Народные сказки - Японские сказки
Сорвала она зеленый, недозрелый плод и швырнула вниз.
Краб бросился к хурме, попробовал — рот свело от горечи!
— Эй, ты! Зачем рвешь такие горькие? — закричал краб. — Давай что-нибудь повкуснее!
— Ладно, ладно, сейчас сорву! — отвечает опять обезьяна. А сама нашла совсем зеленую хурму и швырнула вниз.
— Ты опять мне бросила горький! Найди хоть один сладкий плод! — просит краб.
— Ну, тогда получай вот этот!
С этими словами сорвала обезьяна самую зеленую и твердую хурму да как швырнет ее изо всех сил прямо в голову краба.
— Ах! — вскрикнул краб и с разбитым панцирем свалился замертво под деревом.
— Туда тебе и дорога! — сказала обезьяна. — Вот теперь мы полакомимся!
Наелась она до отвала спелой хурмы да еще с собой набрала столько, что еле в лапах унести, и отправилась восвояси.
Только убежала обезьяна, пришел сын краба. Подошел он к дереву и видит: лежит его отец мертвый, с разбитым панцирем. Испугался молодой краб, стал горько плакать. Плачет, а сам думает: «Кто же этот злодей? Кто убил отца?» Взглянул он на дерево, а там только одни зеленые плоды висят, спелых — как не бывало.
Понял молодой краб, что это дело рук обезьяны; она и отца убила и хурму оборвала. Заплакал он еще горше. Тут подкатывается к нему каштан и спрашивает:
— Ты чего, краб, плачешь?
— Как же мне не плакать, — отвечает краб, — убила обезьяна моего отца, а как отомстить ей — не знаю.
— Ах, эта подлая обезьяна! Ну, ничего, не плачь. Я тебе помогу.
Но не слушает его молодой краб, все плачет. Подлетает тогда оса и спрашивает:
— Ты чего, краб, плачешь?
— Как же мне не плакать, — отвечает краб, — убила обезьяна моего отца, а как отомстить ей — не знаю.
— Ах, эта подлая обезьяна! Ну, ничего, не плачь, я тебе помогу.
Но не унимается молодой краб, плачет громче прежнего. Подползает тогда к нему, шевеля стеблями, морская капуста и спрашивает:
— Ты чего, краб, плачешь?
— Как же мне не плакать, — отвечает краб, — убила обезьяна моего отца, а как отомстить ей — не знаю.
— Ах, эта подлая обезьяна! Ну, ничего, не плачь, я тебе помогу.
Но безутешен молодой краб, плачет и плачет. Тут подкатывается к нему с грохотом ступка и спрашивает:
— Ты чего, краб, плачешь?
— Как же мне не плакать, — отвечает краб, — убила обезьяна моего отца, а как отомстить ей — не знаю.
— Ах, эта подлая обезьяна! Ну, ничего, не плачь, я тебе помогу.
Тогда перестал молодой краб плакать. Собрались вокруг него каштан, оса, морская капуста да ступка, и стали они совет держать, как отомстить обезьяне. Посоветовались и отправились в путь.
Приходят, а обезьяны нет дома: видно, наелась она хурмы и пошла прогуляться в горы.
— Вот и хорошо! — сказала ступка. — Ступайте все в дом, спрячьтесь там и ждите.
Вошли они в дом. Огляделся каштан и говорит:
— Я тут спрячусь! — Забрался в очаг и зарылся в золу.
— А я здесь, — оказала оса и притаилась возле кувшина с водой.
— А я здесь, — сказала морская капуста и раскинула свои стебли на пороге.
— Ну, а я сюда заберусь, — сказала ступка и влезла на притолоку.
Наступил вечер. Вернулась обезьяна домой и говорит:
— Уф, в горле все пересохло!
Присела она у очага, протянула руку к чайнику, но тут из горячей золы с треском вылетел каштан да как стукнет ее прямо по носу!
— Ой! — вскрикнула обезьяна и, закрыв морду лапами, побежала на кухню.
Только нагнулась она над кувшином с водой, чтобы нос омыть, как вдруг с жужжанием вылетела из своего укрытия оса и впилась ей в глаз.
— Ай! — закричала обезьяна пуще прежнего и стремглав бросилась на улицу. Второпях поскользнулась она на стеблях морской капусты, что дожидались ее на пороге, и растянулась плашмя у входа. Этого только и нужно было ступке. С грохотом свалилась она на обезьяну и придавила. Лежит обезьяна под ступкой, только лапами дрыгает.
Тут и подполз к обезьяне молодой краб.
— Вот тебе за отца! — крикнул он, взмахнул своими клешнями и отхватил обезьяне голову.
КАК ЧЕРТИ СТАРИКА ВЫЛЕЧИЛИ
авным-давно жил в одной деревне старик. И была у этого старика на правой щеке огромная шишка. Болталась она сбоку и вечно ему мешала.
Пошел однажды старик в лес за дровами. Вдруг поднялась страшная буря, засверкала молния, загремел гром, полился дождь ручьями.
Хотел старик вернуться домой, да куда там в такую погоду! Стал он думать, как ему дальше быть. Глядь, рядом дерево с большущим дуплом. Забрался старик в дупло и ждет, когда дождь перестанет. А тем временем ночь наступила. В густом лесу темно, хоть глаз выколи, ветер жутко завывает. Страшно стало старику. Сидит он в дупле и дрожит, глаз не может сомкнуть.
В полночь дождь приутих и ветер улегся. И вот слышит старик в лесу голоса, будто толпа людей спускается с высокой горы. Насиделся старик один в темноте, набрался страху, но тут, как услышал голоса, на душе у него сразу полегчало.
«Вот, — думает, — и попутчики мне нашлись». Высунулся он из дупла, да так и обмер от ужаса. Вместо людей идут друг за другом какие-то чудища, не иначе — черти! Цветом они разные и одеты пестро. Идут, гомонят, дорогу фонариками освещают. И кажется, будто светятся в темноте десятки кошачьих глаз.
У старика от страха душа в пятки ушла. Забился он в дупло, сидит там ни жив ни мертв, дрожит — зуб на зуб не попадает.
А черти все ближе и ближе подходят. Поравнялись с деревом, в котором старик сидел, погалдели, погалдели что-то по-своему и остановились.
«Ну, — думает старик, — пропал я!» И еще больше испугался.
Тем временем один из чертей, должно быть самый главный, уселся прямо перед дуплом, а по правую и левую сторону от него расположились и остальные черти. И каких страшилищ тут только не было! И одноглазые, и со ртами до ушей, и с плоскими, безносыми рожами, да такие все противные и страшные, что и не рассказать!
Откуда-то появились у чертей вино, глиняные чарки, и пошел пир горой. Выпили черти и захмелели, а больше всех самый главный: сидит, глазища таращит, гогочет во всю глотку. Вскочил тут один молодой черт, взял блюдо с каким-то кушаньем и почтительно подносит главному черту. Потом начал что-то говорить ему, а что — не разберешь. Сидит главный черт, в левой руке чарку держит, слушает молодого и смеется. Посмотришь, ну, точь-в-точь, как у людей! А потом затянули черти песню на разные голоса. Молодой черт выскочил вперед и пустился в пляс. И началось тут!.. Один за другим выходили черти в круг показать, кто во что горазд. Были тут и ловкие плясуны — этих все хвалили. Были никудышные — этих провожали громким смехом. Главный черт совсем разошелся.
— Такой веселой пирушки, как сегодня, у нас еще не бывало. А ну, кто еще хочет сплясать? Выходи! — крикнул он.
Все это время старик сидел, скорчившись, в дупле и со страхом думал: «Попал я в переделку!» Но потом любопытство взяло свое. Начал он из дупла выглядывать и сам не заметил, как забыл все свои страхи. Смотрит на пляски чертей, словно так и полагается, и даже ногами притопывает. Дальше — больше: совсем развеселился старик. А как услышал слова главного из чертей, так и самому захотелось выйти в круг, поплясать. Но тут же спохватился он и думает: «Высунусь я из дупла, схватят меня черти и сожрут! Нет уж, потерплю, посижу лучше здесь».
А черти, как нарочно, еще веселее в ладоши хлопают и в такт подпевают. Не выдержал старик:
— Эх, будь что будет, пойду! А съедят, так все равно один раз помирать!
Сунул он топор за пояс, надвинул шапку поглубже и выскочил на поляну прямо перед самым носом у главного черта.
— Сейчас я вам покажу, как надо плясать!
От такой неожиданности черти перетрусили больше, чем сам старик. Повскакали с мест, загомонили:
— Что такое? Кто такой? Да ведь это, никак, старый человек к нам пожаловал!
Но старику уже было все равно. Он усердно выделывал коленца, носился по кругу быстрее белки и, словно подвыпивший, выкрикивал: «Э-эх! Э-эх!»
И так это было забавно, что черти скоро пришли в себя. Стали они хлопать в такт и всячески подбадривать старика.
— Вот это молодец! Давай, давай! Покажи, как пляшут! — громко кричали они, забыв обо всем на свете. А когда старик устал и остановился, главный черт в восхищении сказал:
— Ну и плясун же ты! Никогда такого не видел. Завтра вечером приходи опять, спляшешь нам еще раз!
— Хэ-хэ, я и без вашего приказа приду, — самодовольно ответил старик. — Сегодня я так, без всякой подготовки плясал, а вот завтра к вечеру подготовлюсь — спляшу еще лучше.
Но тут черт, что сидел третьим слева от главного черта, поднялся и говорит:
— Э нет, так не годится. А вдруг обманет старик и не придет? Давайте возьмем у него что-нибудь в залог, чтобы сдержал свое слово.
— Да, ты, пожалуй, прав, — согласился главный черт.
