Светлана Лаврова - Отстаньте от людоеда!

Светлана Лаврова

Отстаньте от людоеда!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Жил-был сосед сверху. Хороший был сосед сверху — не пил, не курил, с потолка не протекал, музыку громко не включал, молотком после одиннадцати вечера в стены не колотил. Впрочем, до одиннадцати тоже. Имел жену, двоих детей и хомячка. И вежливо здоровался с Леськой в лифте. Только здоровался, а кто он такой, как его зовут, Леська не знала. Поэтому она слегка удивилась, когда однажды вечером он возник в дверях с коробкой конфет и кульком апельсинов.

— Папа дома? — спросил он таинственным шёпотом у открывшей дверь Леськи.

— Дома, — таким же таинственным шёпотом ответила Леся. — А что?

В коридор вышел папа.

— Что это вы шепчетесь? — подозрительно спросил он. — Леська, не трогай чужие конфеты.

— Это не чужие, — прошептал сосед. — Это ее конфеты. И ваши.

— А за что? — спросил папа. — И почему шёпотом?

— Охрип я, — просипел сосед. — Ларингит у меня, простуда такая. Голос вообще пропал. А завтра на работу. Я вас умоляю, сходите один раз вместо меня. Работа несложная, даже приятная, на свежем воздухе, а вы в отпуске, я знаю. Послезавтра голос уже, надеюсь, вернётся, я горячее молоко тоннами пью. Выручите по-соседски, очень вас прошу.

— Да ладно, — сказал папа. — А кем вы работаете?

— Людоедом, — сказал сосед.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сосед сверху работал людоедом в сказке «Иван Царевич и кто-то ещё». То ли серый волк, то ли Лихо Одноглазое, Леся забыла. А поскольку на одну зарплату не проживёшь, то сосед ещё совмещал по той же специальности в «Мальчике-с-пальчике» и «Волшебнике Изумрудного города». Конечно, простуженный людоед без голоса — курам на смех, вот сосед и просил подменить его на один день.

— Работа — не бей лежачего, — объяснял он опешившему папе. — Посидите на камушке с восьми утра до двух дня с перерывом на обед. Если кто по дороге проедет — порычите, он и убежит. Можно вилку вдогонку кинуть, это тоже хорошее впечатление производит. Потом с двух до шести перейдёте в сказку «Мальчик-с-пальчик». Там работа посложнее… Но, знаете, вы просто сделайте вид, что его не заметили…

— Кого? — недоуменно спросил папа.

— Да Мальчика-с-пальчика этого! — вздохнул сосед. — Такой хулиганистый ребенок, просто беда! Так что вы лучше не связывайтесь с ним — перебьётся без людоеда, уж как-нибудь, один-то день…

— Потом с шести до десяти вечера, — продолжал сосед, — в том же лесу, но с другого края, поймаете Элли и утащите в мой замок, а там, привязав её к столу, ходите вокруг нее кругами, зверски скалясь и точа нож…

— Знаете что, дорогой товарищ… — возмутился Леськин папа.

— Федор Петрович меня зовут, — уточнил сосед. — А ваше имя-отчество как будет?

— Алексей Николаевич… — сердито отозвался папа.

— Так вот, Алексей Николаевич, обещаю, с Элли у вас не будет никаких проблем: она сразу упадет в обморок, кусаться и лягаться не должна, так что всё очень просто.

— Но… — сказал папа.

— Да вы не волнуйтесь, я вам подробную инструкцию напишу.

— Знаете что! — вежливо, но решительно заявил папа. — Это невозможно!

— Ну, пап… — выдержала Леська. Она знала, что в разговоры старших вмешиваться нельзя, и все это время молчала. Честно говоря, она молчала не столько потому, что так положено воспитанной девочке, сколько потому, что у нее от всего, что она услышала, дух захватило.

— Невозможно! — повторил папа. — Леська, шагом марш отсюда!

Леська, конечно, и не подумала послушаться.

— Но почему же невозможно? Почему? — горячо зашептал сосед Федор Петрович.

— Видите ли… — тут папа задумался, как бы это объяснить помягче. Потому что Леськин папа был человек интеллигентный и не любил обижать людей, хоть бы даже и сказочных людоедов. — Дело в том, что я не очень люблю есть мясо…

— И не надо, Алексей Николаевич, не надо! — замахал руками сосед. — Я ведь понимаю! И вовсе не призываю вас есть их на самом деле. Отопрётесь как-нибудь, ну, там зуб болит, или просто вы сегодня не в духе, а?..

И он торопливо сунул папе апельсины и конфеты и прошептал:

— Ну вот и договорились, вот и договорились… Я вами так благодарен! Держите пропуск, покажете охраннику. Спасибо огромное, в зарплату рассчитаюсь…

И сосед быстро убежал, пока папа не пришел в себя и не сказал «нет».

Из кухни выглянули мама и Стася — Леськина младшая сестричка. Стася была занята тем, что очень медленно ела кашу. А мама еще больше была занята тем, что убеждала Стасю есть кашу побыстрее.

— Ну что, пойдешь? — спросила мама.

— Да надо бы, — вздохнул папа.

— Папочка, — проникновенно сказала Леська. — Возьми меня с собой. Я тебе пригожусь.

— И меня! — закричала Стаська, размахивая ложкой.

— Тебя не возьму, ты кашу долго ешь, — строго сказал папа Стасе. — А Лесю… Вообще-то я в сказках плохо ориентируюсь. Может, и правда Лесю взять?

Мама открыла рот, чтобы сказать: «Ни в коем случае», но передумала и сказала:

— Только при одном условии: надеть кофту, не объедаться конфетами и хорошо себя вести.

«Это уже три условия», — подумала Леська, но промолчала, чтобы мама не передумала.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Контора, в которой работал сосед, помещалась через пару кварталов от Лесиного дома. У входа сидел рослый охранник и жевал жвачку. Папа предъявил пропуск. Леся скромно делала вид, что ее тут нет.

— А это кто? — спросил охранник, изучив пропуск и уставившись на Лесю.

— Это со мной, — небрежно сказал папа. — Стажёр для передачи опыта. Из Новосибирска.

— Ладно, проходите, — лениво кивнул охранник, продолжая жевать.

Папа и Леська прошли.

— Вот видишь, пока всё нормально, — храбро сказал папа, шагая по коридору. — А ты боялась.

Леся оглянулась. Охранник на табуретке все так же сидел и жевал. Сзади у него рос длинный фиолетовый хвост. Леся не стала заострять на этом внимание папы.

Коридор конторы плавно перешёл в пыльную дорогу, освещённую солнцем и заросшую травой — это в октябре-то!

У края дороги стояла вешалка. Леся и папа повесили свои пальто на вешалку, переобулись в казённые тапочки и пошли по дороге, любуясь чудесным летним пейзажем.

— Эх, зря я купальник не взяла, — досадовала Леся. — Пока ты будешь прохожих есть, я бы позагорала. Кто же знал, что здесь такая теплынь. А мы развилку не пропустили?

— Да нет, вот она, — сказал папа, сверяясь со схемой, нарисованной соседом.

Впереди стоял огромный валун, от которого разбегались три дороги. На валуне древнерусскими буквами было написано:

Направо пойдёшь — женату быти,налево пойдёшь — коня потеряти,прямо пойдёшь — убиту быти…

— Нам прямо, — бодро сказал папа. — Там у нашего соседа рабочее место.

— Слушай, тут и другие надписи есть, — обнаружила Леська, обследуя валун.

Иван-царевич — дурак!

Здесь был Дмитрий-царевич

Иван + Василиса = любовь

— Тут еще что-то такое древнерусское, что и не пойму… — развела руками Леська.

— И не надо, — поволок Леську от камня папа. — Нельзя читать надписи на заборах и… э-э-э, на камнях, наверное, тоже. Ага, вот и пришли.

На милом пригорочке, заросшем лютиками, под берёзой стоял большой камень, вроде того, с надписями, но плоский и даже с сиденьем. Леська подскочила поближе — так и есть, к камню длинным ржавым гвоздём прибита подушка, чтобы людоед не простудил этого самого, на чём он работает. Рядом стоял небольшой столик, накрытый скатертью, на нём валялись нож, вилка, ложка, оловянная миска и кружка. Вообще—то Леська в жизни не видела оловянных мисок, но решила, что именно такие они и есть. Явно не «Цептер».

— Ладно, — сказал папа, садясь на подушку. — Начнём работать.

И достал принесённую с собой газету. А Леська пошла собирать землянику в соседнюю рощицу. Рабочий день начался.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Собирая землянику, Леська несколько увлеклась, и шум услышала не сразу. А когда услышала, то поняла, что пропустила что—то интересное, и рванула назад к папе. Он стоял на своём пригорочке и яростно орал:

— Кыш! Брысь! Пошёл вон!

Перед ним стоял молодой человек и с интересом слушал эти крики. Молодой человек был весьма декоративен: железная шапка, железная рубаха—кольчуга, на руках и ногах — железные вставочки с оборочками…

Почти трансформер. Или боевой робот из мультика. Леська, конечно, знала, что это такой древнерусский военный мундир. Его раньше взаправду носили, а теперь только в сказках.

Наконец папа утомился и умолк.

— Тут раньше другой людоед работал, — подал голос молодой человек в кольчуге.

— Ишь, какой наблюдательный, — фыркнул папа. — Я за него. Он на больничном.