Кай Умански - Ведьма Пачкуля и непутевый театр
Опустившись на колени, он подрегулировал горелку. Пламя было ровное, сыворотка потихоньку закипала. Пока что все шло хорошо.
Жаба сидела на камне чуть поодаль и невозмутимо наблюдала за юным волшебником.
— Сиди и не двигайся, — предупредил ее Рональд. — Вздумаешь удрать — пожалеешь, помяни мое слово. Наложу на тебя связывающее заклятье, потом две недели лапы покалывать будет. Не хотелось бы смешивать два заклинания, эксперимент будет не чистый. Но если потребуется — в момент тебя заколдую. Что скажешь?
— Ква-ква, — ответила жаба. Вообще-то она прекрасно говорила по-английски, но пока что ей не хотелось себя выдавать.
— Ты мой подопытный кролик, — сказал ей Рональд.
Жаба посмотрела на него как на убогого. Что за чепуху он городит? Она жаба. Это дураку ясно.
Рональд повернулся к тиглю и перемешал содержимое. От смеси пошел пар. Рональд сел на пятки, не отрывая взгляда от тигля. Щеки у него раскраснелись от жары и волнения.
— Знаешь, что это? — спросил он жабу. — Это мой шедевр. Ультрасильная сыворотка невидимости. Благодаря ей я стану богатым и знаменитым.
Повисла пауза.
— Ква? — сказала жаба, чувствуя, что надо бы поддержать разговор.
— О да. Правда. Пара капель — и фьють! Тебя нет. Сгинула. Испарилась. Исчезла. Впечатляет, а?
Жаба ничего не ответила, только покосилась на выход из пещеры.
— Ха! — хохотнул Рональд. — Я покажу этим ведьмам, как мной командовать. У меня, знаешь ли, есть план. Когда они придут меня искать, я спокойненько обрызнусь сывороткой — и исчезну прямо у них на глазах. Представь только их лица! Останусь невидимкой, пока пантомима не закончится. Прекрасный принц пропал — а они и сделать ничего не могут. Ага! Мы достигли температуры кипения. Приготовься, жабка. Шоу начинается!
Рональд вскочил, подбежал к выходу из пещеры и схватил старое ведро, которое заранее выставил наружу, чтобы собрать падающий снег. Затем торопливо вернулся обратно к огню, принял драматическую позу, поднял ведро повыше и торжественно, нараспев произнес волшебные слова: «Оггиоггиогги! Эй, эй, эй! Ну, давай, сыворотка!»
Потом с самым серьезным видом перевернул ведро и высыпал снег в тигель. Раздалось страшное шипение, что-то бабахнуло, возникло облачко фиолетового дыма — и в тигле осталась бесцветная, слегка маслянистая жидкость. Всё. Ультрасильная сыворотка невидимости готова. Осталось только ее испытать.
Рональд осторожно снял тигель с огня, прихватив его старым кухонным полотенцем, чтобы не обжечься, и повернулся к жабе с неубедительной улыбкой доброго дяди доктора.
— Так, — сказал он. — Сиди тихо. Больно не будет. Я только на тебя чуть-чуть побрызгаю вот этим.
— На себя побрызгай, друг, мне пора, — сказала жаба. Гигантским прыжком она перемахнула через голову Рональда и была такова.
— Ты что! — закричал изумленный Рональд. — А ну немедленно вернись!
С котелком драгоценной сыворотки в руках он выбежал из пещеры в заснеженный лес.
И вот тут все пошло наперекосяк. Рональд стоял, нерешительно оглядываясь по сторонам, как вдруг услышал вой. И приближающиеся шаги. Он обернулся в испуге — и, к своему смятению, увидел пятерых орущих гоблинов, которые неслись прямо на него.
Рональд в ужасе ахнул, попятился, чтобы избежать столкновения, — и споткнулся о присыпанную снегом ветку. Падая, он замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Тигель вылетел у него из руки и полетел вверх. Капли драгоценной жидкости дождем посыпались на головы бегущих не разбирая дороги гоблинов и в мгновение ока, прямо на глазах у Рональда… гоблины исчезли. Просто растворились в воздухе. Раз — и нету.
Единственным свидетельством их существования были уходящие вдаль беспорядочные следы да затихающие вопли, напоминавшие рев неуправляемого скорого поезда. Затем вопли смолкли, и снова воцарилась тишина.
Медленно, очень медленно Рональд сел. Выплюнул полный рот снега и осторожно ощупал себя с головы до ног. Заметив в сугробе опрокинутый тигель, он негромко застонал, плюхнулся на колени и пополз. Дрожащей рукой поднял его и заглянул внутрь.
На дне плескались остатки сыворотки! О, спасибо, спасибо! Еще не все потеряно!
Рыдая от облегчения, он с трудом встал на ноги и зашагал к пещере, прижимая тигель к груди.
В этот момент сзади в него врезалась большая карнавальная лошадь, белая в рыжих пятнах.
Глава двенадцатая
Шоу должно продолжаться
— Ничего не понимаю, — сказала Чепухинда, заглянув в хрустальный шар. — Почему-то не получается найти их с помощью магии — шар не показывает, а ни одно из поисковых заклинаний не сработало. Как будто они всем скопом исчезли с лица Земли. В высшей степени загадочно.
Дело происходило следующим утром. Переполошившийся шабаш собрался в банкетном зале на экстренное заседание. Также присутствовал Рой Брызг. В роли единственного свидетеля драматических событий вчерашнего вечера он чувствовал себя крайне неуютно: слишком уж много вокруг было остроконечных шляп.
Не явились только Хьюго, Шельма и Дадли, которые, предположительно, до сих пор прочесывали заснеженный лес в поисках Пачкули. Или, как заметила язвительная Мымра, нежились в своих постелях, радуясь возможности пару-тройку часиков от нее отдохнуть.
— Мистер Брызг, расскажите нам еще раз, что вы видели, — велела Чепухинда.
— Я ж говорил, — забубнил Рой Брызг. — Гоблины это были. Я их и раньше видал. Следили они, поди, за мной. Стоят, значить, они у повозки, в костюмчиках шуруют, двое напялили шкуру конячью, а как нас увидели, пустились наутек, а она ка-а-ак сиганет, да прямиком на коника и приземлилась, и они в лес поскакали, а Ромео мой за ними! Очень уж он у меня охоч до барышень, — прибавил он с печальной гордостью.
— Умом только не блещет, — сказала Чепухинда. — Не смог настоящую лошадь от карнавальной отличить.
— Все равно он мне как родненький, — всхлипнул Рой Брызг. — Бродит сейчас где-то в снегу, мерзнет, терзается. Тоскую я по нему.
Он достал грязный носовой платок и высморкался.
— Не понимаю, чего вы жалуетесь, — вмешалась Крысоловка. — У вас всего-навсего пропал влюбленный тяжеловоз. А мы лишись незаменимого костюма и режиссера, а у нас завтра премьера.
При мысли о завтрашнем у всех свело животы.
— Что будем делать? — озабоченно спросила Вертихвостка. — Я хочу сказать, вдруг Пачкуля не объявится? Кто проведет сегодняшнюю генеральную репетицию, кто будет нами командовать, и приструнивать «Непутевых ребят», и принимать все решения? Кто-то должен быть главным.
Повисла напряженная тишина. Даже Чепухинда, похоже, занервничала. Она-то, конечно, предводительница, но постановкой, вне всякого сомнения, руководила Пачкуля.
— Мы справимся без Пачкули? Думаете, надо отменить спектакль?
Вертихвостка озвучила вопрос, который был у всех на уме.
— Отменить? — донесся голос из дверей. Все аж подпрыгнули. — Отменить? Фы что, с ума сойти?
Это был Хьюго.
Он просеменил по проходу и влез на сцену. Глаза у хомяка сверкали. Взобравшись на пустующий Пачкулин стул, он обвел суровым взглядом всю компанию.
— Ах фот как! — набросился он на ведьм. — Сначит, так фы благодарить госпошу за фсе ее труды? Одна маленькая проплема — и фы хотеть отменять? Нет, я гофорить! Нет, нет, нет! Моя госпоша иметь мечту. Она мечтать, што наша феликая пантомима фойти ф историю! И фот, когда она нушдаться ф нас больше фсего, фы распускать нюня и гофорить, что надо фсе отменить! Тьфу!
Какое-то время все пристыженно молчали и переглядывались.
Грымза прочистила горло.
— Ну, если так на это посмотреть…
— Конефно, так посмотреть! Госпоша пропала, ну и што? Она обязательно фернуться. А пока — шоу толшно протолшаться.
— Так-то оно так, — сказала Чепухинда. — Но кто будет режиссером?
— Я, — просто ответил Хьюго. — Пачкуля, она гофорить мне: «Хьюго, если со мной што случаться, ты будь решиссер фместо меня».
Он скрестил лапки за спиной. Пачкуля, конечно, ничего такого не говорила, но попробовать стоило.
В зале поднялся гул. В целом воодушевляющую речь Хьюго приняли хорошо, но его последнее заявление вызвало смешанную реакцию.
Не все горели желанием следовать указаниям режиссера-хомяка.
— Проголосуем, — решила Чепухинда. — Кто за то, чтобы шоу продолжалось, поднимите руки.
Все руки взмыли вверх.
— А кто считает, что сможет руководить постановкой лучше Хьюго?
Руки попадали, как листья осенью.
— Тогда решено, — сказала Чепухинда. — Хьюго назначается новым режиссером, и все должны его слушаться, кроме меня, потому что я предводительница и могу делать что хочу.
