Автор Неизвестен - Раджа, который каждый день давал себя жарить.

РАДЖА, КОТОРЫЙ КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДАВАЛ СЕБЯ ЖАРИТЬ

Индийская сказка

Было это давно, очень давно. Жил один грозный и могущественный царь по имени Каран, и этот царь дал себе клятву ежедневно раздавать нищим по десять пудов золота и без этого не есть и не пить.

И вот каждый день за полчаса до того, как раджа Каран садился за трапезу, выходили из дворца царские слуги с большой корзиной и пригоршнями разбрасывали золотые монеты собравшейся толпе бедного люда. Нечего и говорить, что приглашенные ни разу не заставили себя ждать и с раннего утра толпились у ворот дворца.

Они толкались и спорили, и шумели, и волновались, а когда последняя монета была поймана, раджа Каран мирно садился за трапезу и ел с приятным чувством выполненного долга.

Смотрел народ на такую небывалую щедрость и тихонько покачивал головою. Ведь должна же была рано или поздно истощиться царская казна? А тогда радже придется, пожалуй, умирать голодной смертью: он, по-видимому, не такой человек, чтоб нарушить клятву. Однако, месяцы и годы проходили, и каждый день слуги щедро наделяли звонкой монетой собравшуюся толпу. А когда народ расходился, всякий мог видеть как великодушный повелитель спокойно и весело усаживался за трапезу и ел, по-видимому, с большим аппетитом.

Надо сказать, что дело было не так просто, как казалось на первый взгляд. Царь Каран заключил договор с одним очень благочестивым, но вечно голодным факиром, поселившимся на вершине соседнего холма; договор был такого рода:

раджа обязался давать себя ежедневно жарить и съедать, а за это получал от факира, тоже ежедневно, по десять пудов чистого золота.

Будь факир простой смертный, договор оказался слишком невыгодным для раджи, но это был совсем особенный факир! Он с наслаждением съедал царя, даже косточки все обгладывал, а затем бережно собирал их, складывал, произносил два-три заклинания, и… готово! Раджа Каран вновь стоял перед ним весёлый и бодрый, как всегда. Факиру, конечно, ничего не стоило всё это проделать, но радже, в сущности, не могло доставить особого удовольствия бросаться ежедневно живьём на огромную раскаленную сковороду с кипящим маслом, и он с полным сознанием мог сказать, что честно зарабатывает свои десять пудов золота. Положим, со временем он привык к своему положению и спокойно шёл каждое утро к домику благочестивого голодного старца, где уже над священным огнём висела и шипела огромнейшая сковорода. Тут он любезно сообщал факиру, какое время, чтоб тот не мог упрекнуть его в неаккуратности, и беззаботно погружался в кипящую масляную ванну. Как он славно потрескивал там и шипел! Факир выжидал, пока он хорошенько прожарится и подрумянится, не спеша съедал свое особенное жаркое, обгладывал косточки, складывал их аккуратно, пел своё заклинание, а затем выносил ожидавшему его радже спой старый засаленный халат и тряс его, пока не натрясёт обещанной кучи золота.

Так ежедневно выручал раджа Карая свою щедрую милостыню, и надо согласиться, что способ заработка был не совсем обыкновенный.

Далеко-далеко оттуда лежала чудная страна, а в ней великое озеро Мансарабор. На этом озере водились диковинные птицы, вроде диких лебедей, и питались они исключительно жемчужными зернами. Случился у них голод, жемчуг стал вдруг настолько редок, что одна пара этих птиц решила попытать счастья в другом месте и покинула родной край. Пролетали они над садами великого раджи Бикрамаджиты и спустились отдохнуть. Увидел их дворцовый садовник, ему очень понравились белоснежные птицы, и он стал приманивать их зернами. Но напрасно бросал он им всевозможные зерна и другой корм: птицы ни к чему не прикасались. Тогда садовник отправился во дворец и доложил радже, что в саду появились диковинные птицы, которые не идут ни на какой корм.

Раджа Бикрамаджита сам вышел посмотреть на них, а так как он умел говорить по-птичьи, он спросил залетных гостей, отчего они не хотят отведать предложенного зерна?

— Мы не можем есть ни зерна, ни плодов, — отвечали птицы, — мы едим только чистый неотделанный жемчуг.

Тогда раджа велел немедленно принести корзину жемчуга и с тех пор каждый день ходил в сад кормить птиц из собственных рук.

Раз среди жемчужин попалась одна проткнутая, птицы тотчас же заметили ее и решили, что, вероятно, у раджи начинается истощаться запас жемчуга и что пора им покинуть его. Как ни упрашивал их раджа, птицы настояли на своем, распростерли свои широкие белые крылья, вытянули гибкие шеи по направлению к родному краю и исчезли в синеве небес. Но все время, поднимаясь, они громко пели и славили великодушного Бикрамаджиту.

Пролетали они над дворцом раджи Карана. Тот как раз в это время сидел на террасе и поджидал своих слуг с золотыми монетами. Он услышал над собой громкое пение:

«Хвала Бикрамаджите! Хвала Бикрамаджите!» — «Кто это такой, кого даже птицы славят? Я даю себя жарить и съедать каждый день, чтоб иметь возможность ежедневно раздавать милостыню, а меня, однако, ни одна птица не славит!»

Он тотчас же приказал поймать птиц и посадить их в клетку. Приказание было исполнено, и клетка повешена во дворце. Раджа разложил перед птицами всевозможный корм, но птицы тоскливо поникли белоснежными головами и пропели: «Хвала Бикрамаджите! Он кормил нас чистым жемчугом!».

Раджа Каран не хотел, чтоб кто-нибудь оказался щедрее его, и послал за жемчугом но гордые птицы презрительно отвернулись.

— Это еще что такое! — гневно воскликнул раджа, — разве Бикрамаджита щедрее меня? Тогда поднялась самка и гордо сказала:

— Ты называешь себя раджою, а какой ты раджа? Раджа не сажает в тюрьму невинных. Раджа не ведет войны с женщинами. Будь Бикрамаджита здесь, он во что бы то ни стало освободил меня!

— Так лети же на свободу, строптивое созданье! — промолвил Каран, открывая клетку. Ему не хотелось уступить в великодушии Бикрамаджите.

И птица взмахнула широкими крыльями, полетела обратно к Бикрамаджите и сообщила радже, что милый супруг ее томится в плену у грозного раджи Карана.

Бикрамаджита, великодушный из раджей, тотчас же решил освободить несчастную птицу, но он знал, что просьбами не уговорить упрямого Карана. Он решил действовать хитростью. С этой целью он уговорил птицу вернуться к супругу и там ждать его, а сам нарядился слугою и отправился в государство раджи Карана.

Там он под именем Бикру поступил на службу к царю и стал наравне с другими носить корзины с золотою казною.

Скоро он убедился, что тут кроется какая-то тайна, и стал следить за раджою. Однажды, спрятавшись в засаду, он видел, как раджа Каран входил в домик факира, видел, как он погружался в кипящее масло, как он шипел там и зарумянивался; видел, как голодный факир набросился на жаркое и обгладывал косточки, а затем видел, как тот же раджа Каран жив и невредим спускался с холма со своей драгоценной Ношей.

Тут он сразу сообразил, что ему следует делать. На следующий день он встал с зарею, взял кухонный нож, сделал себе несколько глубоких надрезов, затем взял перцу, соли, разных пряностей, толченых гранатовых зерен и гороховой муки; замесил из этого род сои и усердно натерся ею по всем направлениям, несмотря на жгучую боль. В таком виде незаметно прокрался он в домик факира и улегся на приготовленную сковороду. Факир еще спал, но шипение и потрескивание жаркого скоро разбудило его. Он стянулся и повел носом: «О, боги! Как необыкновенно вкусно пахнет сегодня раджа!»

Действительно, запах был так соблазните, что факир не мог дождаться, когда жаркое зарумянится, и накинулся на него с такою жадностью, словно век ничего не ел. И немудрено: после пресной пищи, к которой привык факир, раджа под приправою показался ему чем-то совсем необыкновенным. Он чисто-чисто обглодал и обсосал все косточки, и, пожалуй, готов был бы съесть и их, да побоялся убить курочку с золотыми яйцами! Когда все было готово, а раджа вновь здрав и невредим встал перед ним, факир нежно посмотрел на него:

— Что за пир устроил ты мне сегодня! Что за запах, что за вкус! Как это ты ухитрился? Объясни, я дам тебе все, что пожелаешь.

Бикру объяснил, как было дело, и обещал еще раз проделать то же, если факир отдаст ему свой старый халат.

— Видишь ли, особого удовольствия, право, нет в том, чтоб жариться! А мне еще вдобавок приходится таскать на себе по десять пудов золота. Отдай мне халат, я и сам сумею его трясти.

Факир согласился, и Бикру ушел, унося с собою халат.

Тем временем раджа Каран не спеша подымался по холму. Каково же было его удивление, когда, войдя в домик факира, он нашел огонь потушенным, сковороду опрокинутой, а самого факира как всегда погруженного в благочестие, но ничуть не голодного.

— Что тут такое? — прогремел раджа.

— А?.. Кто тут? — спросил кротко факир. Он был всегда близорук, а тут его еще клонило ко сну после сытного обеда.