Лидия Чарская - Дуль-Дуль, король без сердца

Лидия Чарская

Дуль-Дуль, король без сердца

На опушке леса, при лунном свете, три добрые волшебницы собрались около небольшой каменной урны. Месяц то скрывался за тучу, то снова выплывал, и тогда бледные лица добрых волшебниц становились прозрачными, а волосы их сияли серебряным светом.

Первая волшебница вынула из-за пазухи целую горсть розовых лепестков и, бросив их в урну, сказала:

— Завтра должно родиться королевское дитя. Пусть оно будет так же прекрасно, как роза, и пусть все любуются им и дивятся его красоте.

Потом она быстро отбежала от урны и стала кружиться в воздухе. Светляки зажглись в траве, освещая ее пляску, а соловей запел из чащи такую дивную песню, какую нельзя услышать даже в самом королевском дворце.

Тогда подошла к урне вторая волшебница. В руке она держала какую-то длинную серебряную нить.

— Вот волос с головы мудрого волшебника Гая, — сказала она, бросая волос в урну. — Я взяла у него этот волос, пока он спал, чтобы отдать его королевскому дитяти. Благодаря этому волосу ребенок будет мудрым, как сам Гай. Ведь другого такого мудреца, как Гай, не найдется в мире, и каждый его волос — это клад мудрости.

— Торопись, сестра, — произнесла третья волшебница, — а то проснется Гай, отнимет волос и, чего доброго, прогонит нас, так что я не успею положить в урну сердце голубки, которое должно сделать добрым и кротким будущего королевича.

Едва только третья волшебница успела произнести последнее слово, как закачался, загудел лес, и чародей Гай, получеловек, получудовище с огненными глазами и всклокоченными, дыбом стоящими волосами, появился верхом на диком вепре.

— Кто украл с моей головы волос? — завопил он страшным голосом, от которого гул пошел по лесу.

Но волос вместе с лепестками розы уже был в урне, и оттуда чуть заметной голубой струёй подымался дымок.

При виде этого Гай схватился за голову и испустил новый рев, страшнее первого. Он понял, что ему никакою силою не извлечь уже из урны волоса.

Испуганные волшебницы метнулись в сторону, а та, у которой было в руке предназначенное для королевского дитяти голубиное сердце, уронила его на землю.

В тот же миг Гай подхватил сердце и погнал своего вепря обратно в лес, испуская громкие торжествующие крики.

А три добрые волшебницы, очнувшись от страха, снова очутились у урны.

Теперь они плакали. Плакали о том, что будущее дитя будет иметь красоту и ум, но не будет обладать сердцем.

Маленький королевич родится без сердца.

И слезы волшебниц падали в урну…

Скоро голубой огонек погас, и старшая из волшебниц, взяв свой волшебный жезл, стала мешать в урне, тихо напевая сквозь слезы.

Ее сестры вторили ей.

Когда песнь была кончена, все трое взглянули в урну.

На дне ее лежал крошечный мальчик, прекрасный как ангел. Они взяли его из урны, унесли в королевский дворец и положили в роскошную колыбельку, уже давно приготовленную для маленького королевича, рождения которого ожидали со дня на день.

Король возвращался с войны, возвращался победителем. День был светлый и яркий, и горячее весеннее солнце играло на щитах, копьях и бронях воинов, окружавших короля.

За королевским войском шли, связанные по рукам и по ногам, пленники, с потупленными глазами, страшно исхудалые, окpoвавленные; они со стойким мужеством ждали своей участи.

Подле короля шел солдат. Самый обыкновенный, самый простой солдат. И имя у него было самое простое. Его звали Иваном. На нем была пробитая пулями шинель, а через лоб шел огромный рубец от неприятельской шашки.

Все встречные на пути короля с удивлением поглядывали на серого солдата и спрашивали, почему он идет рядом с королем. Простой, серый солдат, и дождался такой почести! Тогда из рядов войска послышались голоса:

— Это не простой солдат. Это герой. Он указал королю путь, как ближе найти неприятельский лагерь, он остановил войско, когда оно бросилось в бегство, и он же защитил своей грудью самого короля, когда неприятельская сабля направилась на него. Король не может забыть этого и считает солдата Ивана своим лучшим другом и слугою.

И народ, услыша это, стал восторженно приветствовать солдата наравне с королем.

Крики звучали все слышнее и слышнее. Целый дождь цветов сыпался на победителей. Красивейшие девушки города в белых, воздушных одеждах усыпали розами триумфальный путь короля.

Таким образом победители дошли до королевского дворца.

Король поднял голову на окна в надежде увидеть в одном из них свою любимую жену-королеву.

Но вместо прелестного личика королевы из окна выглянуло старое лицо седого монаха, который сказал:

— Приготовься, король, услышать две новости: одну печальную, другую радостную. Бог дал тебе сына, а твоя супруга-королева скончалась на утренней заре.

Король дико вскрикнул, схватился за сердце и… умер.

Он так и не увидел ни своей мертвой жены, ни новорожденного сына.

В народе и в войске поднялся плач и стенания: король был добр, мудр, храбр, и вся страна любила его.

Потом, когда первый взрыв горя прошел, народ собрался на площади у дворца и стал решать, что делать.

Долго спорили и кричали — целых три дня и три ночи. И когда охрипли настолько, что уже не могли говорить, то решили:

— Король и королева умерли, королевич в пеленках, поэтому надо выбрать другого короля до тех пор, пока новорожденный королевич Дуль-Дуль подрастет и в состоянии будет сам править королевством. А так как солдат Иван спас страну, войско и короля от гибели, то пусть он и будет королем.

Так решил народ.

Пошли разыскивать Ивана, чтобы объявить ему радостную весть, и нашли его у колыбели принца.

— Ты избран королем! — сказали они ему.

— Нет, — сказал он, — королем мне не быть. Я останусь солдатом, чтобы отдать всю мою жизнь на служение королевичу Дуль-Дулю. Как служил его отцу, так стану и ему служить. Воспитаю, как умею, принца, научу его быть таким же смелым, умным и добрым, каким был покойный король…

— Но в таком случае выбери себе какое-нибудь звание, которое доставило бы тебе богатство и обязывало всех почитать тебя, — обратились посланные от народа к Ивану.

Но тот опять покачал головою.

— Не надо мне ни богатства, ни почестей. Зачем солдату богатство? А почести? Для меня первая почесть служить верой и правдой королевскому дитяти! Ступайте, братики мои, назад и скажите народу: пусть выбирает себе другого короля, получше да поумнее, а мне в награду оставит одно: позволение никогда не разлучаться с королевичем.

Посланные ушли, пожимая плечами, а солдат Иван снова склонился над детской колыбелькой.

Прошло шестнадцать лет. Королевич вырос и стал королем. Ах, что это был за король! Красивее его не было юноши во всей стране. Вы видели лесную незабудку на краю болота? Ну вот, такие точно две голубые прекрасные незабудки были глаза короля.

А алый цвет мака приходилось вам встречать посреди садовой куртины?

Ну вот, такими же лепестками мака казались пурпуровые королевские уста. Белизна его лица напоминала лилию, а румянец — легкий отблеск утренней зари. Волосы у юного короля были такие Золотистые, что, когда он снимал свой берет, бархатный головной убор, казалось, солнечное сияние окружало его голову.

Но никто не видал юного короля. До шестнадцати лет его прятали от народа (таков уж был закон той страны). Боялись, чтобы страшный чародей Гай не испортил как-нибудь красоты Дуль-Дуля. Один только солдат Иван находился подле королевича и служил ему день и ночь неустанно.

Учителям, которых приглашали учить Дуль-Дуля книжной премудрости, не пришлось учить его, потому что король был настолько мудр благодаря одному волосу Гая, что его нечему было учить.

Когда королевичу исполнилось 16 лет, солдат Иван надел на его кудри золотую корону и вывел его к народу. Это был чудесный зимний день. Солнце играло на небе, и золотые кудри молодого короля сияли, как солнце.

И народ, тесня друг друга, указывал на Дуль-Дуля и шептал в восторге:

— Отныне у нас два солнца: одно — на небе, другое — на крыльце дворца.

Белый снег, покрывавший землю, точно потемнел от зависти при виде очаровательно белого личика Дуль-Дуля. А алые розы, которые белокурые красавицы девушки бросали под ноги молодому королю, заплакали от зависти при виде нежных, алых уст красивого юноши.

Но восторгу народа не было конца, когда Дуль-Дуль обраился к нему с приветствием. Ни один король в мире не сумел бы сказать такую речь! В ней сказался весь тонкий ум, вся мудрость молодого короля.

— Да здравствует наш мудрый красавец король! — кричал народ. — Если он так же добр и кроток, как умен и красив, то и наш народ — самый счастливый народ в мире!