Якоб Гримм - Сказки
– Эх ты, несчастный музыкант, музыкантишко ты трактирный! Погоди, поймаю я тебя одного, будешь ты от меня удирать, аж пятки засверкают. Эх ты, оборванец, заткни себе грош в глотку, вся цена тебе шесть грошей! – и он продолжал его ругать на чём свет стоит. Наконец он удовлетворился, отдышался и побежал в город к судье.
– Ой-ой-ой! Господин судья, посмотрите, как меня злодей на большой дороге ограбил, избил! Камень, и тот сжалиться может. Всю одежду на мне изорвал! Всего меня исколол, исцарапал! Все мои жалкие гроши забрал у меня вместе с кошельком. А были там всё дукаты, один красивей другого. Ради бога, упрячьте вы этого злодея в тюрьму!
Сказал судья:
– Так что ж, это был, наверно, солдат, который тебя так изрубил саблей?
– Боже упаси! – ответил монах. – Никакой сабли у него не было: висел у него самопал за плечами и скрипка на шее, – злодея легко опознать.
Выслал тогда судья своих стряпчих, чтобы его изловить; нашли они доброго батрака, – он шёл медленно по дороге, и оказался у него кошелёк с золотом. Привели его на суд, а батрак говорит:
– Я монаха не трогал и денег у него не брал, он сам мне их предложил, оттого что не мог вынести моей музыки.
– Боже мой! – закричал монах. – Да он врёт, как водой бредёт.
И судья батраку не поверил и сказал:
– Плохо ты оправдываешься, так ни один монах не поступит, – и присудил доброго батрака повесить за то, что он будто совершил грабёж на большой дороге.
Стали батрака уводить, и закричал монах ему вслед:
– Эй ты, бродяга, дрянной музыкант! Теперь-то ты получишь заслуженное тобой наказанье!
Стал батрак спокойно подыматься вместе со своим палачом по лестнице, а на последней ступеньке повернулся и говорит судье:
– Прежде чем мне умереть, исполните одну мою просьбу.
– Хорошо, – сказал судья, – если ты не будешь просить, чтоб тебя помиловали.
– Нет, я прошу не о помиловании, – сказал батрак, – а дозвольте мне сыграть в последний разок на своей скрипке.
Поднял монах страшный крик:
– Ради бога, не разрешайте ему, не разрешайте!
Но судья сказал:
– Почему не позволить ему этой маленькой радости? Это и по закону положено, и это будет исполнено.
Но не могло быть батраку отказано ещё и потому, что имел он такой дар, что ни в чём ему не было отказа.
Завопил монах снова:
– Ой, ой, ой, привяжите меня покрепче!
Снял батрак с шеи свою скрипочку, приладил её, и только ударил он смычком, как зашаталось, заколыхалось всё – и судья, и писаря, и судейские; и выпала у палача из рук верёвка, которою он должен был привязать монаха. Ударил батрак смычком ещё раз – и все подняли ноги, и отпустил палач, собираясь пуститься в пляс, доброго батрака. Ударил батрак смычком в третий раз – и подпрыгнули все и пошли в пляс; были судья и монах впереди остальных и плясали лучше всех. А вскоре за ними заплясали и те, кто явился на рынок из любопытства, и посмешались между собой все, и старые и молодые, и толстые и худые. Даже собаки, прибежавшие вместе со своими хозяевами, и те поднялись на задние лапы и тоже запрыгали. И чем дольше играл батрак, тем всё выше подпрыгивали плясуны, толкая друг друга головами, и начали, наконец, жалостно кричать. Крикнул тогда судья, уже совсем запыхавшись:
– Я дарую тебе жизнь, только перестань играть на скрипке!
Стало доброму батраку его жалко, оставил он скрипку, повесил её на шею и спустился с лестницы. Подошёл он затем к монаху, который лежал на земле, еле дыша, и говорит ему:
– Мошенник, сознайся теперь, откуда ты деньги взял, а не то я сниму скрипку и опять заиграю.
– Я их украл, я их украл! – закричал монах. – А ты их честно заработал.
И велел судья отвести монаха на виселицу и повесить его, как вора.
111. Учёный охотник
Жил-был молодой парень. Обучился он слесарному ремеслу и говорит своему отцу, что хотелось бы ему теперь отправиться в странствие и попытать счастья.
– Что ж, – сказал отец, – я на это согласен, – и дал ему на дорогу немного денег.
И вот стал парень повсюду ходить да работу себе подыскивать. Прошло некоторое время, и ничего из слесарного ремесла у него не вышло, было оно ему не с руки; и явилось у него желанье охотничьим промыслом заняться. Повстречался ему во время странствий один охотник в зелёном камзоле и спрашивает у него, откуда он идёт и куда направляется.
– Был я слесарем-подмастерьем, – отвечает ему парень, – но ремесло это мне больше не по вкусу, хочу охотничьим делом заняться: не возьмёте ли меня в ученики?
– Ну, что ж, я согласен, если пойдёшь со мной вместе.
И пошёл молодой подмастерье с ним вместе, нанялся к нему на несколько лет и изучил охотничье ремесло. Вот порешил он заняться этим делом, и дал охотник ему в уплату одно лишь духовое ружьё; но было у того ружья свойство: если из него выстрелить, то можно попасть без промаху. Отправился парень в путь-дорогу и пришёл в густой, дремучий лес, из которого и за день не выбраться. Только завечерело, он взобрался на высокое дерево, чтоб не напали на него дикие звери. К полуночи показалось ему, что вдали мерцает небольшой огонёк; стал он сквозь ветки вглядываться и запомнил, где светится тот огонёк. Он снял шапку и бросил её вниз, в ту сторону, где виднелся свет, чтобы потом, когда он слезет с дерева, направиться в ту сторону, как по примете. Он спустился вниз, подошёл к шапке, надел её и пошёл напрямик в ту сторону. Чем дальше он шёл, тем всё ярче светился огонь. Подойдя ближе, он увидел, что это огромный костёр, и сидят возле него три великана, держат на вертеле быка и жарят его. Вот один из великанов и говорит:
– Надо попробовать, скоро ли мясо будет готово, – он оторвал от него кусок, собираясь сунуть его себе в рот, но охотник выстрелом из ружья выбил его у великана из рук.
– Э-э, – сказал великан, – это, видно, ветер сдул его у меня с руки, – и взял другой кусок мяса. Но только собрался он откусить его, как тотчас охотник выстрелом из ружья выбил его опять.
Тогда великан ударил по уху своего соседа и крикнул:
– Что это ты у меня кусок мяса вырываешь?
– Я у тебя его не вырывал, – ответил тот, – должно быть, его сбил у тебя какой-нибудь знаменитый стрелок.
Взял великан третий кусок мяса, но удержать его в руках не смог, охотник выбил его опять.
Говорят тогда великаны:
– Это, видно, хороший стрелок, если он может выбить кусок у самого рта; такой стрелок нам был бы полезен.
И они крикнули во всю глотку:
– Эй ты, знатный стрелок, поди-ка сюда! Подсаживайся к нашему костру, можешь наесться вдосталь; мы тебе ничего не сделаем. А не придёшь, силой тебя притащим, и тогда ты пропал.
Подошёл тогда парень к ним и говорит, что он, мол, учёный охотник; во что ни нацелится, в то и попадёт без промаху. Сказали тогда великаны, что если он с ними пойдёт, то будет ему хорошо. Они рассказали ему, что у лесной опушки, за рекой, находится башня, сидит в ней прекрасная королевна, которую им очень бы хотелось похитить.
– Ладно, – сказал парень, – я её быстро добуду.
А они говорят:
– Но дело это не такое простое. Там лежит маленькая собачонка, если кто подойдёт близко, она тотчас начнёт лаять, а только она залает, всё в королевском дворе просыпается: вот почему и не можем мы туда попасть. Сумеешь ли ты эту собачонку уложить наповал?
– Да, – отвечал он, – это для меня плёвое дело.
Сел он на кораблик, переехал реку, и когда был он у берега, подбежала собачонка, хотела было залаять, но охотник взял своё духовое ружьё и застрелил её наповал.
Увидали это великаны, обрадовались и подумали, что теперь уж они наверное получат королевну. Но охотник решил сначала посмотреть, как с делом управиться, и сказал, чтоб великаны оставались на том берегу, пока он их не покличет.
Вот отправился он в замок, и была там мёртвая тишина, всё кругом спало. Открыл он первую комнату, видит – висит на стене сабля, вся из чистого серебра сделана, и на ней золотая звезда и королевское имя написано; и лежит тут же на столе запечатанное сургучом письмо. Распечатал он его, и было в нём написано, что кто эту саблю возьмёт, тот сможет убить всякого, кто к нему подойдёт. Снял он со стены саблю, повесил её себе через плечо и пошёл дальше.
Вошёл он в ту комнату, где лежала спящая королевна; а была она такая прекрасная, что он остановился как вкопанный и стал, затаив дыхание, её разглядывать. И подумалось ему: «Как могу я отдать невинную девушку в руки диких великанов, замысливших злое?» Он огляделся и увидел, что стоят под кроватью туфли, и на правой вышито имя её отца со звездою, а на левой – её имя, тоже со звездой. И был на девушке большой шёлковый, шитый золотом шейный платок; на правой его стороне было имя её отца, а на левой – её имя, и всё золотыми литерами вышито. Взял охотник ножницы, отрезал от платка правый краешек и спрятал его к себе в сумку; взял затем туфлю с правой ноги и тоже спрятал её в сумку. А девушка продолжала спать, вся закутанная в рубашку; отрезал он кусочек от её рубашки и тоже спрятал; но сделал он всё это, к ней не прикасаясь. Потом он вышел, оставив её спокойно спать.
