Иван Багмут - Записки солдата
На другой день, во время обеденного перерыва, я понес их к реке. Они плавали спокойно, пока я был вблизи. Но стоило только мне спрятаться в траве или за кустом, они мигом вылезали из воды и кричали до тех пор, пока не находили меня.
Я звал их:
— Теги-теги!
И они бросались ко мне.
Гусята росли быстро. Вскоре пух сменился перьями, они стали есть овес и бегали за мной всюду, куда бы я ни пошел. Я ходил с ними в столовую, и повар непременно угощал их рисовой кашей с компотом.
Они научились уже немного летать, но я не подрезал им крылья — знал, что и так от меня не улетят. Полетав, они всегда возвращались к палатке и громким, настойчивым гоготаньем просили есть.
Я привык к моим питомцам и часто ночью, сидя за чертежами, отрывался на минуту от работы и тихо звал:
— Теги-теги!
Гусята, обычно спавшие под кроватью, сразу просыпались и спешили ко мне, вытягивая свои длинные шеи. Получив кусок хлеба, они успокаивались и, мирно гогоча, снова прятались под кровать.
Однажды меня вызвали к начальнику строительного участка. Курьер сказал, что дело очень срочное, и я, схватив полевую сумку с бумагами и чертежами, бросился в контору, находившуюся километрах в трех от нашего карьера.
В кабинете начальника сидели инженеры соседнего участка. Я поздоровался и сел к столу.
— Наши соседи, — сказал начальник, — нуждаются в помощи. Не могли бы вы увеличить добычу гравия и дать несколько эшелонов для их участка?
— Хорошо, — сказал я. — Мы сейчас пробуем делать на ходу текущий ремонт экскаватора, не останавливая работы. Это повысит добычу. Я надеюсь, что сегодня ночью наш карьер даст первый эшелон гравия сверх плана.
— Прекрасно, — сказал начальник участка.
В эту минуту в кабинет с неистовым криком ворвались два гуся и, радостно гогоча, бросились ко мне. Начальник участка от неожиданности даже поднялся с кресла и удивленно, не понимая, откуда могли взяться тут дикие гуси, поглядывал на меня. А гусята уже успокоились, как ни в чем не бывало уселись у моих ног и, утомленные переходом, мигом уснули, спрятав голову под крыло.
Мне было очень неловко, что гусята нарушили деловую обстановку разговора.
— Простите, — сказал я, покраснев, — это мои гусята. Я не запер дверь, когда шел сюда, и они решили меня догнать.
— Кто мог подумать, что дикие гуси так привыкают к людям! — проговорил начальник. Он так заинтересовался гусятами, что не заметил моего смущения.
— И для меня это была новость, — признался я.
После заседания я пошел в свою палатку и всю дорогу отчитывал гусят за их поведение, а они, словно извиняясь, тихо гоготали в ответ.
С тех пор, когда мне нужно было идти на какое-нибудь заседание, я старался выйти из палатки незаметно и крепко закрывал дверь, иначе гусята с криком бросались за мной, и приходилось возвращаться назад, чтобы водворить их на место.
Полярное лето короткое. Частенько уже в августе бывают морозы, а иногда выпадает снег. Целый день в палатке горела железная печь, и только ночью, когда все укладывались спать, она гасла. Гусята зачастую в поисках тепла забирались ночью в печку и сидели там на теплой золе.
Однажды в погасшую печь положили щепки, чтоб они просохли. Мы уже легли спать, когда гуси, повертевшись возле печки, забрались в нее и, умостившись на щепках, уснули.
Ночью я проснулся от неистового гусиного крика. В печи ярко горели высохшие щепки, а в воздухе пахло жжеными перьями. Один гусенок с обгорелым хвостом, прихрамывая, вертелся по палатке, а другой кричал, словно его резали. Едва я поднялся, оба кинулись к моим ногам, и я увидел, что у одного гусенка обожжена нога. Перепонки совсем обгорели. Я нашел бинт, вазелин и сделал перевязку. Потом укутал обоих гусят теплым платком и посадил под кровать. Утром больного осмотрел врач и сказал, что ожог скоро заживет.
— Как вы думаете, — спросил я врача, — сможет ли гусенок плавать без перепонок?
— Хм, — усмехнулся врач, — плавать ему будет неудобно. Но если уж очень захочет, так у него остались перепонки на другой ноге…
Стоял сентябрь. Гусенок поправился, и только одна нога была похожа на куриную. Над палаткой время от времени пролетали стаи диких гусей, собираясь в далекий путь на юг. Каждый раз, когда в небе раздавалось гоготанье, мои гуси поднимали головы и отзывались тревожным криком.
Как-то, уходя в тундру на осмотр шурфов, я взял с собой гусят, чтобы они прогулялись. На кочках краснела брусника, и гусята проворно клевали ягоды.
Вдруг в небе прозвучало: гил-гил-гил!
Мои гуси перестали клевать и подняли головы. Потом взмахнули крыльями и поднялись в воздух. Они сделали надо мною круг и полетели к стае.
— Теги-теги! — крикнул я.
Но они поднимались все выше и выше, присоединились к стае и исчезли за горизонтом.
«Вот и все», — подумал я и, грустный, пошел к палатке.
— Говорил вам — подрежьте крылья, — сказал мой помощник. — А теперь — пожалуйста!
— Ну что ж, пусть летят, — ответил я.
До полдня у меня не выходили из головы гуси. Я то и дело посматривал на небо, но гусиные стаи пролетали над палаткой не задерживаясь. Наконец я сел за черчение и понемногу стал забывать о своих питомцах. Короткий день угасал. Я закончил работу, лег на постель, задумался.
Вдруг у палатки раздалось знакомое: гил-гил-гил.
— Теги-теги! — радостно воскликнул я, и в ответ послышалось еще более громкое гоготанье и настойчивый стук в дверь. Гуси били клювами в брезентовую дверь палатки.
Мой помощник впустил беглецов. Они степенно вошли и как ни в чем не бывало уселись возле горячей печки.
— Сегодня же подрежу им крылья, — сказал помощник.
— Нет, — отвечал я, — крылья подрезать не будем. Пусть делают что хотят.
От обеда осталась каша с компотом, и я поставил ее гостям.
Они сразу встрепенулись и мигом уничтожили все, что было в миске. Потом, спрятав голову под крыло, тихо уснули.
На другой день гуси улетели с утра и вернулись среди дня. На следующий день снова улетели и вернулись вечером. Но на четвертый день улетели — и не вернулись.
— Свежий воздух и родная стихия милее рисовой каши с компотом, — сказал мой помощник.
— А разве не так? — ответил я.
Но через день гуси вернулись снова. Все мы очень обрадовались и наперебой угощали их хлебом, кашей, каждую минуту звали: «Теги-теги», брали на руки.
Утром я крикнул: «Теги-теги!» — и отправился в тундру проверять новые шурфы.
Отлет гусей был в полном разгаре. Высоко в небе, выстроившись треугольниками, пролетали стаи, направляясь на юг. Мои воспитанники то и дело тревожно поднимали головы, но я говорил: «Теги-теги!» — и они на мгновенье успокаивались. Но вот один из треугольников пролетел очень низко — и мои гуси не выдержали. Взлетев, они сделали надо мной несколько кругов и присоединились к стае. Она вдруг нарушила свои правильный строй и стала кружить надо мной. Потом гуси снова выстроились и полетели на юг.
Вскоре выпал снег. Ударили морозы, началась долгая полярная зима. Иногда вечерами, сидя в палатке около красной как жар печи и слушая завывание пурги, мы вспоминали о своих «теги-теги».
— Где они теперь? Долетели ли в теплые края.
Потом, за работой, мало-помалу совсем забыли о них.
Как ни длинна полярная зима, но и ей приходит конец. В мае на пригорках стал таять снег, а в июне зажурчали ручейки. Вскоре тронулся лед на реках, появились первые гости с юга и порыжели белые полярные куропатки. В небе раздавалось «гил-гил-гил», со свистом пролетали утки, кувыркались в воздухе кулики.
Зазвенела тундра.
Однажды в палатку вбежал рабочий, завзятый охотник, и взволнованно крикнул:
— Товарищ инженер! Берите скорее ружье. Два гуся все время летают над палаткой низко-низко.
Я схватил ружье и выбежал во двор. В самом деле, два гуся крутились над палаткой. Я поднял ружье и прицелился. Вдруг мелькнула мысль: «Быть может, это мои „теги-теги“?»
— Теги-теги! — позвал я во весь голос.
Гуси сразу стали снижаться и сели возле палатки. У одного я увидел знакомую лапу без перепонок. Рабочий стоял и удивленно поглядывал то на меня, то на гусей. Он работал со мной недавно и не знал этой истории.
— Теги-теги! — позвал я гусей, и они подошли ко мне совсем близко.
Мне хотелось схватить их на руки, прижать к груди, но я боялся, что они испугаются.
— Вынесите хлеба! — крикнул я рабочему.
Он принес ломоть, и я бросил его гостям. Потом зашел в палатку и оттуда позвал:
— Теги-теги!
Гуси нерешительно повертелись у порога и зашли внутрь. Но долго они не сидели. Подняли крик, тыча головами в дверь. Я выпустил их, и они полетели. На другой день гуси снова вернулись. Я выставил им возле палатки еду, и они несколько раз на день прилетали поклевать хлеба, каши, овса, но в палатку заходили очень неохотно.
