Нина Павлова - Мышонок заблудился. Нежеланный гость

Нина Михайловна Павлова

Мышонок заблудился. Нежеланный гость

МЫШОНОК ЗАБЛУДИЛСЯ

Лесному мышонку мама подарила колесо из стебля одуванчика и сказала:

— На, играй, катай возле дома.

— Пип-пити-пип! — закричал мышонок. — Буду играть, буду катать!

И покатил колесо по тропинке под гору. Катал его, катал и так заигрался, что не заметил, как очутился в чужом месте. На земле валялись прошлогодние липовые орешки, а вверху, за вырезными листьями, просвечивали белые и жёлтые чаши цветов. Совсем, совсем чужое место! Мышонок притих. Потом, чтобы не было так страшно, положил своё колесо на землю, а сам сел в серединку. Сидит и думает: «Мама сказала:

«Катай возле дома». А где теперь возле дома?»

Но тут он увидел, что трава в одном месте дрогнула и оттуда выпрыгнула лягушка.

— Пип-пити-пип! — закричал мышонок. — Скажи-ка, лягушка, где возле дома, где моя мама?

На счастье, лягушка как раз это знала и ответила:

— Беги всё прямо и прямо под этими цветами. Встретишь тритона. Он только что выполз из-под камня, лежит и дышит, собирается ползти в пруд. От тритона сверни налево и беги по тропинке всё прямо и прямо. Встретишь бабочку-белянку. Она сидит на травинке и ко-го-то поджидает. От бабочки-белянки сверни опять налево и тут кричи свою маму, она услышит.

— Спасибо! — сказал мышонок.

Поднял своё колесо и покатил его между стеблями, под чашами цветов белой и жёлтой ветреницы. Но колесо скоро заупрямилось: то об один стебель стукнется, то о другой, то застрянет, то упадёт. А мышонок не отступался, толкал его, тянул и наконец выкатил на тропинку.

Тут он вспомнил о тритоне. Ведь тритон-то так и не встретился! А он потому не встретился, что уже успел уползти в пруд, пока мышонок возился со своим колесом. Так мышонок и не узнал, где ему нужно было свернуть налево.

И опять покатил своё колесо наугад. Докатил до высокой травы. И опять горе: колесо запуталось в ней — и ни взад, ни вперёд!

Еле-еле удалось его выпутать. И тут только вспомнил мышонок о бабочке-белянке. Ведь она так и не встретилась.

А бабочка-белянка сидела, сидела на травинке и улетела. Так мышонок и не узнал, где ему нужно было свернуть опять налево.

На счастье, мышонок встретил пчелу. Она прилетела на цветы красной смородины.

— Пип-пити-пип! — закричал мышонок. — Ска-жи-ка мне, пчёлка, где возле дома, где моя мама?

А пчёлка как раз это знала и ответила:

— Беги сейчас под гору. Увидишь — в низинке что-то желтеет. Там будто столики накрыты узорчатыми скатертями, а на них жёлтые чашечки. Это селезёночник, такой цветок. От селезёночника поднимись в гору. Увидишь лучистые, как солнышко, цветы и рядом — на длинных ножках пушистые белые шары. Это цветок мать-и-мачеха. От него сверни направо и тут кричи свою маму, она услышит.

— Спасибо! — сказал мышонок.

Поднял своё колесо, и оно само побежало под гору. Да так быстро, что мышонок еле поспевал. В один миг он очутился в низинке. Там он увидел, будто столики накрыты узорчатыми жёлтыми скатертями, а на них — жёлтые чашечки.

— Пип-пити-пип! — закричал мышонок. — Вот и селезёночник! Теперь-то уж скоро я буду дома. Цветы не убегут, цветы не улетят, цветы обмануть не могут. Пип-пип-пити-пип!

Он стал подниматься в гору, но колесо опять заупрямилось. Под гору бежало, а в гору не захотело. Как мышонок его ни толкал, как ни тащил, ничего не вышло. Растрепалось, разомкнулось, и пришлось его бросить.

Взбежал мышонок на гору, а жёлтых цветов не видать! И белых пушистых шаров тоже нету.

Пока мышонок возился со своим колесом, они закрылись, потому что наступил вечер, а цветы и пушистые шарики мать-и-мачехи всегда закрываются на ночь.

Так мышонок и не узнал, где ему нужно было свернуть направо. Куда же теперь бежать? А уже стало темнеть, и никого-то кругом не видно! Мышонок сел под листик и заплакал. И так громко заплакал, что его мама услышала и прибежала.

Как он ей обрадовался! А она ещё больше: уж и не надеялась, что сынишка жив. И они весело рядышком побежали домой.

НЕЖЕЛАННЫЙ ГОСТЬ

Муравей и пчела пили воду из одной лужицы, тут они и познакомились и подружились. И не удивительно, что подружились: оба всю жизнь трудились и оба очень любили сладкое.

Но насчёт сладкого пчела была гораздо счастливее: она летала и всегда находила цветы, в которых был сладкий, душистый сок. А муравей бегал по земле, цветы же расцветали высоко над его спиною, и он их не знал.

Жалко стало пчеле муравья, и она сказала:

— Я тебя угощу, мурашка. Полечу сейчас на белые цветы, на глухую крапиву, а ты что есть силы беги за мною. Я тебя подожду и окликну, ты влезешь по стеблю и наешься до отвала.

Так и сделали. Пчела потихоньку полетела, а муравей помчался по земле что было силы. Через камешки, соринки перелезает, под сухие травинки подлезает, по мелкому песочку с пригорочков скатывается, лужицы кругом обегает.

И вот прибежал он в страшное место: со всех сторон, куда ни взглянешь, торчат носом вниз длинные острые колья. Толстенные колья, толще муравьиной ноги! И прикреплены эти колья к толстым зелёным стволам.

Муравей остановился. Жутко ему стало, И вдруг слышит сверху голос пчелы:

— Лезь скорее наверх по этому стеблю! Это и есть глухая крапива. Она тебя угостит на славу!

— Да как я полезу, — отвечает муравей, — когда кругом колья! Крошечной букашечке между ними не пробраться, не то что мне, муравью!

— Прости меня, мурашка, — сказала пчела, — я ведь знала, что у глухой крапивы на стебле такие колья, знала, а не догадалась, что у нас получится. Но не горюй! Я полечу сейчас потихоньку на красные цветы смолки, а ты беги за мною что есть силы. Я тебя подожду и окликну. У смолки стебель гладкий. Живо влезешь и наешься до отвала.

Так и сделали. Пчела потихоньку полетела, а муравей помчался что было силы. Через камешки, соринки перелезает, под сухие травинки подлезает, по мелкому песочку с пригорочков скатывается, лужицы кругом обегает.

И вот прибежал он в густой лес. Стоят в нём зелёные гладкие стволы, а вверху, под небом, алеют чудные цветы. Муравей остановился, любуется.

И вдруг слышит сверху голос пчелы:

— Лезь скорее наверх по этому стеблю! На славу угостят тебя смолкины цветы!

Муравей и полез. Побежал вверх бойко — дорога гладкая, и алые цветы всё ближе и ближе. Вдруг муравей увидел перед собою чёрное топкое болото. И в этом болоте — мёртвых мошек. Ножки их увязли, крылышки прилипли к чёрной грязи, усики уже не шевелятся.

Страшно стало муравью и мошек несчастных жалко. Побежал он по стеблю вкруговую. Нет ли где дороги через страшное болото? Нет ли хоть тропиночки? Но нет, кругом болото, весь ствол опоясывает. А пчела торопит:

— Скорее, скорее влезай!

«Дай попробую, — решил муравей. — Я ведь не мошка». Сунулся в болото передними ногами и прилип! Тянет ноги обратно, а болото не отпускает. Увяз!

Ой, как перепугался муравей! Не своим голосом крикнул пчеле:

— Увяз! Погибаю!

— Понатужься посильнее! — крикнула пчела. -

Не отчаивайся! Упрись и тяни ноги что есть силы!

Муравей подбодрился, понатужился и вытянул ноги из болота.

— Прости меня, мурашка, — сказала пчела, — я ведь не знала, что у нас получится. Но не горюй!

Я полечу сейчас потихоньку на жёлтые цветы льнянки, а ты что есть силы беги за мною. Я тебя подожду и окликну. У льнянки стебель гладкий и без всяких хитростей. Живо влезешь и наешься до отвала.

Так и сделали. Пчела потихоньку полетела, а муравей помчался что было силы. Через камешки, соринки перелезает, под сухие травинки подлезает, по мелкому песочку с пригорочков скатывается, лужицы кругом обегает.

И вот прибежал к солнечной горе. На ней стоят сизо-зелёные гладкие стволы с длинными-длинными сизо-зелёными листьями. Муравей полез на гору и тут слышит сверху голос пчелы:

— Лезь сюда поскорее! На славу угостят тебя льнянкины цветы!

Муравей быстро добрался до жёлтых цветов и сел рядышком с пчелой на лист отдохнуть. Смотрит — ну и цветы у льнянки! Кверху жёлтые уши торчат, спереди надутая оранжевая губка, а книзу свешивается жёлтый хвост. Как тут к такому цветку-страшилищу подступиться!

А пчела говорит:

— Я тебя научу.

Села на оранжевую губку и толкнулась головой в середину цветка.

Он раздвинулся, и пчела пролезла в щель. Проглотил её цветок, только кончик брюшка да задние ноги торчат из его пасти. Муравью даже стало страшно: выпустит ли пчелу цветок? Но она хоть и с трудом, но выкарабкалась.