Софья Прокофьева - Приключения желтого чемоданчика (сборник)
Лоскутик толкнула дверь коленкой.
На подоконнике никого не было. Прозрачная лошадь исчезла. Никогда чердак не казался Лоскутику таким пустым. Она стиснула зубы, сжала кулаки, чтобы не зареветь. Все сразу стало серым, скучным. Лоскутик села на кучу соломы, но тут же вскочила.
Она увидела, что над подоконником плавает один-единственный прозрачный и очень печальный лошадиный глаз.
Видимо, глаз увидел ведро. Он раскрылся пошире, мигнул, в нем сверкнула радость. Покачиваясь, он подплыл к ведру и нырнул прямо в воду.
Ведро как будто ожило. Оттуда послышалось бульканье, бормотанье и очень довольное кряхтенье.
Через минуту из ведра показалась белая, легкая, будто вылепленная из мыльной пены голова.
Лоскутик разглядела нос лопаткой, широко расставленные глаза, косички, торчащие в разные стороны.
Две белые руки уперлись в края ведра. Человечек крякнул, поднатужился и сел на край ведра. Он натянул белый рваный подол на коленки.
Он кого-то напоминал Лоскутику. Кого-то очень знакомого. Но кого? Лоскутик никак не могла сообразить.
Лоскутик заглянула в ведро.
«Пустое! – изумилась Лоскутик. – Ни капли не осталось. Даже дно сухое…»
– Когда-нибудь испарялась? – задумчиво спросил белый человечек.
– Н-нет… – шепнула Лоскутик.
И вдруг белый человечек дернул себя за ухо и плавно взлетел кверху.
Он для этого ничего не делал: не махал руками, даже не шевелил пальцами босых ног. Просто летел себе – и все.
Когда он пролетал над Лоскутиком, лицо ее осыпали мелкие капли воды.
– Поняла? – спросил он.
– Не очень, – сказала Лоскутик, которая на самом деле ничего не поняла.
– Облако я, – просто сказал человечек. – Обыкновенное облако.
Глава 3
Белый лев на подоконнике
Стемнело. Из-за черепичной крыши вылез месяц – острые рожки. Облако сидело на подоконнике, свесив ноги. Месяц сквозь него светил мутно. Таял, как кусок масла в манной каше.
– Ну, поколотят… – бодрилась Лоскутик, поглядывая на пустое ведро. – Тебе сколько лет? – спросила она у Облака.
– Не лет, а дождей, – поправило ее Облако. – Миллион семьсот тысяч шестьдесят три дождя.
– Дождя? – удивилась Лоскутик. – Что это… дождь?
– Не знаешь? – в свою очередь удивилось Облако. – Самое лучшее, а не знаешь. Это когда с неба течет вода.
– С неба?!
– Ну да.
– Просто так? Не за деньги? – недоверчиво спросила Лоскутик.
– Ага.
– Так не бывает.
– Еще как бывает! Когда мне исполнилось сто дождей, ого какой бабка устроила мне ливень! Проснулось, а под подушкой что, думаешь? Молния. Это мне бабка подарила. Каждое облако больше всего мечтает, чтоб ему молнию подарили. А моя бабка – старая Грозовая Туча.
– Грозовая Туча? Ливень? – Лоскутик уже устала удивляться.
– Грозовая Туча – это большое облако, с громом и молниями. Ого! Огреет – не обрадуешься. Весь день будешь летать с рыжими синяками. А ливень – это большущий дождь, и непременно чтоб пузыри по лужам.
– Пузыри по лужам… – зажмурилась Лоскутик.
– Прыгают… – Облако даже проглотило слюну.
– У нас так не бывает, – печально сказала Лоскутик.
– Раньше бывало. Какая у вас река была! Добрая, ласковая. Текла через весь город. А ручьи? Славные ребята. Только ничего по секрету им не скажешь. Все разболтают. А какое болото у вас было! Умное. Все о чем-то думало. Бывало, все вздыхает, вздыхает по ночам…
– А куда же все подевалось?
– Не знаю. И никто не знает. Даже моя бабка, Грозовая Туча, и та только руками разводит. Говорит: «Ничего не понимаю!» Представляешь: река вдруг пересохла ни с того ни с сего. Ручьи пропали. От болота не осталось и мокрого места. Теперь у вас что? Пустыня.
– А королевские сады?
– Так пока туда долетишь – испаришься. А думаешь, это приятно – испаряться? Нет, теперь в ваше королевство не заманишь ни одно порядочное облако.
– А ты?
– Я – другое дело. – Облако придвинулось к Лоскутику. – В королевском саду живет мой друг – старая жаба Розитта. Ты бы видела, какая красавица! А уж умница!
– Твой друг… – тихо повторила Лоскутик.
– Думаешь, бабка мне разрешила сюда лететь? Как же! Разгремелась вовсю: «И не думай! Там небо как сковорода. Ты что – облако или отбивная?» А я взяло да улетело потихоньку. Мне так хотелось повидать жабу Розитту… – Глаза Облака почему-то наполнились слезами. – Я старалось не глядеть на мертвые деревья…
Облако закрыло лицо ладошками. Слезы выдавились между пальцев. Тук-тук-тук – забарабанили по подоконнику.
– Я напоило семьдесят пять бездомных собак. Двадцать восемь котов и кошек. – Облако плакало все сильней. Со стоном раскачивалось. Даже с острых косичек закапали слезы. Оно все как-то сжалось, побледнело. – Напоило старую козу, четырех ворон и кар… кар… кар… картофельное поле… Я выплакало из себя всю воду. Во мне не осталось ни капли.
Только тут Лоскутик заметила, что дырявый, рассохшийся пол чердака весь залит водой.
А между тем внизу, в спальне, Мельхиор проснулся и сел на постели, дико озираясь по сторонам.
– Эй, жена! – окликнул он лавочницу. – Да открой же ты глаза! Хочешь верь, а хочешь нет, да только на меня с потолка что-то капнуло!
– Спи и не болтай глупостей, – сонно отозвалась лавочница.
– Опять капнуло! Прямехонько на нос!
– Ты, наверно, спятил, муженек. Не может этого быть, – проворчала лавочница. И вдруг пронзительно взвизгнула: – Ой, на меня льется вода! Вся подушка мокрая!
– Смотри, жена, ведро с водой пропало! Кто-то украл нашу милую, бесценную водичку! – истошно завопил Мельхиор.
– Не иначе как Лоскутик! Эта маленькая дрянь! – подхватила лавочница.
– Воровка! Я ее проучу как следует!
Две пары ног бешено затопали вверх по лестнице. Бедные старые ступеньки, каждая на свой голос, заохали и застонали.
– Ее надо пс-с! Фс-с! Кс-с!.. – давилась от злобы лавочница.
– Я ее хр-р!.. Вж-ж!.. Пш-ш! – хрипел Мельхиор.
– Улетай! – отчаянно прошептала Лоскутик, пятясь от двери. – Скорей улетай!
Дверь распахнулась. Лавочник и лавочница застряли в узких дверях.
Луна осветила их. Черные рты, руки с хищно растопыренными пальцами.
В конце концов лавочница потеснилась назад, и Мельхиор влетел на чердак. Он сделал несколько яростных шагов к Лоскутику и вдруг замер на месте.
– А-а! – в ужасе завопил он, приседая, сгибая колени.
Он глядел не на Лоскутика. Куда-то мимо нее.
Лоскутик невольно оглянулась. На подоконнике скромно и благовоспитанно, не обращая ни на кого внимания, сидел великолепный белый лев. Он наклонил голову и белым языком аккуратно вылизывал тяжелую лапу. Ночной ветерок осторожно играл его густой гривой. Лев лениво зевнул, месяц посеребрил кривые клыки. Небольшая молния вылетела из пасти и стрельнула в пустое ведро.
Худые коленки лавочницы застучали одна о другую, как деревянные ложки.
Лавочник и лавочница ринулись к двери.
Затрещала несчастная лестница, бухнула внизу дверь, заскрежетал засов, и все стихло.
Лев на окне глубоко вздохнул.
– Я так и знал, что все кончится очень плохо, – задумчиво сказал он, глядя в окно на месяц. – Но я этого не хотел. Это все потому, что люди устроены иначе, чем мы, облака. Вам почему-то обязательно надо, чтобы была крыша над головой. А если крыша дырявая и сквозь нее видны звезды, вы не успокоитесь, пока не заделаете все дыры до одной… – Лев грустно опустил голову. – А теперь у тебя нет крыши над головой. Твои хозяева сживут тебя со свету. Они начнут тебя поджаривать, устроят тебе хорошенькую пустыню… Ты можешь тихо спускаться по лестнице?
Лоскутик кивнула.
– Я вылечу в окно, – сказал лев, – и буду ждать тебя за углом.
Глава 4
Барбацуца
В этот вечер в королевской кухне царила небывалая, невообразимая суматоха. Без толку сновали поварята в белых колпаках больше их самих. От их колпаков по стенам метались тени, похожие на гигантские грибы. В углу всхлипывали и сморкались в кружева пять придворных дам.
Главный повар, человек по натуре очень нервный, капал из склянки в рюмочку успокоительные капли.
– Когда я так нервничаю, у меня получаются очень нервные супы и взволнованные компоты, – жаловался он сам себе.
Маленький поваренок толкнул его под локоть. Лекарство взлетело вверх из рюмки.
Главный повар хлопнул поваренка по его огромному колпаку. Звук получился как от разорвавшейся хлопушки. Оглушенный поваренок, моргая, сел на пол.
На кухню один за другим вбегали слуги с золотыми блюдами. Они сообщали ужасные новости.
– Его величество швырнули пирожки прямо в бульон!
– Ничего подобного! Он вылил бульон прямо в блюдо с пирожками!
В довершение всего на кухню ввалилась снежная баба, если только на свете может быть снежная баба, от которой клубами валит горячий пар. Говоря попросту, это был слуга, весь с головы до ног облепленный манной кашей.
– Комочки… – сквозь манную кашу, забившую ему рот, еле выговорил слуга.
