Любовь как в сказке (сборник) - Молчанова Ирина Алексеевна
— Ага. А ты что же, думаешь, мне сегодня легко было? У Борова знаешь какие шипы? На, погляди, — и он, подняв футболку, продемонстрировал смущенному другу исполосованные йодом и пластырем ребра. — А тебе-то всего лишь и надо пару раз чмокнуть девчонку! И это, по-твоему, трудно?
Петя виновато вздохнул.
— По мне, Паш, лучше уж так, — он кивнул на раны приятеля.
— Да? Хотя, в общем-то, я тебя понимаю, — вдруг согласился Петя. — То, что вытворяла вчера Ленка, — это просто кошмар. Абсолютно недостойное поведение!
— Но ты же сам попросил кого-нибудь показать, как надо целоваться! — неожиданно запротестовал Петя.
— Ничего подобного! Это у меня в запале вырвалось, я злился, шумел. Я никак не ожидал, что она на тебя кинется! — Паша попытался сесть и тут же, побледнев, снова откинулся на подушки.
— Хорошо, хорошо, — быстро проговорил Петя. — Ты только не дергайся больше, ладно?
— Знаешь что… А давай мы подведем итоги нашего спора! — предложил Паша.
— Какого спора?
— Ты уже и не помнишь? Об идеальной девчонке! — Паша помахал тетрадкой.
— Ах да, — Петя тяжело вздохнул и сел на кровать рядом с Пашей. — Было, было, помню.
— Мне кажется, все уже решено! А ты так не считаешь?
— Да-да, конечно, — кивал Петя. Чтобы успокоить Пашу, он был готов на любые жертвы, даже на то, чтобы говорить об идеальных девчонках.
— Хорошо. — Паша протянул руку и взял тетрадку. — Пойдем прямо по плану. Итак, пункт номер один. Девчонка, которая не красится. Есть здесь такая?
— Честно говоря, я как-то не приглядывался… По-моему, они все тут мажутся!
— А первая дискотека? Семечкина, ты же сам сказал, что она самая естественная! Тоже скажешь, не помнишь?
— Помню, помню, угомонись. Поехали дальше! — вздохнул Петя, гадая, что еще на уме у этого психа.
— Пункт второй. Девчонка, которая не курит и не пьет.
— О! Знаю! Есть такая! Ленка Шувалова! — воскликнул Петя.
— Не курит? Странно… А у меня записано, что ее видели с сигаретой!
— Гонишь! Она сама мне сказала, что не курит, еще во время первого танца.
— Мои источники стопроцентно надежны, — настаивал Паша. — Значит, не только курит, но еще и врет! — подвел он итог, окончательно сразив своего доверчивого друга.
— Выходит, что так, — расстроенно вздохнул Петя.
Он уже жалел, что ввязался в этот неприятный разговор, но было поздно. К тому же Паша явно повеселел — выходило, в этой дурацкой беседе все же был хоть какой-то толк.
— Итак, по всем номинациям впереди… — Паша что-то быстро подсчитал в уме, — Маринка Семечкина. Абсолютный идеал! Не красится, не курит, не пьет, на парней не бросается, и женственная — фенечки плетет. Ну, как? Что скажешь?
— Про Маринку-то? Да ничего вроде. Нормальная девчонка.
— Вот! А ты говорил, что идеальной в лагере нет!
— Есть, есть, утихни! Согласен, проиграл. Говори, чего ты хочешь.
— Хочу, чтобы ты сегодня был на сцене настоящим Ромео! — быстро, словно отрепетированно, проговорил Паша. — А для того чтобы у тебя это получилось, надо, чтобы ты закрутил с Семечкиной роман и в жизни. Для тренировки. Смотри на нее как Ромео, целуйся как Ромео, и все такое.
— Надо значит надо, — обреченно вздохнул Петя. — Обещаю! А теперь, извини, бежать надо. Там сейчас на собрании вожатых будут поведение наших фанатов обсуждать. Да, задали девчонки перцу! Весь лагерь на уши поставили.
Если Паша после визита друга выглядел явно повеселевшим, то Петя выходил из палаты изрядно расстроенным. Ну и влип же он с этим спором! Шутка ли — по-настоящему превратиться в этого паршивца Ромео! И главное, придется смириться и подыгрывать Пашке до самого конца чемпионата. А это почти вся оставшаяся смена!
После ухода друга Паша закрыл тетрадку и откинулся на подушки. Засыпая в этот день вечером, он чувствовал себя человеком, до конца исполнившим свой долг.
А «абсолютный идеал» Марина Семечкина в своем дневнике назвала 7 августа самым счастливым днем своей жизни.
«Йес! Йес! Вау! Ромео наконец-то стал самим собой, — написала в этот вечер Джульетта. — Как он смотрел на меня! Как разговаривал! Как целовался! А ведь утром я уже готова была сдаться. Он в меня влюбился, это точно. В меня, а не в Ленку! На нее он на репетиции даже не взглянул и справился с ней в поединке за одну минуту. Так что все мои подозрения — просто глюки! По-моему, мы с ним идеальная пара. Жаль, Пашка не видел всего этого — репетировали без него, с Анной Павловной. Но я ему обо всем рассказала, когда вечером пробралась в изолятор. Он радовался не меньше меня, однако, когда я предложила ему сразу же, прямо в палате, „отдать“ свои десять поцелуев, категорически отказался. „Неужели ты не поняла, что я шутил тогда! — рассмеялся он. — Считай это просто дружеской услугой. Вы с Петькой — мои лучшие друзья!“ Потом он попросил меня рассказать, что там произошло с группой поддержки — про совещание, на которое нас вызывали, и все такое. Я ему рассказала все с самого начала — как мы собрались в пионерской комнате, как кричалки придумывали, как репетировали и как подбирали шумы. Но теперь, к сожалению, все это стало ни к чему — на сегодняшнем совещании у начальницы нам запретили шуметь и орать. Когда Пашка об том узнал, то весь аж позеленел. Попросил передать привет и огромное спасибо Симону и всем девчонкам из группы поддержки и сказал, что, как только выйдет из изолятора, быстро наведет порядок. „Можете придумывать новые кричалки! — заявил он. — Гарантирую, что у вас будет возможность их исполнить“. Зная его, я не сомневаюсь, что все будет так, как он сказал.
Ленка на меня дуется с самой репетиции, даже отказалась разговаривать. Что ж, это тоже хороший признак — если она ревнует, значит, Петька действительно влюблен не в нее, а в меня. После этой репетиции ни для кого не секрет, что у нас с Петькой любовь, мы с ним теперь „официальная“ пара, он меня даже подождал около изолятора, когда я была у Паши, и в корпус мы пошли вместе. Перед входом в корпус мы поцеловались, и он сказал мне, что я ему нравлюсь. Я ответила, что и он мне тоже. Теперь я знаю, какое оно — счастье!»
Глава 16
Будни и праздники
Утром восьмого августа Паше удалось вырваться из изолятора и даже попасть на тренировку, хотя каждое движение давалось ему с большим трудом и болью. Он исправно отстоял в воротах, не пропустив ни одного гола и обретя статус признанного профессионала. Но, кроме этого, наградой за перенесенные мучения ему стала необычайная популярность среди младших отрядов. После окончания тренировки его облепили малолетние поклонники и поклонницы, чтобы выразить свое восхищение, попросить автограф и сфотографироваться вместе на фоне футбольного поля. К своей скоропалительной славе Паша отнесся вполне терпимо и серьезно. Марине смешно было смотреть, как обстоятельно он разговаривает с малышней, не отказывает в просьбах и вдумчиво отвечает на детские вопросы. Окруженный толпой детей, он был похож на вожатого или даже учителя, особенно же после того, как выяснилось, что за недолгое время общения он запомнил имена почти всех ребят и девчонок.
— Чего ты с ними возишься? — удивилась Марина. — Неужели тебе это интересно?
— Мелкие довольно забавны, хотя и бывают крайне несносными, особенно моя младшая сестра. А сегодня кое-что мне показалось интересным и странным…
— Да? И что же это? — заинтересовалась Марина.
— Так, мелочь… — уклонился от ответа Паша.
Потекли размеренные дни лагерной жизни. Даже у тех четверых, которые были вовлечены в необычную любовную историю (вернее сказать, что таких было не четверо, а гораздо больше), совершенно не хватало времени. Хорошая погода сменялась дождями, утро — вечером, футбольные тренировки чередовались с репетициями, а еще и кружки, и купания, и катание на лодках и яхтах, и экскурсии, и походы в лес за грибами…
Марина так уставала, что к вечеру едва добиралась до кровати. Однако почти каждый раз она все же находила время для того, чтобы, укрывшись одеялом и подсвечивая себе фонариком, записывать обо всех происшествиях в дневник. Начинались эти записи, конечно же, с описания любовных отношений с Петей. Каждый день приносил что-то новое — интересные разговоры, необычные взгляды, все более смелые поцелуи и объятия, маленькие подарки, обещающие предсказания Пашиных гаданий… Да мало ли знаков и примет у любви!
