Гондола-призрак - Родари Джани
— Это лучший способ просохнуть, — уверенным тоном заявил Пульчинелла. — Достаточно смочить глотку и желудок надлежащим образом, как внутреннее тепло начнет искать выход через тело и одежду, и вот ты уже сухой.
Научный подход возымел полный успех, вокруг спасшихся мореплавателей сгустилось целое облачко водяных испарений, а вокруг него — прочие посетители, забрасывавшие ученых экспериментаторов ворохом вопросов. Пульчинелла отвечал спокойно и рассудительно:
— Откуда мы прибыли? Судари мои, ответ на этот вопрос потребовал бы слишком много времени. Мы совершили кругосветное путешествие, чтобы убедиться, что Земля остается такой же круглой, как и во времена Христофора Колумба.
— И что же вы выяснили? — спросил какой-то морячок.
— Ужасную вещь! Видели, как полная Луна превращается в полумесяц? Так вот, Земля превращается в полуземлю. Она истончается, как серп.
— И куда же девается вторая половина?
— Ах, судари мои… А куда, по-вашему, девается вторая половина Луны?
— А это не опасно для нас?
— Боюсь что опасно. Когда Земля станет совсем огрызком, как долька лимона, на ней будет трудно удержаться.
— Разве что, — встрял Арлекин, — разве что окажется, что Земля сейчас в стадии роста. Тогда все в порядке. Тогда она скоро станет полной.
Разгорелся горячий спор — одни моряки уверяли, что Земля растет, другие отстаивали прямо противоположную точку зрения. Неизвестно, куда завела бы эта ученая полемика, но в этот момент от порога раздался голос, перекрывший все остальные:
— Чтоб меня все аку… аку-аку… акулы Адриатики разодрали! Арлекин и Пульчинелла!
Капитан Тарталья прогромыхал внутрь залы и сграбастал наших героев в объятия, горячо стиснув их и прижав к себе. Он был так взволнован, что совсем позабыл о своем обыкновении заикаться и запинаться.
— Ребятки вы мои, наконец-то я вас нашел! Я очень боялся, что Али Бадалук накажет кого-то из вас в отместку за мой побег. Ну, рассказывайте, как там остальные?
Друзья принялись рассказывать.
Узнав, что план обмена пленниками провалился, Арлекина отправили в открытое море на плотике, а Пульчинелла последовал за ним по собственной воле, бедный Тарталья отчаянно зарыдал. Да какое там «зарыдал»! Это была настоящая буря, с громами и ливнем. Только молний не хватало.
— Не видать мне больше моего «Святого Марка»! Это было лучшее судно во всей Адриатике… разве что говорить не умело.
— Да уж… — поддакнул Пульчинелла с сокрушенным видом. — Едва ли еще когда «Святому Марку» суждено бросить якорь в венецианской лагуне… Да что уж теперь переживать. Новое судно себе купите, еще лучше прежнего.
— Ничего-то вы не понимаете, — вздохнул капитан. — Я разорен. Это судно и было всем моим достоянием. Нет у меня больше ни гроша. Да что там ни гроша — ни полушки! Придется мне милостыню просить, деткам на пропитание.
— Отличное занятие, — одобрил Пульчинелла. — Я вам дам несколько полезных советов, у меня большой деловой опыт. Прежде всего заведите собаку. Нищий без собаки — это все равно, что писатель без пера. Собака будет хватать за платье прохожих, которые делают вид, что вас не замечают…
— Полно, Пульчинелла, — прервал его Арлекин. — Нашему капитану не понадобится просить милостыню. Мы вернем его судно.
— Ну, разумеется. А еще — засадим Али Бадалука в клетку и будем показывать на ярмарках, по сольдо за билет…
— Мой план возвращения «Святого Марка» очень прост.
— И каков же он?! — нетерпеливо воскликнул капитан.
В глазах его затеплилась надежда.
— Нам надо любой ценой добраться до сына халифа. Выкрасть его силой из Пьомби и передать Али Бадалуку. В обмен он вернет нам корабль и, возможно, освободит пленников.
— Слышать больше не желаю о сыне халифа! — взвизгнул Пульчинелла. — У меня от него одни несчастья.
— Но это и впрямь дельное предложение! — пробасил Тарталья. — И возможно, нам даже силу применять не понадобится. Едва сын халифа узнает, что мы хотим обменять его не на какого-то купчишку, а на самое прекрасное судно Средиземноморья, будет польщен и охотно согласится. Да что там, он сам вернет мне «Святого Марка»!
Фантазия капитана Тартальи неслась и дальше на всех парусах, Арлекин слушал его, но не упустил из виду, что Пульчинелла бочком пробирается к выходу.
— Куда это ты?
— Взгляну, как там погода.
— Нам не нужна хорошая погода, чтобы добраться до Венеции и освободить сына халифа.
— Что?! В Венецию? Мне доктор запретил приближаться к лагуне. У меня от сырости ревматизм начинается.
— Мы сможем обмануть стражу, только если будем втроем, — невозмутимо продолжал Арлекин. — И вообще, без тебя никак не обойтись, потому что ты один знаешь Пьомби изнутри.
Тарталья вдруг снова зарыдал.
— Ах, оставь его, Арлекин, — сказал он сквозь слезы. — Видишь сам, ему дела нет до моего судна.
И зарыдал еще пуще. При виде слез сурового капитана сердце Пульчинеллы начало умягчаться — он не выносил слез. Недаром он был неаполитанцем. Этим же вечером Арлекин, Пульчинелла и Тарталья прибыли в Венецию на гондоле рыбака из Кьоджи[38].
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
в которой происходит странная встреча
лиже к ночи Пульчинелла предстал перед очами одного из стражников Пьомби и заявил ему, что желает вернуться в свою камеру — дескать, замучила ностальгия.
— Ради бога, — прошипел в ответ охранник, — уходи отсюда и никогда не возвращайся. Ты от холеры умер!
— Батюшки светы! — запричитал в ответ Пульчинелла. — Как же это со мной такая беда приключилась? А я и не заметил!
— Да вот так! Мы объявили коменданту, что ты умер, чтобы скрыть твое исчезновение. Так что тут тебе делать нечего — не можешь же ты воскреснуть! Ты свободен как ветер.
— Ну, так дай мне влететь внутрь.
Слово за слово — и охранник, польстившись на щедрую мзду (выданную капитаном Тартальей), согласился провести троих друзей на крышу тюрьмы. Там он указал, как пробраться в нужную им камеру, и исчез. Но на его месте почти тут же возник другой силуэт. А потом еще один.
— Кто здесь???
— А ты кто?
Заинтересовавшись содержательной беседой, Луна вышла из-за облака и послала свой лучик осветить сцену. Перед Пульчинеллой и его подельниками стояли ни кто иные, как пират Али Бадалук и его судовой астролог Омар Бакук с помощниками. Которые, со своей стороны, тоже тайком прибыли в Венецию, чтобы захватить сына своего владыки и повелителя. Но, проникнув в камеру, обнаружили, что Мустафа исчез!
— Исчез? Ах, мой корабль! — простонал капитан Тарталья.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой выясняется, что сын халифа и впрямь тот еще фрукт
оскольку обе команды освободителей остались с носом, оставим их ненадолго на крыше Пьомби.
Добавим только, что носы у них от неожиданности вытянулись до такой степени, что при каждом неосторожном движении задевали друг друга, и наших героев издалека можно было принять за мушкетеров-дуэлянтов. Оставим же их выяснять отношения и займемся сыном халифа. Нос у него короток, зато имя, как мы теперь знаем, столь длинно, что выписывать его целиком нет никакой возможности. Поэтому мы и впредь будем звать его просто Мустафой и надеяться, что высокородный герой не сильно обидится.
Когда мы встречались с ним в последний раз, он наотрез отказался выходить из тюрьмы иначе как в обмен на что-то равновеликое — например, как мы помним, на колокольню Сан-Марко, что возвышается на одноименной главной площади Венеции.
