Якоб Гримм - Сказки
И закрыла свой глаз Одноглазка и уснула. Увидала Двуглазка, что Одноглазка крепко спит и узнать ничего теперь не сможет, и говорит:
Козочка, ме-е,Столик, ко мне! —
и села она за столик, наелась-напилась досыта и молвила снова:
Козочка, ме-е,Столик, на место!
И вмиг всё снова исчезло. Разбудила тогда Двуглазка Одноглазку и говорит:
– Одноглазка, что же ты, пасти козу собираешься, а сама-то уснула? Ведь она может вон куда забежать. Вставай, пора уж и домой возвращаться.
Пошли они домой, а Двуглазка опять к своей мисочке с едой так и не прикоснулась, и Одноглазка ничего не могла объяснить матери, почему та не хочет есть, и сказала в своё оправдание:
– А я-то на поле уснула.
На другой день и говорит мать Трехглазке:
– На этот раз надо будет пойти тебе да повнимательней проследить, что ест на поле Двуглазка, не приносит ли ей кто еду и питьё, – должно быть, она ест и пьёт тайком.
Подошла Трехглазка к Двуглазке и говорит:
– Я пойду с тобой вместе, посмотреть, хорошо ли ты пасёшь козу и ест ли она там как следует.
Но Двуглазка поняла, что задумала Трехглазка, и загнала козу в высокую траву и говорит:
– Пойдём, Трехглазка, да сядем, я тебе что-нибудь спою.
Села Трехглазка, устала она идти по солнцепёку, а Двуглазка и затянула свою прежнюю песенку и начала петь:
Ты не спишь всё, Трехглазка?
И вместо того чтобы спеть дальше:
Ты уснула, Трехглазка? —
спела она по забывчивости:
Ты уснула, Двуглазка?
И всё пела она:
Ты не спишь всё, Трехглазка?Ты уснула, Двуглазка?
И закрылись у Трехглазки два глаза и уснули, но третий глаз не был песенкой той заговорён, и не уснул он. Хотя из хитрости Трехглазка его и закрыла, будто он спит, но он моргал и мог всё хорошо видеть. Подумала Двуглазка, что Трехглазка уже крепко спит, и сказала она тогда свой заговор:
Козочка, ме-е,Столик, ко мне! —
и напилась она и наелась досыта, а затем велела столику уйти:
Козочка, ме-е,Столик, на место!
А Трехглазка всё это видела. Тогда Двуглазка подошла к ней, разбудила её и говорит:
– Э, да ты, кажется, спала, Трехглазка? Хорошо ты, однако, пасёшь козу! Давай-ка пойдём домой!
Пришли они домой, а Двуглазка опять ничего не стала есть; вот Трехглазка и говорит матери:
– Ну, теперь я знаю, почему эта гордая девчонка ничего не ест; стоит ей только сказать:
Козочка, ме-е,Столик, ко мне! —
и тотчас является перед нею столик, уставленный самыми прекрасными кушаньями, – куда лучше, чем то, что едим мы здесь; а как наестся она досыта, то стоит ей сказать:
Козочка, ме-е,Столик, на место! —
и всё снова исчезает. Я всё в точности сама это видела. Два глаза она мне усыпила своим заговором, но тот, что у меня на лбу, к счастью, не спал. Стала тогда завистливая мать кричать на Двуглазку:
– Ты что ж это, хочешь есть лучше, чем мы? Я тебя от этого отучу! – Принесла она большой нож и ударила им козу прямо в сердце, и упала коза замертво наземь.
Увидала это Двуглазка, и ушла она с горя из дому, села в поле на меже и залилась горькими слезами. Вдруг смотрит она – стоит перед ней снова ведунья и говорит ей:
– Двуглазка, чего ты плачешь?
– Да как же мне не плакать! – отвечала она. – Заколола мать мою козочку, что, бывало, как скажу я ей ваш заговор, накрывала мне так чудесно каждый день столик; а теперь придётся мне снова голодать да горе терпеть.
Говорит ей ведунья:
– Двуглазка, я дам тебе добрый совет: попроси своих сестёр, чтобы отдали они тебе внутренности убитой козы, и закопай их у порога в землю, и будет тебе от того счастье.
Ведунья исчезла, а Двуглазка вернулась домой и говорит сёстрам:
– Милые сёстры, дайте мне что-нибудь от моей козы, хорошего куска я у вас не прошу, дайте мне только внутренности.
Засмеялись они и говорят:
– Это ты можешь, пожалуй, получить, если другого не просишь.
Взяла Двуглазка внутренности козы и закопала их вечером тайно, по совету ведуньи, возле порога.
На другое утро, когда все проснулись и вышли на порог, видят – стоит перед ними дивное дерево, листья у него все серебряные, висят между ними золотые плоды, – и такого прекрасного и драгоценного дерева не было ещё во всём свете. Но они не могли понять, откуда могло ночью вырасти тут дерево. Только одна Двуглазка знала, что выросло оно из внутренностей козы, потому что стояло оно как раз на том самом месте, где закопала она их в землю.
Вот мать и говорит Одноглазке:
– Дитя моё, полезай на дерево да нарви нам с него плодов.
Взобралась на дерево Одноглазка, но только хотела она сорвать одно из золотых яблок, а ветка и выскользнула у неё из рук, – и не пришлось ей сорвать ни одного яблока, как она ни старалась.
Тогда мать и говорит:
– Трехглазка, ну, полезай ты, ведь тебе-то лучше видать твоими тремя глазами, чем Одноглазке.
Спустилась Одноглазка с дерева, а Трехглазка на него взобралась. Но и Трехглазка оказалась не более ловкой, чем её сестра; и как уж она ни глядела, а всё же золотые яблоки никак не давались ей в руки. Наконец у матери не хватило терпенья, и она сама полезла на дерево, но и ей, как и Одноглазке и Трехглазке, не удалось схватить ни одного яблока.
Тогда говорит Двуглазка:
– Дозвольте мне полезть на дерево, может, мне лучше удастся.
Хотя сёстры и посмеялись: «Где уж тебе с твоими двумя глазами достать-то!» – но Двуглазка влезла на дерево, и вот золотые яблоки от неё не уходили, а падали сами к ней в руки, – и нарвала она их полный передник. Взяла мать у неё яблоки; и вот надо бы теперь Одноглазке и Трехглазке обращаться с бедной Двуглазкой лучше, чем прежде, но они стали ей завидовать, что только ей одной и удалось достать золотые яблоки, и стали они с ней обращаться ещё хуже.
Стояли они раз все вместе у дерева, а на ту пору проезжал мимо молодой рыцарь.
– Скорей, Двуглазка, – крикнули ей сёстры, – полезай под дерево, чтоб нам не пришлось за тебя стыдиться, – и они поспешили накрыть Двуглазку пустой бочкой, стоявшей около дерева, и попрятали туда же и золотые яблоки, которые она сорвала.
Вот подъехал рыцарь ближе, и оказался он красивым юношей. Он остановил коня, изумился, глядя на чудесное дерево, что было всё из золота да серебра, и говорит сёстрам:
– Чьё это прекрасное дерево? Кто даст мне ветку с него, тот может потребовать от меня, чего захочет.
И ответили Одноглазка и Трехглазка, что дерево это принадлежит им и что они охотно сломают ему ветку с него. Но как они ни старались, а сделать этого не смогли, – ветки и плоды всякий раз от них ускользали. Тогда рыцарь и говорит:
– Странно, дерево ваше, а вы не можете и ветки с него сломать.
Но они стояли на том, что дерево всё же принадлежит им. В то время как они разговаривали, выкатила Двуглазка из-под бочки два золотых яблока, и покатились они прямо к ногам рыцаря, – Двуглазка рассердилась, что Одноглазка и Трехглазка говорят неправду. Как увидал рыцарь яблоки, удивился и спросил, откуда они взялись. Одноглазка и Трехглазка ответили, что у них есть сестра, но она не смеет людям на глаза показаться, оттого что у ней только два глаза, как у всех простых людей. Но рыцарь потребовал, чтоб её показали, и крикнул:
– Двуглазка, выходи!
И вот вылезла Двуглазка спокойно из-под бочки, и рыцарь был поражён её дивной красотой и сказал:
– Ты, Двуглазка, наверное, можешь сорвать мне ветку с этого дерева?
– Да, – ответила Двуглазка, – это, конечно, сделать я могу, ведь дерево-то моё. – Взобралась она на дерево и легко сорвала ветку с красивыми серебряными листьями и золотыми плодами и подала её рыцарю.
Тогда рыцарь и говорит:
– Двуглазка, что мне дать тебе за это?
– Ах, – ответила Двуглазка, – я терплю голод и жажду, нужду и горе с раннего утра и до позднего вечера; я была бы счастлива, если бы вы взяли меня с собой и выручили бы меня из беды.
Тогда посадил рыцарь Двуглазку на своего коня и привёз её домой в свой отчий замок. Там одел он её в прекрасные платья, накормил её досыта. И полюбил он её, и обвенчался с нею, и отпраздновали они свадьбу в великой радости.
Как увёз прекрасный рыцарь Двуглазку, стали завидовать сёстры её счастью. «А волшебное-то дерево останется у нас, – думали они, – хоть и нельзя сорвать с него плодов, а всё же всякий будет останавливаться у нашего дома и к нам приходить да его расхваливать, и кто знает, где найдёшь своё счастье!»
Но на другое утро дерево исчезло, а с ним и их надежды. Глянула Двуглазка из своей светёлки в окошко, видит – стоит перед нею, к её великой радости, дерево, – оно перешло следом за нею.
Долго жила Двуглазка в счастье и в довольстве. Но пришли раз к ней в замок две нищенки и попросили у ней милостыни. Глянула им в лицо Двуглазка и узнала в них своих сестёр Одноглазку и Трехглазку, – они так обеднели, что пришлось им теперь ходить по дворам да выпрашивать кусок хлеба. Двуглазка позвала их к себе, приняла их ласково и о них позаботилась; и они от всего сердца раскаялись в том, что причинили своей сестре так много зла в молодости.
