Андрей Максимов - Сказки для тебя

Неужели и этот человек научился не мучиться? – подумал Мальчик, и посмотрел на картинку.

Прометей совсем не выглядел несчастным. Он выглядел, скорей, виноватым.

Мальчик был уверен, что Прометей заговорит. И не ошибся, конечно.

Ведь если надеешься на сказку, – она никогда не подводит.

– Мне даже как-то неудобно говорить, правда: такое чувство, что я всем ужасно надоел. Навещающие меня дочери Океана – Океаниды рассказывают, как меня все превозносят. И уже столько веков! Океаниды всё время поют песни в мою честь, которые сочиняют благодарные люди. Приятно, конечно. Но неловко. Я ведь не сделал ничего особенного…

Я выбрал самую простую на свете боль – физическую. Когда болит тело, это ерунда в сравнении с тем, когда болит душа. Об этом я всё время думаю, глядя на прилетающего ко мне орла.

Он ведь вовсе ни при чём, а страдает куда больше меня! Ему надоело жить, летать, ему печень моя – поперек его орлиного горла – а деться некуда: прилетает и клюет!

Я принёс людям огонь и страдаю за это. А за что страдает бедная птица? Ни за что! И это самое ужасное!

Иногда орёл, вопреки наставлениям Зевса, улетает не сразу, а помогает мне прийти в себя. Тогда мы беседуем с ним. И однажды я узнал его историю.

В одном зверинце орёл, чтобы обрести свободу, убил своего хозяина, убил человека. Боги не узнали имени убийцы и решили наказать весь орлиный род. Они расселили орлов на вершинах скал, куда никогда не добирается человек, и где даже травинки не радуют взгляд. Они согнули орлиный клюв, отчего вид у птицы сразу стал хищным и злым. Они посеяли вражду между орлами и людьми, хотя лучшие из людей так похожи на орлов…

А потом боги выбрали по жребию одну из птиц и заставили её клевать мою печень, и это ещё больше разожгло ненависть людей к орлам. Боги не ведают, что наказание несёт настоящий убийца, хотя вряд ли могло быть иначе – жребий богов не может ошибиться.

И однажды орёл сказал мне: «Если бы боги знали, что человека убил я, и я бы страдал за свою свободу – мне не было бы так больно. Но принимать муку по жребию – это до невозможности мучительно. Душа болит, понимаешь?»

Я понял.

Я не люблю, когда Океаниды сообщают мне, будто кто-то снова назвал меня героем. Я – не герой. Просто обстоятельства сложились так, что я смог помочь людям.

Хотя, конечно, скала – место не очень-то приятное. Но я испытываю всего лишь физическую боль… А физическая боль, как страх: дело не в том, чтобы её не было, а в том, чтобы сказать себе: её нет.

А вот боль души…

И тут пришёл папа и сказал, что пора идти спать.

И почему эта пора, когда надо идти спать, всегда наступает в самый неподходящий момент?

Но ничего, – решил Мальчик, – наступит завтра, и появятся новые сказки.

Так всегда бывает.

Часы и Кактус

Нет, что бы там кто ни говорил, а в доме – всё живое. Это только кажется, что оно – всё, которое в доме – просто так тут находится. На самом деле, всё за всем следит, наблюдает и делает выводы.

Вот, например, часы. Обычные настенные.

И вот, например, Кактус. Обычный, настольный. Толстенький такой, симпатичный.

Часы не обращают никакого внимания на Кактус – они заняты.

– Быстрей, быстрей! – подгоняет длинная минутная стрелка свою старшую сестру. Мой принцип: лучше обогнать, чем отстать! Впереди – огромное белое поле! Короткий отдых в маленьком чёрненьком домике – циферке, – и вперёд! Мы должны покрыть эти невероятные расстояния!

– Я устала, – вздыхала старшая. – Не могу так быстро. Ты вон какая длинноногая, а я даже усохла от долгого пути. От одного домика до другого пока добежишь – ужас как умаешься! Но ты права: перспективы, расстояния… надо спешить!

А Кактус внимательно наблюдал за часами. У него и дел-то иных не было, как только смотреть: ведь в своей длинной кактусовой жизни он не сделал ни одного шага. Ни единого.

Мудрый Кактус очень хорошо видел, что и младшая и старшая сёстры стараются напрасно, потому что бегут по кругу.

Как мечтал он объяснить глупым стрелкам их нелепую жизнь! Но он не знал языка, на котором разговаривают те, кто движется.

Так у них и повелось: он всё понимал, но не мог ничего объяснить.

Они мчались, подгоняя друг друга, и ничего не понимали.

Такая уж у них была жизнь.

Про Струну

Однажды Мальчику подарили гитару. А струны на гитаре оказались плохими.

Ну, Мальчик не сильно расстроился: он новые купил и домой принёс маленький пакетик, в котором лежали сложенные струны.

Когда струны увидели гитару, они обрадовались чрезвычайно. Потому как каждая струна мечтает в своей жизни только об одном: вытянуться. Оно и понятно: противно ведь лежать свёрнутым, зная, что способен создавать музыку.

Струны, казалось, сами наматывались на колки, а звучать они начали ещё до того, как к ним прикоснулись пальцы Мальчика, – до того струны истосковались по музыке.

И всё было бы хорошо, и сказки бы никакой не получилось (потому как, ежели всё хорошо, то и сказка не нужна), если бы не осталась в пакетика одна, самая маленькая, самая тоненькая Струнка. Ей просто места не хватило: у этой гитары было шесть колков, а струн купили семь.

Ненужную Струну бросили на пол, будто какую бельевую верёвку.

Струна маленькая расстроилась, сжалась, сложилась в крошечное колечко, и начала страдать.

Страдала она, страдала и поняла, что жизнь её кончилась, не начавшись. Оно и правда так получалось: ведь если живёшь ожиданием музыки, – к чему жизнь, в которой не будет её никогда?

И решила Струна повеситься.

Добралась кое-как до двери и повесилась на ручке.

Маленькая тоненькая Струнка висела на ручке и ждала, когда в ней кончится жизнь.

Но жизни нравилась маленькая Струна, и она совершенно не хотела заканчиваться так некстати.

Неожиданно Струна зацепилась за нижний край двери, натянулась… Дуновение ветра, – и она зазвучала.

Это была странная музыка, – одиночества, тоски, безысходности. Но, чёрт возьми, это была музыка!

Мальчик, услышав её, так и закричал:

– Смотрите! У нас в доме живёт музыка!

А шесть натянутых струн взглянули на свою несчастную подругу и увидели в ней соперницу. И даже ей позавидовали.

«Раз мне завидуют, – значит я живу», – обрадовалась тонкая Струна.

И была права.

Как Мальчик в Гномию летал

Вышел однажды Мальчик во двор, видит – гном сидит.

Мальчик даже не понял сразу, что это гном, подумал: игрушка. Наклонился игрушку взять, а она и говорит: «Здравствуй». Мальчик, конечно, сразу понял, что это – гном.

Мальчик был очень вежливый, он сразу руку гному пожал – осторожно так, бережно, уж очень маленькая рука у гнома.

Гном и говорит: «В Гномию поедем? В страну, где гномы живут. У нас – проблема. Поехали – поможешь».

Мальчик никогда в Гномии не был и согласился.

Гном тогда три раза свистнул, и прямо с неба Баба-яга в ступе к-а-ак рухнет. Мальчик испугался, а гном спрашивает:

– Ты чего испугался? Глупый, что ли? Баба-яга – ведь тоже гном. Она вон какая маленькая. Гном – только женщина. Она у нас лётчиком работает. Гномов перевозит на дальние расстояния.

И пригласил Мальчика в ступу сесть. Мальчик снова подумал: «Эх! Как хорошо, что я маленький».

Поздоровался с Бабой-ягой. И она тоже поздоровалась, такие слова сказала:

– Рада приветствовать вас на борту нашей ступы. Летим в Гномию.

Потом помелом к-а-ак взмахнет! Причём, три раза. И полетели они.

Гном как в ступу сел, сразу предупредил:

– Я полёты на дальние расстояния не очень хорошо переношу. Если б не дело важное – я б и не полетел вовсе. И поэтому я спать буду. Как в Гномии сядем – ты меня сразу буди.

Произнёс такие слова и уснул.

А Мальчик полёты на дальние расстояния переносил хорошо. И поэтому смотрел всё время вниз.

Впрочем, сначала он вверх посмотрел. Но там ничего не было видно, кроме неба. А внизу много чего можно было разглядеть. Там земля потому что.

Если сверху глядеть – всё на земле кажется маленьким и очень красивым. Даже люди – когда маленькие – кажутся очень симпатичными. Причём все. И дома – тоже. И вообще, весь мир в уменьшенном варианте представляется красивым и уютным.

Летят они, летят. Баба-яга сообщает:

– Наш полёт проходит, как всегда, на высоте. Температура воздуха за бортом такая же, как на борту. Мы пролетаем над полями и лесами. Прошу вниз сильно не свешиваться – можно упасть, а на борту ступы парашютов нет.

Мальчик тут же перестал свешиваться. Да и к чему? И так всё видно. Куда ни погляди – всюду видно землю.

Так они и летели. Потом Баба-яга сообщила:

– Внимание! Через несколько минут наша ступа совершит посадку в ступопорте Гномии. Температура воздуха, как всегда в Гномии, – в самый раз.

Совершили они мягкую посадку: прямо в мох упали, как и было задумано. А гном всё равно спит – хоть бы что.

Тогда Мальчик его разбудил.