Павел Бажов - Сказки русских писателей

Cказка о золотом петушке

Не́где в тридевятом царстве,В тридесятом государстве,Жил-был славный царь Дадон.Смолоду был грозен онИ соседям то и делоНаносил обиды смело;Но под старость захотелОтдохнуть от ратных делИ покой себе устроить.Тут соседи беспокоитьСтали старого царя,Страшный вред ему творя.Чтоб концы своих владенийОхранять от нападений,Должен был он содержатьМногочисленную рать.Воеводы не дремали,Но никак не успевали:Ждут, бывало, с юга, глядь, —Ан с востока лезет рать.Справят здесь, – лихие гостиИдут от моря. Со злостиИнда плакал царь Дадон,Инда забывал и сон.Что и жизнь в такой тревоге!Вот он с просьбой о помогеОбратился к мудрецу,Звездочету и скопцу.Шлет за ним гонца с поклоном.

Вот мудрец перед ДадономСтал и вынул из мешкаЗолотого петушка.«Посади ты эту птицу, —Молвил он царю, – на спицу;Петушок мой золотойБудет верный сторож твой;Коль кругом все будет мирно,Так сидеть он будет смирно;Но лишь чуть со стороныОжидать тебе войны,Иль набега силы бранной,Иль другой беды незваной,Вмиг тогда мой петушокПриподымет гребешок,Закричит и встрепенетсяИ в то место обернется».Царь скопца благодарит,Горы золота сулит.«За такое одолженье, —Говорит он в восхищенье, —Волю первую твоюЯ исполню, как мою».

Петушок с высокой спицыСтал стеречь его границы.Чуть опасность где видна,Верный сторож как со снаШевельнется, встрепенется,К той сторонке обернетсяИ кричит: «Кири-ку-ку.Царствуй, лежа на боку!»И соседи присмирели,Воевать уже не смели:Таковой им царь ДадонДал отпор со всех сторон!

Год, другой проходит мирно;Петушок сидит всё смирно.Вот однажды царь ДадонСтрашным шумом пробужден:«Царь ты наш! отец народа! —Возглашает воевода, —Государь! проснись! беда!»– Что такое, господа? —Говорит Дадон, зевая, —А?.. Кто там?.. беда какая?»Воевода говорит:«Петушок опять кричит;Страх и шум во всей столице».Царь к окошку, – ан на спице,Видит, бьется петушок,Обратившись на восток.Медлить нечего: «Скорее!Люди, на́ конь! Эй, живее!»Царь к востоку войско шлет,Старший сын его ведет.Петушок угомонился,Шум утих, и царь забылся.

Вот проходит восемь дней,А от войска нет вестей;Было ль, не было ль сраженья, —Нет Дадону донесенья.Петушок кричит опять.Кличет царь другую рать;Сына он теперь меньшогоШлет на выручку большого;Петушок опять утих.Снова вести нет от них!Снова восемь дней проходят;Люди в страхе дни проводят;Петушок кричит опять,Царь скликает третью ратьИ ведет ее к востоку, —Сам не зная, быть ли проку.

Войска идут день и ночь;Им становится невмочь.Ни побоища, ни стана,Ни надгробного курганаНе встречает царь Дадон.«Что за чудо?» – мыслит он.Вот осьмой уж день проходит,Войско в горы царь приводитИ промеж высоких горВидит шелковый шатер.Всё в безмолвии чудесномВкруг шатра; в ущелье тесномРать побитая лежит.Царь Дадон к шатру спешит...Что за страшная картина!Перед ним его два сынаБез шеломов и без латОба мертвые лежат,Меч вонзивши друг во друга.Бродят кони их средь луга,По притоптанной траве,По кровавой мураве...Царь завыл: «Ох дети, дети!Горе мне! попались в сетиОба наши сокола!Горе! смерть моя пришла».Все завыли за Дадоном,Застонала тяжким стономГлубь долин, и сердце горПотряслося. Вдруг шатерРаспахнулся... и девица,Шамаханская царица,Вся сияя как заря,Тихо встретила царя.Как пред солнцем птица ночи,Царь умолк, ей глядя в очи,И забыл он перед нейСмерть обоих сыновей.И она перед ДадономУлыбнулась – и с поклономЕго за руку взялаИ в шатер свой увела.Там за стол его сажала,Всяким яством угощала;Уложила отдыхатьНа парчовую кровать.И потом, неделю ровно,Покорясь ей безусловно,Околдован, восхищен,Пировал у ней Дадон

Наконец и в путь обратныйСо своею силой ратнойИ с девицей молодойЦарь отправился домой.Перед ним молва бежала,Быль и небыль разглашала.Под столицей, близ ворот,С шумом встретил их народ, —Все бегут за колесницей,За Дадоном и царицей;Всех приветствует Дадон...Вдруг в толпе увидел он,В сарачинской шапке белой,Весь как лебедь поседелый,Старый друг его, скопец.«А, здорово, мой отец, —Молвил царь ему, – что скажешь?Подь поближе! Что прикажешь?»– Царь! – ответствует мудрец, —Разочтемся наконец.Помнишь? за мою услугуОбещался мне, как другу,Волю первую моюТы исполнить, как свою.Подари ж ты мне девицу,Шамаханскую царицу».Крайне царь был изумлен.«Что ты? – старцу молвил он, —Или бес в тебя ввернулся,Или ты с ума рехнулся?Что ты в голову забрал?Я, конечно, обещал,Но всему же есть граница.И зачем тебе девица?Полно, знаешь ли кто я?Попроси ты от меняХоть казну, хоть чин боярской,Хоть коня с конюшни царской,Хоть полцарства моего».«Не хочу я ничего!Подари ты мне девицу,Шамаханскую царицу».Говорит мудрец в ответ.Плюнул царь: «Так лих же: нет!Ничего ты не получишь.Сам себя ты, грешник, мучишь;Убирайся, цел пока;Оттащите старика!»Старичок хотел заспорить,Но с иным накладно вздорить;Царь хватил его жезломПо лбу; тот упал ничком,Да и дух вон. – Вся столицаСодрогнулась, а девица —Хи-хи-хи! да ха-ха-ха!Не боится, знать, греха.Царь, хоть был встревожен сильно,Усмехнулся ей умильно.Вот – въезжает в город он...Вдруг раздался легкой звон,И в глазах у всей столицыПетушок спорхнул со спицы,К колеснице полетелИ царю на темя сел,Встрепенулся, клюнул в темяИ взвился... и в то же времяС колесницы пал Дадон —Охнул раз, – и умер он.А царица вдруг пропала,Будто вовсе не бывало.Сказка ложь, да в ней намек!Добрым молодцам урок.

П.П. Ершов

Конек-горбунок

Часть первая

Начинается сказка сказываться

За горами, за лесами,За широкими морями,Не на небе – на землеЖил старик в одном селе.У старинушки три сына:Старший умный был детина,Средний сын и так и сяк,Младший вовсе был дурак.Братья сеяли пшеницуДа возили в град-столицу:Знать, столица та былаНедалече от села.Там пшеницу продавали,Деньги счетом принималиИ с набитою сумойВозвращалися домой.

В долгом времени аль вскореПриключилося им горе:Кто-то в поле стал ходитьИ пшеницу шевелить.Мужички такой печалиОтродяся не видали;Стали думать да гадать —Как бы вора соглядать;Наконец себе смекнули,Чтоб стоять на карауле,Хлеб ночами поберечь,Злого вора подстеречь.Вот, как стало лишь смеркаться,Начал старший брат сбираться:Вынул вилы и топорИ отправился в дозор.Ночь ненастная настала,На него боязнь напала,И со страхов наш мужикЗакопался под сенник.Ночь проходит, день приходит;С сенника́ дозорный сходитИ, облив себя водой,Стал стучаться под избой:«Эй вы, сонные тетери!Отпирайте брату двери,Под дождем я весь промокС головы до самых ног».Братья двери отворили,Караульщика впустили,Стали спрашивать его:Не видал ли он чего?Караульщик помолился,Вправо, влево поклонилсяИ, прокашлявшись, сказал:«Всю я ноченьку не спал;На мое ж притом несчастье,Было страшное ненастье:Дождь вот так ливмя и лил,Рубашонку всю смочил.Уж куда как было скучно!..Впрочем, всё благополучно».Похвалил его отец:«Ты, Данило, молодец!Ты вот, так сказать, примерно,Сослужил мне службу верно,То есть, будучи при всем,Не ударил в грязь лицом».

Стало сызнова смеркаться,Средний брат пошел сбираться;Взял и вилы и топорИ отправился в дозор.Ночь холодная настала,Дрожь на малого напала,Зубы начали плясать;Он ударился бежать —И всю ночь ходил дозоромУ соседки под забором.Жутко было молодцу!Но вот утро. Он к крыльцу:«Эй вы, сони! Что вы спите!Брату двери отоприте;Ночью страшный был мороз —До животиков промерз».Братья двери отворили,Караульщика впустили,Стали спрашивать его:Не видал ли он чего?Караульщик помолился,Вправо, влево поклонилсяИ сквозь зубы отвечал:«Всю я ноченьку не спал,Да к моей судьбе несчастной,Ночью холод был ужасный,До сердцов меня пробрал;Всю я ночку проскакал;Слишком было несподручно...Впрочем, все благополучно».И ему сказал отец:«Ты, Гаврило, молодец!»

Стало в третий раз смеркаться,Надо младшему сбираться;Он и усом не ведет,На печи в углу поетИзо всей дурацкой мочи:«Распрекрасные вы очи!»Братья ну ему пенять,Стали в поле погонять,Но, сколь долго ни кричали,Только голос потеряли:Он ни с места. НаконецПодошел к нему отец,Говорит ему: «Послушай,Побегай в дозор, Ванюша.Я куплю тебе лубков,Дам гороху и бобов».Тут Иван с печи слезает,Малахай свой надевает,Хлеб за пазуху кладет,Караул держать идет.

Ночь настала; месяц всходит;Поле всё Иван обходит,Озираючись кругом,И садится под кустом;Звезды на небе считаетДа краюшку уплетает.Вдруг о полночь конь заржал...Караульщик наш привстал,Посмотрел под рукавицуИ увидел кобылицу.Кобылица та былаВся, как зимний снег, бела,Грива в землю, золотая,В мелки кольца завитая.«Эхе-хе! так вот какойНаш воришко!.. Но, постой,Я шутить ведь, не умею,Разом сяду те на шею.Вишь, какая саранча!»И, минуту улуча,К кобылице подбегает,За волнистый хвост хватаетИ прыгну́л к ней на хребёт —Только задом наперед.Кобылица молодая,Очью бешено сверкая,Змеем голову свилаИ пустилась, как стрела.Вьется кру́гом над полями,Виснет пластью надо рвами,Мчится скоком по горам,Ходит дыбом по лесам,Хочет силой аль обманом,Лишь бы справиться с Иваном;Но Иван и сам не прост —Крепко держится за хвост.

Наконец она устала.«Ну, Иван, – ему сказала, —Коль умел ты усидеть,Так тебе мной и владеть.Дай мне место для покоюДа ухаживай за мною,Сколько смыслишь. Да смотри:По три утренни зариВыпущай меня на волюПогулять по чисту полю.По исходе же трех днейДвух рожу тебе коней —Да таких, каких понынеНе бывало и в помине;Да еще рожу конькаРостом только в три вершка,На спине с двумя горбамиДа с аршинными ушами.Двух коней, коль хошь, продай,Но конька не отдавайНи за пояс, ни за шапку,Ни за черную, слышь, бабку.На земле и под землейОн товарищ будет твой:Он зимой тебя согреет,Летом холодом обвеет,В голод хлебом угостит,В жажду медом напоит.Я же снова выйду в полеСилы пробовать на воле».

«Ладно», – думает ИванИ в пастуший балаганКобылицу загоняет,Дверь рогожей закрываетИ, лишь только рассвело,Отправляется в село,Напевая громко песню:«Ходил молодец на Пресню».

Вот он всходит на крыльцо,Вот хватает за кольцо,Что есть силы в дверь стучится,Чуть что кровля не валится,И кричит на весь базар,Словно сделался пожар.Братья с лавок поскакали,Заикаяся вскричали:«Кто стучится сильно так?» —«Это я, Иван-дурак!»Братья двери отворили,Дурака в избу впустилиИ давай его ругать, —Как он смел их так пугать!А Иван наш, не снимаяНи лаптей, ни малахая,Отправляется на печьИ ведет оттуда речьПро ночное похожденье,Всем ушам на удивленье:«Всю я ноченьку не спал,Звезды на небе считал;Месяц, ровно, тоже све́тил, —Я порядком не приметил.Вдруг приходит дьявол сам,С бородою и с усам;Рожа словно как у кошки,А глаза-то-что те плошки!Вот и стал тот черт скакатьИ зерно хвостом сбивать.Я шутить ведь не умею —И вскочи ему на шею.Уж таскал же он, таскал,Чуть башки мне не сломал,Но и я ведь сам не промах,Слышь, держал его как в жо́мах.Бился, бился мой хитрецИ взмолился наконец:«Не губи меня со света!Целый год тебе за этоОбещаюсь смирно жить,Православных не мутить».Я, слышь, слов-то не померил,Да чертенку и поверил».Тут рассказчик замолчал,Позевнул и задремал.Братья, сколько ни серчали,Не смогли – захохотали,Ухватившись под бока,Над рассказом дурака.Сам старик не мог сдержаться,Чтоб до слез не посмеяться,Хоть смеяться – так оноСтарикам уж и грешно.

Много ль времени аль малоС этой ночи пробежало, —Я про это ничегоНе слыхал ни от кого.Ну, да что нам в том за дело,Год ли, два ли пролетело, —Ведь за ними не бежать...Станем сказку продолжать.Ну-с, так вот что! Раз Данило(В праздник, помнится, то было),Натянувшись зельно пьян,Затащился в балаган.Что ж он видит? – ПрекрасивыхДвух коней золотогривыхДа игрушечку-конькаРостом только в три вершка,На спине с двумя горбамиДа с аршинными ушами.«Хм! Теперь-то я узнал,Для чего здесь дурень спал!» —Говорит себе Данило...Чудо разом хмель посбило;Вот Данило в дом бежитИ Гавриле говорит:«Посмотри, каких красивыхДвух коней золотогривыхНаш дурак себе достал:Ты и слыхом не слыхал».И Данило да Гаврило,Что в ногах их мочи было,По крапиве прямикомТак и дуют босиком.

Спотыкнувшися три раза,Починивши оба глаза,Потирая здесь и там,Входят братья к двум коням.Кони ржали и храпели,Очи яхонтом горели;В мелки кольца завитой,Хвост струился золотой,И алмазные копытыКрупным жемчугом обиты.Любо-дорого смотреть!Лишь царю б на них сидеть!Братья так на них смотрели,Что чуть-чуть не окривели.«Где он это их достал? —Старший среднему сказал. —Но давно уж речь ведется,Что лишь дурням клад дается,Ты ж хоть лоб себе разбей,Так не выбьешь двух рублей.Ну, Гаврило, в ту седмицуОтведем-ка их в столицу;Там боярам продадим,Деньги ровно подели́м.А с деньжонками, сам знаешь,И попьешь и погуляешь,Только хлопни по мешку.А благому дуракуНедостанет ведь догадки,Где гостят его лошадки;Пусть их ищет там и сям.Ну, приятель, по рукам!»Братья разом согласились,Обнялись, перекрестилисьИ вернулися домой,Говоря промеж собойПро коней и про пирушкуИ про чу́дную зверушку.

Время катит чередом,Час за часом, день за днем.И на первую седмицуБратья едут в град-столицу,Чтоб товар свой там продатьИ на пристани узнать,Не пришли ли с кораблямиНемцы в город за холстамиИ нейдет ли царь СалтанБасурманить христиан.Вот иконам помолились,У отца благословились,Взяли двух коней тайкомИ отправились тишком.

Вечер к ночи пробирался;На ночлег Иван собрался;Вдоль по улице идет,Ест краюшку да поет.Вот он поля достигает,Руки в боки подпираетИ с прискочкой, словно пан,Боком входит в балаган.Всё по-прежнему стояло,Но коней как не бывало;Лишь игрушка-горбунокУ его вертелся ног,Хлопал с радости ушамиДа приплясывал ногами.Как завоет тут Иван,Опершись о балаган:«Ой вы, кони буры-сивы,Добры кони златогривы!Я ль вас, други, не ласкал,Да какой вас черт украл?Чтоб пропасть ему, собаке!Чтоб издохнуть в буераке!Чтоб ему на том свету́Провалиться на мосту!Ой вы, кони буры-сивы,Добры кони златогривы!»

Тут конек ему заржал.«Не тужи, Иван, – сказал, —Велика беда, не спорю,Но могу помочь я горю.Ты на черта не клепли:Братья коников свели.Ну, да что болтать пустое,Будь, Иванушка, в покое.На меня скорей садись,Только знай себе держись;Я хоть росту небольшого,Да сменю коня другого:Как пущусь да побегу,Так и беса настигу».

Тут конек пред ним ложится;На конька Иван садится,Уши в за́греби берет,Что есть мочушки ревет.Горбунок-конек встряхнулся,Встал на лапки, встрепенулся,Хлопнул гривкой, захрапелИ стрелою полетел;Только пыльными клубамиВихорь вился под ногами.И в два мига, коль не в миг,Наш Иван воров настиг.

Братья, то есть, испугались,Зачесались и замялись.А Иван им стал кричать:«Стыдно, братья, воровать!Хоть Ивана вы умнее,Да Иван-то вас честнее:Он у вас коней не крал».Старший, корчась, тут сказал:«Дорогой наш брат Иваша,Что переться – дело наше!Но возьми же ты в расчетНекорыстный наш живот.Сколь пшеницы мы ни сеем,Чуть насущный хлеб имеем.А коли́ неурожай,Так хоть в петлю полезай!Вот в такой большой печалиМы с Гаврилой толковалиВсю намеднишнюю ночь —Чем бы горюшку помочь?Так и этак мы судили,Наконец вот так решили:Чтоб продать твоих коньковХошь за тысячу рублев.А в спасибо, молвить к слову,Привезти тебе обнову —Красну шапку с позвонкомДа сапожки с каблучком.Да к тому ж старик неможет,Работа́ть уже не может;А ведь надо ж мыкать век, —Сам ты умный человек!» —«Ну, коль этак, так ступайте, —Говорит Иван, – продайтеЗлатогривых два коня,Да возьмите ж и меня».Братья больно покосились,Да нельзя же! согласились.

Стало на небе темнеть;Воздух начал холодеть;Вот, чтоб им не заблудиться,Решено остановиться.Под навесами ветвейПривязали всех коней,Принесли с естным лукошко,Опохмелились немножкоИ пошли, что боже даст,Кто во что из них горазд.

Вот Данило вдруг приметил,Что огонь вдали засве́тил.На Гаврилу он взглянул,Левым глазом подмигнулИ прикашлянул легонько,Указав огонь тихонько;Тут в затылке почесал,«Эх, как темно! – он сказал. —Хоть бы месяц этак в шуткуК нам проглянул на минутку,Все бы легче. А теперь,Право, хуже мы тетерь...Да постой-ка... мне сдается,Что дымок там светлый вьется...Видишь, эвон!.. Так и есть!..Вот бы курево развесть!Чудо было б!.. А послушай,Побегай-ка, брат Ванюша!А, признаться, у меняНи огнива, ни кремня».Сам же думает Данило:«Чтоб тебя там задавило!»А Гаврило говорит:«Кто-петь знает, что горит!Коль станичники присталиПоминай его, как звали!»

Всё пустяк для дурака.Он садится на конька,Бьет в круты бока ногами,Теребит его руками,Изо всех горланит сил...Конь взвился, и след простыл.«Буди с нами крестна сила! —Закричал тогда Гаврило,Оградясь крестом святым. —Что за бес такой под ним!»

Огонек горит светлее,Горбунок бежит скорее.Вот уж он перед огнем.Светит поле словно днем;Чудный свет кругом струится,Но не греет, не дымится.Диву дался тут Иван.«Что, – сказал он, – за шайтан!Шапок с пять найдется свету,А тепла и дыму нету;Эко чудо-огонек!»

Говорит ему конек:«Вот уж есть чему дивиться!Тут лежит перо Жар-птицы,Но для счастья своегоНе бери себе его.Много, много непокоюПринесет оно с собою».«Говори ты! Как не так!» —Про себя ворчит дурак;И, подняв перо Жар-птицы,Завернул его в тряпицы,Тряпки в шапку положилИ конька поворотил.Вот он к братьям приезжаетИ на спрос их отвечает:«Как туда я доскакал,Пень горелый увидал;Уж над ним я бился, бился,Так что чуть не надсадился;Раздувал его я с час,Нет ведь, черт возьми, угас!»Братья целу ночь не спали,Над Иваном хохотали;А Иван под воз присел,Вплоть до утра прохрапел.

Тут коней они впрягалиИ в столицу приезжали,Становились в конный ряд,Супротив больших палат.

В той столице был обычай:Коль не скажет городничий —Ничего не покупать,Ничего не продавать.Вот обедня наступает;Городничий выезжаетВ туфлях, в шапке меховой,С сотней стражи городской.Рядом едет с ним глашатый,Длинноусый, бородатый;Он в злату трубу трубит,Громким голосом кричит:«Гости! Лавки отпирайте,Покупайте, продавайте.А надсмотрщикам сидетьПодле лавок и смотреть,Чтобы не было содому,Ни давёжа, ни погрому,И чтобы́ нико́й уродНе обманывал народ!»Гости лавки отпирают,Люд крещеный закликают:«Эй, честны́е господа,К нам пожалуйте сюда!Как у нас ли тары-бары,Всяки разные товары!»Покупальщики идут,У гостей товар берут;Гости денежки считаютДа надсмотрщикам мигают.

Между тем градской отрядПриезжает в конный ряд;Смотрит – давка от народу.Нет ни выходу ни входу;Так кишмя вот и кишат,И смеются, и кричат.Городничий удивился,Что народ развеселился,И приказ отряду дал,Чтоб дорогу прочищал.«Эй! вы, черти босоноги!Прочь с дороги! прочь с дороги!» —Закричали усачиИ ударили в бичи.Тут народ зашевелился,Шапки снял и расступился.

Пред глазами конный ряд:Два коня в ряду стоят,Молодые, вороные,Вьются гривы золотые,В мелки кольца завитой,Хвост струится золотой...Наш старик, сколь ни был пылок,Долго тер себе затылок.«Чуден, – молвил, – божий свет,Уж каких чудес в нем нет!»Весь отряд тут поклонился,Мудрой речи подивился.Городничий между темНаказал престрого всем,Чтоб коней не покупали,Не зевали, не кричали;Что он едет ко дворуДоложить о всем царю.И, оставив часть отряда,Он поехал для доклада.

Приезжает во дворец.«Ты помилуй, царь-отец! —Городничий восклицаетИ всем телом упадает. —Не вели меня казнить,Прикажи мне говорить!»Царь изволил молвить: «Ладно,Говори, да только складно». —«Как умею, расскажу:Городничим я служу;Верой-правдой исправляюЭту должность...» – «Знаю, знаю!» —«Вот сегодня, взяв отряд,Я поехал в конный ряд.Приезжаю – тьма народу!Ну, ни выходу ни входу.Что тут делать?.. ПриказалГнать народ, чтоб не мешал.Так и сталось, царь-надежа!И поехал я – и что же?..Предо мною конный ряд:Два коня в ряду стоят,Молодые, вороные,Вьются гривы золотые,В мелки кольца завитой,Хвост струится золотой,И алмазные копытыКрупным жемчугом обиты».Царь не мог тут усидеть.«Надо ко́ней поглядеть, —Говорит он, – да не худоИ завесть такое чудо.Гей, повозку мне!» И вотУж повозка у ворот.Царь умылся, нарядилсяИ на рынок покатился;За царем стрельцов отряд.

Вот он въехал в конный ряд.На колени все тут палиИ «ура» царю кричали.Царь раскланялся и вмигМолодцом с повозки прыг...Глаз своих с коней не сводит,Справа, слева к ним заходит,Словом ласковым зовет,По спине их тихо бьет,Треплет шею их крутую,Гладит гриву золотую,И, довольно насмотрясь,Он спросил, оборотясьК окружавшим: «Эй, ребята!Чьи такие жеребята?Кто хозяин?» Тут ИванРуки в боки, словно пан,Из-за братьев выступаетИ, надувшись, отвечает:«Эта пара, царь, моя,И хозяин – тоже я». —«Ну, я пару покупаю!Продаешь ты?» – «Нет, меняю». —«Что в промен берешь добра?» —«Два-пять шапок серебра». —«То есть, это будет десять».Царь тотчас велел отвеситьИ, по милости своей,Дал в прибавок пять рублей.Царь-то был великодушный!

Повели коней в конюшниДесять конюхов седых,Все в нашивках золотых,Все с цветными кушакамиИ с сафьянными бичами.Но доро́гой, как на смех,Кони с ног их сбили всех,Все уздечки разорвалиИ к Ивану прибежали.

Царь отправился назад,Говорит ему: «Ну, брат,Пара нашим не дается;Делать нечего, придетсяВо дворце тебе служить.Будешь в золоте ходить,В красно платье наряжаться,Словно в масле сыр кататься,Всю конюшенну моюЯ в приказ тебе даю,Царско слово в том порука.Что, согласен?» – «Эка штука!Во дворце я буду жить,Буду в золоте ходить,В красно платье наряжаться,Словно в масле сыр кататься,Весь конюшенный заводЦарь в приказ мне отдает;То есть, я из огородаСтану царский воевода.Чу́дно дело! Так и быть,Стану, царь, тебе служить.Только, чур, со мной не дратьсяИ давать мне высыпаться,А не то я был таков!»

Тут он кликнул скакуновИ пошел вдоль по столице,Сам махая рукавицей,И под песню дуракаКони пляшут трепака;А конек его – горбатко —Так и ломится вприсядку,К удивленью людям всем.Два же брата между темДеньги царски получили,В опояски их зашили,Постучали ендовойИ отправились домой.Дома дружно поделились,Оба враз они женились,Стали жить да поживатьДа Ивана поминать.

Но теперь мы их оставим,Снова сказкой позабавимПравославных христиан,Что наделал наш Иван,

Находясь во службе царской,При конюшне государской;Как в суседки он попал,Как перо свое проспал,Как хитро́ поймал Жар-птицу,Как похитил Царь-девицу,Как он ездил за кольцом,Как был на́ небе послом,Как он в Солнцевом селеньеКи́ту выпросил прощенье;Как, к числу других затей,Спас он тридцать кораблей;Как в котлах он не сварился,Как красавцем учинился;Словом: наша речь о том,Как он сделался царем.

Часть вторая