Михаэль Энде - Бесконечная книга
— Не обращай внимания на её тон, Атрей. Старушка часто ворчит, но на самом деле она не такая. Меня зовут Энгивук. Нас обоих ещё называют Двоежители. Слышал о нас что-нибудь?
— Нет.
Энгивук, похоже, обиделся.
— Ну что ж, — сказал он, — ты ведь не вращаешься в научных кругах, иначе бы тебе сказали, что лучшего советчика, чем я, не сыщешь, если хочешь попасть к Уиулале в Южный Оракул.
— Ради Бога, не сейчас! — воскликнула тетушка Ургл.
Энгивук пропустил её слова мимо ушей.
— Я всё тебе объясню, — продолжал он. — Я изучал это дело всю мою жизнь. Я даже устроил обсерваторию. Скоро я издам научный труд по
Оракулу под названием: «Загадка Уиулалы, разрешённая профессором Энгивуком». Звучит неплохо, а? К сожалению, мне недостаёт кое-каких мелочей. Не мог бы ты мне немного помочь, мой мальчик?
— Обсерватория? — переспросил Атрей, не зная этого слова.
Энгивук кивнул, горделиво блеснув глазами, и жестом пригласил Атрея следовать за ним. Между могучими скалами, поднимаясь вверх, вилась узенькая тропка. В слишком крутых местах были вырублены ступени, но для Атрея они оказались маловаты, и он их просто перешагивал. И всё же не поспевал за резвым гномом.
— Сегодня такая лунная ночь, — сказал Энгивук, — хорошо видно.
— И я увижу Уиулалу? — спросил Атрей.
Энгивук отмахнулся, карабкаясь всё выше. Наконец они взобрались на верхнюю площадку, и Атрей увидел там сложное сооружение с подзорной трубой. Труба была направлена в сторону больших каменных ворот. Энгивук заглянул в трубу, отрегулировал видимость, вращая винты, потом довольно кивнул и подозвал Атрея. Тому пришлось лечь плашмя, опершись на локти.
Он увидел нижнюю часть правой колонны. И тут Атрей разглядел, что у колонны, выпрямившись в свете луны, неподвижно сидит могучий сфинкс. Передние лапы, на которые он опирался, были львиные. Задняя часть тела бычья, на спине огромные крылья, а лицо — человеческое — во всяком случае, по форме, ибо выражение этого лица лучше было бы назвать нечеловеческим. Трудно было определить, то ли это лицо улыбается, то ли выражает непомерную скорбь, то ли полное равнодушие. Сначала оно показалось Атрею злым и свирепым, а потом, наоборот, весёлым
— Оставь это! — сказал ему гном. — Всё равно не определишь. Это со всеми так. Со мной тоже. Смотрю на них целую жизнь, но до сих пор так и не понял этого выражения. Оно всё время меняется!
Он покрутил какой-то винт, и рамка сместилась влево, миновав пустую равнину позади ворот. Стала видна левая колонна. Тут сидел в такой же позе второй сфинкс. Его могучее тело светилось в лунном свете, как расплавленное серебро. Оба сфинкса неотрывно смотрели друг на друга.
— Это статуи? — тихо спросил Атрей, не в силах отвести глаз.
— О нет, — ответил Энгивук и засмеялся. — Это настоящие, живые сфинксы, и ещё какие живые! На первый раз ты увидел достаточно.
— Идём вниз. Я всё тебе объясню.
И он заслонил рукой объектив подзорной трубы.
Обратный путь они проделали молча.
Глава VI
ТРОЕ ЗАКОЛДОВАННЫХ ВОРОТ
Еда дымилась на столе перед пещеркой, когда Атрей и Энгивук возвратились назад. Старая Ургл хлопотала у стола. Чего тут только не было! Всевозможные кушанья можно было запивать сладким соком, выжатым из ягод, и душистым травяным чаем. Горели две крохотные лампы.
— Присаживайтесь! — распорядилась тётушка-гном. — Атрею нужно как следует поесть, чтобы набраться сил. Одних лекарств недостаточно.
— Спасибо, — сказал Атрей. — Я уже чувствую себя очень хорошо.
— Никаких возражений! — фыркнула Ургл. — Пока ты здесь, делай то, что тебе приказано! Яд в твоем теле уже побеждён, но спешить не надо, мой мальчик.
— Дело не только во мне, — сказал Атрей. — Детская Королева при смерти. На счету каждый час.
— Второпях никуда не поспеешь! Садись! Ешь и пей!
— Лучше подчиниться, — шепнул Энгивук. — Сопротивление бессмысленно, поверь моему опыту. А кроме того, мы ещё многое не обсудили.
Атрей уселся, поджав ноги, и стал есть. С каждым глотком ему и в самом деле становилось лучше, будто тёплая, золотая влага жизни вливалась в мускулы и жилы.
У Бастиана потекли слюнки. До него будто донеслось благоухание их ужина. Больше он не мог выдержать, достал остатки своего бутерброда, яблоко и всё это съел. Увы, до сытости было всё ещё далеко. А между тем это была его последняя еда.
— Откуда здесь все эти вкусные вещи? — спросил Атрей.
— Ах, сынок, — ответила Ургл, — уж приходится побегать, чтобы найти нужные травы. Ведь он, этот упрямец Энгивук, хочет жить именно здесь, из-за его, видите ли, важных изысканий! А как тут достаётся еда к столу, его не беспокоит.
— Женщина, — с достоинством отвечал Энгивук, — что ты можешь понимать в том, что важно и что нет. Уйди, дай нам поговорить!
Ургл, ворча, скрылась в пещерке, и оттуда ещё долго доносился грохот посуды.
— Ей только позволь! — проговорил Энгивук. — Вообще-то она добрая старушка, но любит поворчать. Слушай, Атрей! Я должен рассказать тебе кое-что о Южном Оракуле. Не так это просто — проникнуть к Уиулале. Но я не хотел бы читать тебе научный доклад. Будет лучше, если задавать вопросы станешь ты сам. А то я потеряюсь в частностях.
— Хорошо. Итак, кто это или что это — Уиулала?
— Ты спрашиваешь прямо как моя старуха! — рассердился Энгивук. — Начни с чего-нибудь полегче!
Атрей подумал и спросил:
— Эти большие каменные ворота со сфинксами, которые ты показывал мне, — это и есть вход?
— Уже лучше! — похвалил Энгивук. — Каменные ворота — вход, но за ними есть ещё двое ворот, и только за третьими живёт Уиулала, если только о ней вообще можно сказать, что она живёт.
— А сам ты был у неё?
— Мне-то зачем? — опять рассердился Энгивук. — Я занят научной работой. Я собираю сведения у тех, кто там побывал. Разумеется, если они возвращаются. Это очень важная работа! Я не могу рисковать собой.
— Понимаю, — сказал Атрей. — Так что же с тремя воротами?
Энгивук встал, сцепил руки за спиной и принялся ходить взад-вперед, объясняя:
Первые ворота называются воротами Великой Загадки. Вторые — воротами Волшебного Зеркала. И третьи — ворота Без Ключа.
— Странно, — перебил Атрей. — Насколько я мог видеть, позади каменных ворот нет ничего, кроме пустой равнины. Где же остальные ворота?
— Спокойствие! — прикрикнул Энгивук. — Если ты будешь перебивать, я ничего не сумею объяснить. Всё и так очень сложно! Дело вот в чём: вторые ворота появляются только тогда, когда пройдёшь первые. А третьи — только если прошёл через вторые. А Уиулала появляется, только если прошел через третьи. Прежде того ничего не выйдет. Их просто нет и всё, понимаешь?
Атрей кивнул, но предпочёл помолчать, чтобы не сердить гнома.
— Первые — ворота Великой Загадки — ты уже видел из моей обсерватории. И двух сфинксов. Ворота всегда открыты, створок нет, но, несмотря на это, в них пройдёт только тот, — Энгивук поднял вверх свой крошечный указательный пальчик, — на кого сфинксы закроют глаза. И знаешь, почему? Взгляд сфинкса — это нечто совершенно иное, чем взгляд любого другого существа. Мы оба и все остальные — мы нашим взглядом видим мир, вбираем его в себя. А сфинкс не видит ничего, он в известном смысле слепой. Зато его глаза испускают из себя нечто, но что именно? — и загадывают нам все загадки мира. Поэтому оба сфинкса неотрывно смотрят друг на друга. Взгляд сфинкса может вынести только другой сфинкс. А теперь представь себе, что будет с тем, кто отважится шагнуть между их взглядов! Он застынет на месте и не сможет двинуться дальше, пока не разгадает все загадки мира. А они бесконечны. Ты увидишь останки этих бедняг, когда подойдёшь к воротам.
Но иногда они закрывают свои глаза? Ведь им нужно время от времени спать?
— Спать? — Энгивук затрясся от смеха: — Ничего себе: сфинкс — и спать? Да ты, оказывается, действительно ничего не знаешь. Впрочем, это главный предмет моего научного исследования. На некоторых сфинксы закрывают глаза, пропуская их. Вопрос, который не прояснился до сих пор: почему они пропускают одних и не пропускают других? Это не связано ни с мудростью, ни с храбростью, ни с добротой. Я видел собственными глазами, как они пропускали бог знает кого, а приличные и разумные люди напрасно ждали месяцами и уходили ни с чем. И не играет роли, идёт кто-нибудь в Оракул из нужды или из любопытства.
— И твои исследования, — спросил Атрей, — так и не открыли причины?
Глаза Энгивука тотчас сверкнули гневом:
— Да ты слушаешь или нет? Я же сказал: никто не знает объяснения. Разумеется, я за свою жизнь выработал кое-какую теорию. Вначале я думал, что решающий признак заключается во внешности. Потом я пытался вывести некое числовое соотношение: ну, например, из пятерых пропускают только двоих или, может, только нечётных. Но и тут мои предположения не подтвердились. И сейчас я держусь точки зрения, что выбор сфинксов совершенно случаен. Хоть моя жена и утверждает, что этот вывод порочит науку и вообще он, дескать, негуманный, но что делать!
