Николай Никулин - Сказки народов Азии
— Завтра выйдет мой сын прогуляться в сад с желтыми розами. Нарядись в желтое платье, сядь на солового жеребца и поезжай в сад. Станет он тебя уговаривать спешиться, не слушай. Прими из его рук желтую розу и скорей скачи к воротам.
Надела девушка желтое платье, села верхом на солового жеребца и отправилась в сад с желтыми розами. А сын падишаха, как увидел прекрасную всадницу, влюбился в нее без памяти, нарвал букет желтых роз, протянул его девушке и стал молить ее сойти с коня. Приняла девушка букет желтых роз и ускакала прочь.
На следующий день собрался юноша в сад с красными розами, а дочь сапожника надела, как ей наказывала мать жениха, красное платье, села верхом на огненно-рыжего жеребца и поскакала в сад с красными розами.
Увидал юноша красавицу во второй раз, думает: «День на день не приходится. Может, сегодня уговорю ее спешиться». Нарвал букет красных роз и преподнес девушке. Но девушка не дала ему и слова вымолвить, стегнула коня хлыстом и быстрее ветра скрылась из виду.
На третий день мать юноши наказала девушке быть в саду с белыми розами. Нарядилась дочь сапожника во все белое, украсила себя лучше прежнего и села на белого коня. А сын падишаха уже ее в саду поджидает. Протянул он красавице букет белых роз, изловчился и схватил ее за руку. Не стала девушка противиться и на землю сошла. Сели они жажду утолить, а дочь сапожника захватила с собой сонного зелья и подмешала его юноше, потом, будто ненароком, разбила кувшин, порезала палец на руке и стала причитать да приговаривать:
— Ой, болит мой пальчик! Ой, болит!
Достал сын падишаха платок, перевязал красавице палец, и тут его сон сморил. А девушка взяла букет белых роз, села на коня и ускакала.
Поздно вечером очнулся юноша, возвратился во дворец и вдруг слышит, кто-то плачет:
— В саду с желтыми розами я гуляла, в саду с красными розами я гуляла, в саду с белыми розами я гуляла, кувшин разбила — милый друг палец платочком повязал. Ой, болит мой пальчик! Ой, болит!
Прислушался юноша: да это же голос красавицы! Поспешил он туда, откуда доносился плач, и видит: сидит девушка в белом платье, держит в руках букет белых роз и плачет горькими слезами, а палец у нее его платком перевязан.
Тут мать юноши и рассказала ему обо всем. Обрадовался сын падишаха, а как остались они с невестой одни, признался:
— Я на тебя и глядеть не хотел! Сколько сраму из-за тебя натерпелся! Туфли, что я послал тебе примерить, вернула все в грязи и с разорванным задником! Яблоко ты надкусила так, что все семечки наружу вылезли! Постыдился я сказать об этом отцу с матерью.
Поклялась невеста, что ни яблока, ни туфель в глаза не видела и что все это — проделки служанки. Приказал сын падишаха позвать служанку, и призналась та, что и туфли нарочно порвала и испачкала, и яблоко нарочно надкусила. Повелел сын падишаха казнить обманщицу, но невеста заступилась за служанку, отпустили ее подобру-поздорову. Как узнал падишах, что жених вернулся к невесте, обрадовался и приказал:
— Снова украсьте город! Снова зажгите повсюду огни! Будем праздновать свадьбу!
И тотчас исполнили его повеление, семь дней и ночей веселились и пировали, а потом все жили долго и счастливо.
Турецкие сказки
Рябой петушок и Бейоглу
Турецкая сказка
Перевод К. Беловой
авным-давно, когда верблюд был зазывалой, а блоха — брадобреем, так давно, что и не вспомнить, в решете ли, во соломе, когда я дядюшкину люльку — скрип-скрип! — качала, тут и сказочке начало.
Жил да был в те давние времена рябой петушок. У петухов какие заботы? Хоть рыжий, хоть рябой, хоть холеный, хоть худой — все одно: разок промолчать да два раза прокричать, а остальное время в мусорной куче вверх хвостом торчать. Ройся себе да поглядывай — вот и все петушиные дела.
Рябой петушок так и жил — то пел, то молчал, а больше в мусоре торчал. Вот однажды копался он, как всегда, в куче и нашел золотую монету. Нашел и растерялся от радости:
— Что же мне с этим золотым делать? Может, отнести Бейоглу?[71] Пусть у себя хранит, а как мне понадобится, заберу.
Приходит петушок к Бейоглу и говорит:
— Вот, Бейоглу, нашел я золотую монету и принес тебе. Хорошо я сделал или плохо?
— Конечно, хорошо, — отвечает Бейоглу.
— Возьмешь ли монету на хранение? Отдашь ли обратно, как придет время и мне она понадобится?
— Отдам, — сказал Бейоглу. — Я ведь сын бея. У меня все по чести-совести, я свое слово держу.
— О себе не толкуй, лучше скажи, могу ли я положиться на твое слово?
— Можешь, — кивнул Бейоглу.
— Тогда вот тебе мой золотой.
И отдал рябой петушок свою монету Бейоглу.
Время как вода течет. Пришел день, когда потребовались рябому петушку его денежки. «Пойду-ка, — думает, — к Бейоглу, заберу свой золотой, разменяю его и потрачу».
Отправился петушок в путь. Шел-шел и повстречал по дороге лису.
— Петушок, петушок, ты куда идешь? — спрашивает лиса.
— К Бейоглу иду, у него мой золотой хранится, надо забрать.
— Возьми меня с собой, вместе пойдем.
— Дорога далекая, устанешь, — молвит рябой петушок.
— Сколько смогу — столько пройду, а устану — так отстану.
— Раз так, то пошли.
Стало их теперь двое друзей, и пустились они в путь с разговорами. Не прошли и половины, как лиса задыхаться начала, язык у нее стал заплетаться.
— Устала я, братец петушок, нет больше моей моченьки!
— А я тебе что говорил?
— Правильно говорил. Не подумала я, вот и выбилась из сил. Что же мне теперь делать?
Поглядел на нее рябой петушок, подумал и говорит:
— Не беда! Лезь ко мне в живот, я тебя донесу.
Забралась лиса к нему в живот, отыскала себе местечко, устроилась.
Идет петушок дальше. На этот раз встречается ему волк.
— Куда путь держишь, рябой петушок?
— Есть у меня один золотой, хранится у Бей-оглу. Иду забирать его.
— Возьми меня с собой, вместе пойдем.
— Дорога далекая, устанешь.
— Сколько смогу — столько пройду, а устану — так отстану.
— Ну, коли так, пошли вместе.
Пустились они в путь. Идут рядышком, разговаривают. Дорога еще и близко к городу не подошла, а у волка сил не осталось, ноги подгибаются, язык заплетается.
— Устал я, братец петушок, нет больше моей моченьки!
— А я тебе что сказал, когда ты со мной просился?
— Сказал, что дорога далекая, устану.
— Выходит, правильно я говорил?
— Так-то оно так, только сейчас не будем об этом. Лучше скажи, что нам теперь делать?
Пожалел рябой петушок волка:
— Лезь ко мне в живот, понесу и тебя тоже.
Забрался волк к петушку в живот, отыскал себе местечко, устроился.
А петушок шел-шел и пришел к реке. Шумит-бурлит река, белой пеной покрылась. Увидала рябого петушка, окликнула его:
— Ты куда путь держишь, петушок?
— В город, куда еще?
— А что за дела у тебя в городе?
— У Бейоглу мой золотой хранится, иду забирать его.
— Ах, ах! — завздыхала река. — Сколько лет теку, и ни разу не удалось мне свернуть в сторону, побывать в городе. Раз уж ты идешь туда, не возьмешь ли меня с собой?
— Я бы взял, да дорога далека, устанешь.
— Как устану — так отстану, потеку и остановлюсь. Ты только возьми меня с собой, а дальше не твоя забота.
— Ладно, — сказал рябой петушок и взял реку с собой.
Идут они, идут с разговорами, не прошли и половины пути, как река заохала: вода у нее то светлеет, то мутнеет.
Что такое?
— Нет моей моченьки, рябой петушок! — не выдержала река. — Совсем из сил выбилась. Видно, здесь конец моей дороженьке.
— А ведь я предупреждал тебя.
— Верно, предупреждал.
— Что же мне с тобой делать?
— Если хочешь, брось меня и иди своей дорогой. А хочешь — возьми меня к себе в живот и донеси до города. Когда-нибудь отплатится тебе добром за твое добро.
— Не надо мне никакой отплаты. Залезай ко мне в живот и пошли, не будем терять время на разговоры.
Теперь и река забралась в живот к рябому петушку, отыскала себе местечко, устроилась.
Наконец добрался рябой петушок до города, явился к Бейоглу и говорит:
— Вот я и пришел, Бейоглу.
— Добро пожаловать.
— Мне мой золотой потребовался. Давай его обратно.
— Какой еще золотой? Нет у меня никаких золотых. Я сын великого бея. Неужели унижусь до того, чтобы брать золотые у рябых петухов вроде тебя?
Начал рябой петушок увещевать обманщика:
— Не делай так, Бейоглу. Лучше добром отдай мой золотой. А то и у меня против тебя сила найдется.
Тут Бейоглу как закричит:
