за шею и крепко поцеловала.
— Папочка, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
Потом папа ушёл, и они остались втроём. Присели на скамейку, чтобы прийти в себя после недавнего происшествия.
И тут из окна четвёртого этажа кто-то крикнул: «Лешек! Лешек!»
— Я здесь! — крикнул Лешек. Каролинке и Петрику он сказал с досадой:
— Вот тебе и на! Мама меня зовёт. Придётся, наверно, сидеть с двойняшками, мама собирается уйти из дому. А я-то думал, что смогу поехать к тёте на телевизор. Жаль!…
И Лешек вздохнул, расстроенный. Двойняшки, которые только что родились, были очень симпатичные — две девочки с розовыми мордашками и рыжими чубчиками. Но за малышами должен, конечно, кто-то следить. Ничего не поделаешь, придётся пропустить передачу. Лешек вздохнул ещё раз и оставил своих друзей на скамейке.
— Мы должны сделать что-нибудь для него, — сказала Каролинка, когда Лешек ушёл. — Если б не он, Филомена бы не споткнулась и не выпустила мелок.
— Правильно! — согласился Петрик. — Но что можно придумать? Мы можем пойти и понянчить двойняшек, а он тем временем посмотрит телевизор. Только его мама, наверно, будет не очень довольна.
— Уж, конечно, нет! А не лучше ли, вместо того, чтоб нянчить двойняшек, нарисовать для него телевизор?
— Нарисовать телевизор? Думаешь, это у нас получится? — недоверчиво спросил Петрик.
— А мы попробуем.
— Правильно!
— Побежали к его квартире!
Говоря по правде, на этот раз рисунок Петрику удался. Не прошло и пяти минут, как у дверей квартиры на четвёртом этаже стоял небольшой, но красивый телевизор.
— Готово! — сказал довольный своей работой Петрик.
— Он мне очень нравится! Ведь это не страшно, что он голубой, правда?
— Конечно, нет! Погоди, сейчас пририсую антенну, иначе не будет работать, а? — добавил Петрик, дорисовывая антенну, которая очутилась рядом с телевизором.
— Петрик, ты очень способный, — похвалила приятеля Каролинка.
— Ты и в самом деле так думаешь? — обрадовался Петрик.
— Ты будешь рисовать и за меня и за себя. Согласен?
— Ясное дело, согласен. Ведь ты не сердишься из-за крокодила?
