Лаймен Баум - Путешествие в Страну Оз
— А что это такое? — спросил Пуговка.
— О, Цветка имеет в виду атмосферу и полусферу, — уверенно объяснила Дороти.
— А! — протянул Пуговка.
— Тяв-тяв! — согласился Тотошка.
Но толстяк в этот момент затянул свой постоянный мотив:
Тири-тири-лири, ум-пум-пум — и нервы Косматого не выдержали.
— Неужели вы не можете прекратить это безобразие? — сердито закричал он. — Постарайтесь дышать потише или поставьте зажим на нос. Сделайте же что-нибудь, черт побери!
Но толстяк печально поглядел на Косматого и пропел в ответ:
Не солжет человек, говоря,Будто песнь усмирит дикаря.Коль ты дик, как дикарь,Спой и в бубен ударь,И исправишься, песни творя.
Косматый, услышав новую песню, расхохотался, широко разевая свою ослиную пасть. А Дороти сказала:
— Не знаю, насколько хороша его поэзия, но, по-моему, слова вполне достойны музыки.
— Мне он нравится, — вдруг заявил Пуговка, который очень внимательно рассматривал музыканта, стоя перед ним на широко расставленных пухлых ножках. А затем, к великому удивлению друзей, малыш задал самый длинный вопрос:
— Если я проглочу губную гармошку, кем я тогда стану?
— Человеком-гармошкой, — ответил Косматый. — А теперь, друзья, пойдемте. По-моему, надо немедленно идти дальше, пока малыш ничего не проглотил. Вы не забыли, что мы ищем дорогу в Страну Оз?
Услышав последнюю реплику Косматого, толстяк пропел в быстром темпе:
Коль в Страну вы отправитесь Оз,Захватите меня в свой обоз,Ибо к дню именинЯ для Озмы одинПривезу плясовых целый воз.
— Нет, спасибо, — возразила Дороти, — мы предпочитаем путешествовать своей компанией. Но если я увижу Принцессу Озму, то скажу ей, что вы хотите получить приглашение на ее день рождения.
— Пойдемте же, — нетерпеливо позвал Косматый.
Многоцветка уже устремилась, кружась в танце, вперед, и остальные последовали за ней. Тотошке почему-то не понравился толстяк, и он попытался укусить его за толстую ляжку. Однако Дороти успела подхватить рычащую собачонку и побежала догонять друзей, которые шли быстрее, чем обычно, стараясь поскорее избавиться от неприятной музыки. Все время, пока путники поднимались по склону холма, они слышали монотонное:
Тири-тири-лири, ум-пум-пум,
Ум-пум-пум, ум-пум-пум!
Путешественники взобрались на вершину холма и стали спускаться вниз по противоположному склону. Звуки постепенно становились все тише, пока совсем не заглохли. Друзья почувствовали огромное облегчение.
— Как я рада, что не живу под одной крышей с человеком-органом, — сказала Дороти. — А ты, Цветка?
— Конечно, — согласилась Дочь Радуги.
— Он славный, — вдруг заявил Пуговка.
— Надеюсь, принцесса Озма не пригласит его на день рождения, — заметил Косматый, — в противном случае его музыка доведет гостей до помешательства. А ты, Пуговка, подсказал мне мысль: думаю, наш музыкант проглотил в детстве аккордеон.
— А что такое аккордеон? — спросил Пуговка.
— Это такая музыкальная штуковина со складками, — объяснила Дороти, опуская на землю Тотошку.
Тотошка радостно залаял и со всех ног помчался вперед, пытаясь ухватить жужжащего шмеля.
9. ВСТРЕЧА С ПРЫГАЛСАМИ
Пейзаж постепенно изменился и не казался уже приятным. Глазам путников предстала каменистая равнина с безжизненными холмами, на которых не росли ни кусты, ни деревья, ни трава. Путешественники заметили также несколько невысоких горных хребтов. Дорога, что раньше была гладкой и удобной для ходьбы, сделалась неровной и трудной.
Пуговка уже несколько раз спотыкался, а Многоцветка перестала танцевать: идти стало так тяжело, что не надо было согреваться танцем.
Дело шло к полудню, а бедным путникам нечем было подкрепиться. У Косматого, правда, оказалось два яблока, которые он предусмотрительно захватил со стола во время завтрака. Он разделил их на четыре части и раздал друзьям. Дороти и Пуговка с удовольствием съели свои порции. Многоцветка откусила крошечный кусочек, а Тотошка не прикоснулся к своей доле, потому что терпеть не мог яблок.
— Как ты думаешь, — обратилась Многоцветка к Дороти, — эта дорога приведет нас к Изумрудному Городу?
— Не знаю, — ответила Дороти, — но она здесь единственная, так что нам придется идти по ней до конца.
— Похоже, что она скоро кончится, — заметил Косматый. — Как мы тогда поступим?
— Не знаю, — ответил Пуговка.
— Если бы у меня был Волшебный Пояс, — задумчиво промолвила Дороти, — у нас бы сразу все наладилось.
— Что за Волшебный Пояс? — спросила Многоцветка.
— Этот пояс я взяла у Короля Гномов, и с его помощью можно было совершать много замечательных чудес. Но я оставила его у Принцессы Озмы, потому что чудеса не происходят в Канзасе: пояс действует только в Волшебной Стране.
— А здесь Волшебная Страна? — спросил Пуговка.
— Мне кажется, уж это ты должен знать, — серьезно ответила девочка. — Если бы мы не находились в волшебном царстве, разве у тебя была бы сейчас на плечах лисья голова, а у Косматого — ослиная? А Дочь Радуги в обычном мире стала бы невидимой.
— А что такое невидимый? — спросил малыш.
— По-моему, Пуговка, ты не знаешь совсем ничего. Невидимый — предмет, который ты не можешь увидеть.
— Значит, Тотошка невидимый, — заявил малыш, и Дороти пришлось с ним согласиться, поскольку Тотошка исчез из виду.
Но вскоре друзья услышали его яростный лай откуда-то спереди, из груды серых камней.
Путники поспешили, чтобы посмотреть, на кого лает их четвероногий друг, и неожиданно увидели невероятно странное существо, сидящее на большом камне. Оно напоминало худощавого человека среднего роста. Поскольку странное создание сидело достаточно высоко и неподвижно, путники могли разглядеть его лицо. Оно оказалось черным, как чернила. Таким же черным был его наряд, сшитый наподобие костюма и в то же время идеально подогнанный к телу. Руки загадочного существа тоже были черными, а пальцы загибались, как когти птицы. Неведомое существо оказалось целиком черным, за исключением волос, довольно тонких и абсолютно желтых, подстриженных челкой спереди и коротко по бокам. Черное создание пристально разглядывало лающего Тотошку маленькими блестящими противными глазками.
Друзья остановились, в изумлении рассматривая странного незнакомца, и Дороти тихо спросила:
— Как вы думаете, что это такое?
— Не знаю, — ответил Пуговка.
Непонятное существо вдруг подпрыгнуло, перевернулось и уселось на прежнее место, повернувшись к путникам противоположной стороной. И что же они увидели? Другая сторона неизвестного оказалась абсолютно белой, белое лицо походило на маску клоуна, а блестящие волосы были фиолетового цвета. Странное существо оказалось двухсторонним, и теперь, когда оно повернулось к путникам противоположной, белой, стороной, его белые пальцы так же загибались наподобие птичьих когтей, как минуту назад черные.
— Ой, у него два лица, — прошептала потрясенная Дороти, — и совсем нет затылка: и спереди и сзади — лицо.
Развернувшись, незнакомец уселся так же неподвижно. Тотошка же принялся лаять на его белую сторону еще громче, чем прежде на черную.
— Однажды я видел прыгающего человечка с двумя лицами, — заметил Косматый.
— А он был живой? — спросил Пуговка.
— Нет, он был сделан из дерева, и его дергали за веревочку.
— Интересно, а этого тоже дергают за веревочку? — поинтересовалась Дороти.
Но в этот момент Многоцветка закричала: «Смотрите!» — и друзья увидели, что на другом камне появилось точно такое же существо. Оно сидело черной стороной к путешественникам. Оба незнакомца вдруг повернули голову, и теперь путники видели черное лицо на белом туловище и белое лицо на черной фигуре.
— Как забавно, — воскликнула Многоцветка, — и как свободно вертятся их головы. Интересно, дружелюбно они к нам относятся или нет?
— Не знаю, Цветка, — ответила Дороти. — Давайте их спросим.
Необычные фигуры плюхались, поворачиваясь к путникам то черной, то белой стороной, и теперь их уже стало три — на соседнем камне появился еще один прыгающий незнакомец. Наши друзья попали в небольшую долину, расположенную между холмами, и сейчас стояли в окружении огромных камней, напоминающих куски скал, — дорога шла как раз между этими камнями.
— Их уже четыре, — заметил Косматый.
— Пять, — перебила Многоцветка.
— Шесть, — вмешалась Дороти.
— Ой, их видимо-невидимо! — закричал Пуговка.
И он оказался прав: вокруг, на камнях, сидело уже множество черно-белых фигур.
Тотошка перестал лаять и жался к ногам Дороти, что служило у него верным признаком страха. Странные существа смотрели на путешественников отнюдь не дружелюбно, и ослиное лицо Косматого становилось все серьезнее.
