Григорий Абрамян - Мастер Триоль
Дирижелло в подземелье Медного Замка
— Это я его поймал, — сказал Квартоша.
— Нет, это я его поймал! — возразил Квинтоша.
Оба получили от дядьки Цуг-Тромбона по увесистому подзатыльнику.
— Преступник задержан мною, ваше прекакофонство, — скромно сказал он и так выпятил грудь, что она едва не оторвалась от туловища.
— При моём личном участии, — вставил Сак-Софончик и оттеснил дядьку Цуг-Тромбона.
Но Какофон даже не обратил внимания на своих министров и стражников. Ой приступил к допросу:
— Ты зачем пожаловал в мою Какофонию?
Дирижелло понимал, что теперь от его находчивости зависит не только его собственная жизнь, а судьба всего города.
— Несколько дней тому назад я убежал из дома Маэстро Гармониуса… — начал он.
Какофон подскочил, словно его кольнули булавкой. Он не переносил имени великого сочинителя, особенно когда оно произносилось вслух.
— Я написал музыку, — как ни в чём не бывало продолжал Дирижелло. — А Маэстро сказал: «Ужас, а не музыка — сплошная какофония!» И хотел поколотить меня. Ну, я и убежал…
— Какофонию? — прищурился Какофон. — А ну давай её сюда!
— Что?
— Какофонию, которую ты сочинил. Если ты на самом деле сочиняешь какофонии, то я сохраню тебе жизнь и назначу помощником главного сочинителя какофоний. А главный сочинитель — это я!
— Но… но… Маэстро изорвал мою тетрадь.
— Ваше прекакофонство! — вмешался в разговор Сак-Софончик. — Осмелюсь доложить — мальчишка врёт. Это же любимый ученик Гармониуса. Где он мог научиться сочинять какофонии?
— Врёт, говоришь? — зловеще произнёс Какофон. — Ну, это мы сейчас проверим.
Он не сводил с лица мальчика глаз, вращающихся в разные стороны.
— Напиши-ка заново какофонию, которую ты сочинил, — наконец сказал он.
Хоть Дирижелло было очень не по себе, он твёрдо сказал:
— Дайте мне нотную бумагу.
«Сейчас понаставлю нотные знаки как придётся, — подумал мальчик, — вот и получится какофония».
— Эй, Сак-Софончик, дай ему нотную бумагу! — приказал Какофон первому министру.
— Эй, Фанфара, дай ему нотную бумагу! — крикнул первый министр второму.
— Эй, дядька Цуг, дать ему нотную бумагу! — эхом отозвалась Труба Фанфара.
— Эй, тромбоши, бумагу живо! — закричал Цуг-Тромбон.
— У нас нет нотной бумаги, — пролепетали тромбоши.
— Кто сказал — нет!? — грозно переспросил Какофон.
— Это он сказал, — свалил Квинтоша на Квартошу.
— Нет, это он сказал, — тотчас кивнул Квартоша на Квинтошу.
И тот и другой немедленно получили по голове барабанной палкой. Головы их загудели, как медные колокола.
— Срочно разыскать бумагу! — приказал Какофон.
Поставили на ноги весь Певучий Замок. Перерыли всю Капеллиану. Арестовали и обвинили в государственной измене три скрипки и Малый Барабанчик, но бумаги так и не нашли. Ни листочка.
Сам-то Какофон, сочиняя свои какофонии, обходился без бумаги. Откровенно говоря, он был малограмотным.
И вдруг Сак-Софончик вспомнил о Партитуре.
— Осмелюсь доложить, ваше прекакофонство, единственная нотная бумага имеется в книжке Гармониуса.
— Но она вся исписана, — промычал Какофон и задумался.
Сердце Дирижелло затрепетало: «Неужели я сейчас узнаю, где находится Партитура?»
Неожиданно ему пришла в голову счастливая мысль.
— В конце Партитуры должно быть несколько чистых листочков, — сказал он. — Их вполне хватит, чтобы записать какофонию.
— Ладно, — согласился Какофон. — Заприте мальчишку в подземелье, где валяется эта проклятая книжка. И пусть пишет.
Дирижелло увели.
В подземелье было темно и холодно. Ни один луч света не проникал в глубокий подвал с позеленевшими от сырости стенами.
Когда глаза мальчика немного привыкли к темноте, он принялся искать Партитуру.
Вдруг ему почудилось, что за его спиной кто-то движется.
Дирижелло замер и прислушался.
Шум повторился — не то кашель, не то вздох.
«Неужели крысы?!» — в ужасе подумал Дирижелло, но в следующее мгновение он услышал хорошо знакомый голос:
— Кажется, я вижу ученика Маэстро Гармониуса?
— Мастер Триоль! — воскликнул Дирижелло. — Неужели это вы?
— И в этом нет никакого сомнения, — ответил Триоль. — А вот и Партитура. Я её на всякий случай держал за пазухой.
Дирижелло схватил Партитуру и прижал её к груди:
— Как обрадуется Маэстро Гармониус!
— Ты что-нибудь узнал о своём Маэстро?
— Нет, — печально ответил мальчик.
— Эти волшебники умудряются исчезать тогда, когда больше всего нужны, — проворчал Триоль.
Лицо мастера было черно от угольной пыли. На лбу, между глаз, багровела здоровенная шишка. Волосы и борода были спутаны. Угольная пыль набилась в ноздри, и он поминутно чихал.
— Наконец-то я могу спокойно почихать, — весело сказал он.
— Как я рад, что встретил вас! — воскликнул Дирижелло.
— Ап-чхи!
— Как замечательно, что вы живы и здоровы…
— Ап-чхи-и-и!
— Но кто же был в мешке, который утопили в озере?
— Ап-чхи-и-и-и-и-и!
Триоль чихал минут десять. Потом, кряхтя и вздыхая, уселся рядом с мальчиком.
— Значит, ты думал, что с мастером Триолем можно так просто расправиться? Раз, два — и в озеро? — проворчал он. — Нет, сударь! — Мастер погрозил кому-то кулацком. — Я надул этих глупых тромбош, а вместе с ними их короля-самозванца!
— Кто же всё-таки был в мешке? — вновь спросил Дирижелло.
— Мешок, в котором я сидел, был плохо завязан. Мне ничего не стоило выбраться оттуда. Я набил мешок камнями, мусором и всякой всячиной. Словом, всем, что попалось под руку. Когда тромбоши поволокли мешок к выходу, я не выдержал и громко сказал: «Ну и болваны!» Тромбошам показалось, что это голос из мешка. Они начали топтать и колотить его.
Дирижелло рассмеялся:
— Значит, я нырял в озеро за мешком с камнями?
И мальчик рассказал Триолю о том, что произошло у озера Маримба.
Вдруг загремел засов, и в проёме двери подземелья показались братья тромбоши.
Они пришли проверить работу мальчика.
Мастер Триоль укрылся в своём углу, а Дирижелло сказал:
— Я не могу писать в темноте. Дайте мне свечку.
В руках у тромбош было по свечке.
— Оставь ему свечку, — сказал Квинтоша и толкнул локтем Квартошу.
Свечка Квартоши упала на пол и погасла.
— Нет, это ты оставь ему свечку! — сказал Квартоша и тоже толкнул Квинтошу.
Вторая свечка хлопнулась на пол и погасла.
— Я ничего не вижу! — закричал Квинтоша.
— И я ничего не вижу! — может быть, впервые в жизни согласился Квартоша с Квинтошей.
— Эй, мальчишка, где ты? — закричали они хором. — Иди сюда, а то мы поколотим тебя.
«Как бы не так! — подумал Дирижелло. — Дверь-то осталась незапертой!»
Он метнулся в угол, где прятался мастер Триоль, и схватил его за руку.
— Бежим! — шепнул он.
— Где Партитура? — так же шёпотом спросил Триоль.
— У меня, скорей!
И они выскользнули из подземелья.
В двери торчал огромный медный ключ.
— Ра-а-з! — И Триоль со скрежетом повернул его.
Братья тромбоши оказались запертыми в подземелье.
В темноте Квинтоша налетел на Квартошу и вцепился в него.
— Ура! — закричал он. — Я поймал мальчишку.
— Нет, это я поймал мальчишку, ура! — закричал Квартоша и в свою очередь вцепился в Квинтошу.
Каждый был уверен, что держит в руках Дирижелло. Они что было сил лупили друг друга и приговаривали:
— A-а, ты ещё драться вздумал? Так получай же — на тебе, на тебе!
А Дирижелло и мастер Триоль тем временем бежали прочь от Медного Замка.
Каждую минуту беглецы слышали голоса королевских стражников, которые перекликались друг с другом:
— Эй, как у вас там, всё ли спокойно?
— У нас спокойно, а у вас?
От этих возгласов ночь казалась неприветливой, тревожной, полной опасности.
Лишь главный страж города Великан-Бомбардон, привязанный к дереву, безмятежно храпел. Да так, что на городских воротах подпрыгивал замок.
Соблюдая все меры предосторожности, Дирижелло и мастер Триоль наконец благополучно добрались до Виллы-Челесты и укрылись под её хрустальными сводами.
Мастер Триоль внимательно обследовал каждый уголок Виллы и обнаружил вход, ведущий в глубокий подвал. И хотя сюда не проникал ни единый луч, в подвале было светло как днём: от хрустальных стен со всех сторон исходило голубое сияние.
В подвале было пусто, если не считать огромного сундука, который тоже оказался пустым.
— Здесь можно славно поработать, — сказал мастер Триоль. — Подвал настолько глубок, что никто за пределами Виллы не услышит ни единого звука. Нужно только перетащить сюда все мои инструменты, а заодно предупредить жителей Певучего Замка, что мы живы и здоровы.
