Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой

— Вы прочитали то, что я написал вам на стене картофельного подвала?

— Подумаешь! — сказал Касперль. — История с хрустальным шаром давно разъяснилась. Теперь вам нечего больше бояться — даже полиции!

— Гав! — подал голос Васьти, словно бы подтверждая слова Касперля.

Хотценплотц сдвинул шляпу на затылок.

— Я ведь знаю, что вы оба хорошего обо мне мнения, но все остальные? Всякое жульничество, которое отныне произойдет в наших краях, — люди будут валить его на меня! И этого еще недостаточно — или, может быть, вы посоветуете, чем мне следует заняться в будущем? Я совершенно серьезно размышляю об этом. Ведь нужно же, в конце концов, жить на что-то, вы согласны?

Касперль и Сеппель торжественно поклялись, что собирались поразмыслить об этом.

— Уж мы-то что-нибудь непременно придумаем, господин Хотценплотц!

Хотценплотц горько рассмеялся.

— Вы это госпоже Худобок тоже обещали — но, несмотря на это, Васьти по-прежнему остается крокодилом!

Что друзья могли ответить ему на это?

— Всему свое время, — заявил Касперль. — Может статься, что с помощью лечения травами мы еще добьемся успеха.

— Да ты ведь этому сам не веришь!

Вокруг совсем стемнело, и вскоре взошла луна: огромная, желтая, спелая сентябрьская луна, круглая и полная.

Касперль вспомнил о сне с феей Амариллис, он начал рассказывать. Хотценплотц, Сеппель и Васьти, затаив дыхание, слушали его; и когда Касперль закончил свою историю, Сеппель схватил его за руку.

— Ничего не могу с собой поделать! — воскликнул он. — Разве фея могла иметь в виду что-нибудь иное, кроме фейной травы?

— Послушай! — сказал Касперль. — И каким же дураком я был, что не понял этого раньше! Давай-ка попытаем счастья, а, Васьти?

Крокодиловый пес мгновенно сорвался с поводка. С громким лаем он стремглав ринулся к старой ели у черного пруда. У корней дерева серебристо засверкала перед ним фейная трава. Он зарылся мордой в траву — и внезапно старая ель от корней до макушки озарилась лучистым светом.

— Смотри-ка, смотри!

Это длилось едва ль полмгновенья, потом фейная трава произвела свое действие, и сиянье погасло.

Когда-то давным-давно Васьти Худобок был превращен в крокодила. В обличий веселой маленькой длинношерстной таксы он ныне возвратился обратно: с развевающимся по ветру хвостом и болтающимися ушами.

— Гав-гав-гавгав!

Его морда, к бесконечному их удивлению, светилась в ночи, словно выкрашенная серебряной краской. Он, по-видимому, схватил слишком много фейной травы.

— Ну, что вы теперь скажете, господин Хотценплотц? — спросил Касперль.

— Теперь мне больше сказать нечего!

Хотценплотц потрепал Васьти по шерсти. Потом поднялся из зарослей вереска и крепко подтянул пояс.

— Знаете что?

С этими словами он одной рукой обнял за плечи Касперля, а Сеппеля другой.

— Если вы полагаете, что мне лучше не ехать в Америку, тогда я в Америку и не поеду! Однако потрудитесь придумать мне какое-нибудь занятие, слышите, — с тем чтобы мне не пришлось однажды возвращаться снова к старому разбойничьему ремеслу!

Васьти освободил Касперля и Сеппеля от ответа. Он потерся о ногу Хотценплотца и высказался:

— Гав-гав!

На языке такс это означало, что он был готов сунуть свой хвост в огонь за Касперля и Сеппеля.

Слезы радости

Около полуночи Касперль и Сеппель вместе с Васьти пришли домой. Хотценплотц предпочел заночевать в своей пещере. Там он мог храпеть сколь душе угодно громко, не вынуждая бабушку принимать валерьяновые капли.

Велосипед он прихватил с собой, собираясь по пути домой поставить его у полицейского участка.

Бабушка сидела в оконной нише, склонившись над носком, который она вязала. Когда Касперль и Сеппель постучали в окно, она в испуге вскочила.

— И где вас только носит! — воскликнула она. — С самого обеда я дожидаюсь вас с яблочным пирогом, а вы все не являетесь!

Носовым платком она промокнула себе лоб и виски.

— А это еще что? Где вы подцепили чужую таксу?

— Ах, бабушка! — сказал Касперль. — Ты не поверишь — да это же Васьти Худобок!

— Кто? — спросила бабушка.

— Да, ты такого, конечно, не ожидала!

Касперль и Сеппель поведали ей, что произошло на Вересковом холме. Это заметно смягчило настроение пожилой дамы, она принесла яблочный пирог.

— Он, конечно, немного остыл, к сожалению, но я все же думаю, что он тем не менее придется вам по вкусу.

В то время как наши приятели разделывались с пирогом, бабушка тихонько почесывала голову и уши Васьти.

Стенные часы приготовились бить.

— Боже мой! — сказала бабушка. — Уже полночь! Теперь быстро в постель!

Васьти провел ночь на диване в спальне Касперля и Сеппеля, мягко расположившись на сложенном в несколько раз пуховом одеяле. Он спал как сурок. Его серебристая мордочка наполняла комнату приветливым светом. Проснувшись среди ночи, Касперль и Сеппель решили, что это сиянье луны.

Они проспали до позднего утра. После завтрака друзья отправились к госпоже Худобок. «Сообщите ей эту новость как можно бережнее!» — заклинала их бабушка. Поэтому они спрятали Васьти в бабушкину дорожную сумку. Госпожа Худобок отворила им садовые ворота.

— Это вы? — спросила она. — Я, собственно говоря, ждала господина Димпфельмозера. Я одолжила ему Васьти, и он обещал вернуть его обратно не позднее сегодняшнего полудня. Ну заходите, не стесняйтесь!

Друзья завели с госпожой Худобок разговор о погоде и беседовали о всякой всячине до тех пор, пока Касперль, как бы между прочим, не спросил вдову, что она сделала бы, если б однажды оказалось, что Васьти снова превратился в таксу.

— Недолго думая, я устроила бы грандиозный праздник! — ответила госпожа Худобок.

— Прекрасно, — заявил Сеппель, — будем считать это честным словом. А теперь отвернитесь-ка, пожалуйста, на секундочку!

— Зачем это?

— Затем, что мы должны кое-что преподнести вам. Насколько возможно бережнее, понимаете?

Госпожа Худобок повернулась лицой к стене, т Касперль и Сеппель развязали бабушкину дорожную сумку.

— Гав! — подал голос Васьти и выпрыгнул наружу.

— Теперь вы можете повернуться, — сказал Касперль.

Госпожа Худобок вынуждена была опереться на спинку кресла, у нее задрожали колени. Слезы хлынули у нее из глаз от радостной неожиданности.

— Васьти! — всхлипывала она. — Васьтенька! Иди к мамочке, мой таксик-таксулик, дай полюбоваться на тебя!

Смеясь и плача, заключила она его в объятия и затанцевала с ним по комнате, по кухне и прихожей, по всему дому. Касперль и Сеппель дали ей вдоволь натанцеваться, потом спросили ее:

— А праздник?

— Сегодня же вечером! — воскликнула госпожа Худобок. — На праздник приглашаются все: бабушка, вы и господин Димпфельмозер!

— И господин Хотценплотц тоже? — спросил Касперль.

Госпожа Худобок качала Васьти на руках, словно грудного ребенка.

— Если вы так считаете, то и господин Хотценплотц тоже!

Взгляд в будущее

Это был для всех великий и незабываемый праздник. Госпожа Худобок сменила в честь сегодняшнего торжества утренний халат на длинное шелковое платье. Господин Димпфельмозер преподнес ей букет цветов, Хотценплотц бутылку сливовицы, а бабушка положила на стол три тыквы среднего размера:

— На десерт.

Госпожа Худобок сварила крепкого кофе по-турецки, на столе высились горы сладких пирогов с сахарной пудрой и пышек с кремом, глазированных шоколадом.

На почетном месте за столом восседал Васьти, за левым ухом у него торчал голубой бант. Госпожа Худобок поставила перед ним полную миску соленых огурцов, ибо он, несмотря ни на что, остался вегетарианской таксой.

Все ели и пили, все поздравляли Васьти с избавлением. Тот благодарил поздравителей веселым «гав-гав!».

В заключение бабушка надрезала одну из тыкв.

— Смею думать, что это отменный десерт. Кто желает попробовать?

Касперль и Сеппель не хотели огорчать бабушку и воспользовались предложением.

— Это тыквы, — сказала бабушка, — которые я разводила специально, — согласно заветному рецепту моей двоюродной тетушки.

Друзья откусили по кусочку и остолбенели.

— Ну как? — спросила бабушка. — Вы обратили внимание, какой у нее вкус?

— Да, — сказал Касперль, — снаружи вкус швейцарского сыра, а внутри маринованной селедки.

Бабушка пришла в ужас.

— Разве не вкус сбитых сливок? — вскричала она. — И не малинового мороженого?

— Нет! — сказал Сеппель.

— Значит, я использовала неправильное удобрение!

— Ну и что из того? — заявил Касперль. — Маринованная селедка и сыр даже очень неплохо — после такого обилия сладостей!