Альберт Лиханов - Собрание сочинений (Том 4)
Да следовать этой умиротворяющей, наперед всего стоящей идее: кто бы ты ни был и как бы ни сложилась твоя личная или профессиональная судьба, будь честным, делай дело, и тебя ждет ясность.
Ибо нет ничего дороже и ничего честнее, чем дело, сделанное на пределе твоих возможностей. И с верой в его нужность.
Вот еще одна - вроде бы тоже побочная, на самом же деле очень важная тема. Автор как бы просит, требует, и письмо его можно было бы назвать
ДАЙТЕ ДЕЛО!
"Увы, и я мечтаю быть первой. Очень страстно. Мечтаю, и, как говорится, сплю и вижу это во сне. Прочитала письмо А. Козыря и буквально восхитилась этим человеком. Каждому свое, все пишут о великодушии лидера. Но почему, объясните мне, товарищи, человек должен находиться в тени, если он может многое? Вот я, например. Почему я, умеющая и желающая работать, работаю сейчас на уровне так называемого середняка?
На завод я приехала по распределению. Через полтора года нашла более подходящую (как я считала) работу. Думала, что это, так сказать, ступенька к успеху. Но на этой ступеньке я уже десять лет. Вы представляете?! Мне понадобилось десять лет, чтобы я поняла, что ничего у меня на этой работе не выйдет. Самое обидное то, что работа мне нравится, я ее люблю, но я уйду, обязательно уйду. До слез обидно, что десять лет надо вычеркнуть из жизни. Не могу написать, чего стоила мне эта работа, каких душевных сил, сколько слез я пролила.
У нас лидер на работе бессменный, так сказать, "штатный". Он был назначен до того, как я пришла в этот коллектив. И вот уже десять лет работаю, а лидер все тот же. Вернее, два лидера: формальный и неформальный (как вы уже догадались, неформальный лидер - это я). Вы знаете, что это такое, когда в коллективе два лидера?
Что бы я ни делала, как бы ни работала, все без толку: лавры ему, "штатному". Я устала биться головой о стену. Сколько ночей не спала, старалась улучшить свою работу, изобретала что-то новое - безрезультатно. Все думала: "Меня заметят! Не могут не заметить!" Но сама никуда не ходила, никого не просила, никого не подсиживала. Мои более удачливые, более напористые ("нахальные", как сказал мне главный инженер) знакомые давно устроились. Они не мучаются по ночам, спят спокойно, работают вполсилы, а я смотрю на них со стороны и думаю: "Так где же справедливость? Почему я при всех своих способностях и стремлениях на низшей ступеньке, а они процветают?"
Наконец, решила и сходила к главному инженеру (чем его страшно удивила). Он мне кое-что обещал. Прошло полгода, пока безрезультатно. Снова ходить и напоминать о себе?
Так что я приветствую таких, как Козарь, и завидую им. Сколько А. Козарь приносит пользы заводу, людям, государству! Я тоже многое бы смогла, знаю это, но не могу сдвинуться с мертвой точки. Работаю отлично, могу заменить любого (и заменяю).
Но теперь я решилась: не хочу больше так! Не хочу тратить свои душевные и физические силы впустую. Последние полгода работаю, как все. Больше сижу, чем работаю, читаю, болтаю. Но душа болит. Болит, что время уходит безвозвратно, что пользы от меня мало.
Чтобы отвлечься, занялась общественной работой. Выпускаю стенгазету, пишу поздравления в стихах, организовываю вечера. Отдаю этому душу. Но результаты моих трудов приписывают другим. А я великодушно стою в тени. Простите меня, стоять в тени мне очень горько!
Н. А., Свердловская обл.".
Мне видится за этими горькими строчками серьезная и тревожная проблема. В чем-то сюжет напоминает историю, которую мы сделали моделью для проверки Саши Козаря, помните, - похожая, но по существу прямо противоположная ситуация. Автор того письма Сергей Сергеев решил не ждать, пока ему обломают рога, сам ушел из цеха.
Он ушел из цеха, а Н. А. из Свердловской области не ушла, и вот мается. Как будто под колпаком живет неформальный лидер: пожалуйста, работай, но дальше определенного порожка - ни-ни, там лидер формальный, "назначенный", как утверждает Н. А.
Повторяю, и не в первый раз: я исследую варианты, а не варианты предположений и поэтому верю каждому письму безоговорочно, всему, что в нем сказано, - иначе нельзя. Так вот, доверяя письму Н. А., можно зафиксировать самое печальное, что только возможно, когда мы говорим об исполнении долга, о стремлении к первенству - здоровому, не тщеславному стремлению, а значит, о движении вперед, о развитии, если хотите, даже о соревновании - как в прямом, "состязательном" смысле слова, так и в важнейшем смысле, означаемом в работе как соревнование социалистическое.
Зажим? Похоже. Сдерживание? Возможный вариант. Но с зажимом и сдерживанием можно хоть бороться. В цехе, где работает Н. А., мне кажется, происходит еще более печальное, похожее, впрочем, по внешним признакам и на зажим, и на сдерживание. Инициативная, энергичная, работящая женщина испытывает на себе с о ц и а л ь н у ю н е в о с т р е б о в а н н о с т ь.
Она не требуется.
Правда, скажи она это главному инженеру, он возмутится: где он ее сдержал, в чем, как это ее зажимают? И впрямь - работает, как все. Все довольны, а она нет.
Да, она недовольна. Имеет на это право. У нее иной общественный темперамент. Она хочет, чтобы с нее больше спросили, правда, больше, при этом, дав. Она желает больше сделать, и, если она на это способна, отнять у нее это право не может никто.
Однако, как человек нормальный, женщина не бегает по кабинетам, не стучит кулаком. И ее, в результате, не понимают.
Желание и возможности личности - вот тут-то мы имеем дело с чисто производственным стремлением к первенству, да и то не во имя первенства, а во имя дела и желания исполнить долг, - так вот, желания и возможности личности тут не слышимы, не требуемы, не ожидаемы.
Самое худое, что можно только придумать.
Человека даже не задвигают, его просто не видят. Главный инженер удивляется запросам Н. А.
Удивляется и ничего не предпринимает.
Иллюстрация к грустному, но, увы, реальному факту.
Рядом с людьми, скажем так, без запросов работают люди, которым всегда почему-то больше всех надо. Они и общественники, и закоперщики, они как соль в супе, и жизнь без них, всем понятно, была бы пресной. Но все-таки они досаждают. Все-таки мешают. Создают какую-то неясную угрозу тем, кто жаждет покоя.
И вот их игнорируют. Замалчивают. Им ничего не предлагают.
Они, как письмо, которое будто бы забыли - на самом же деле не хотят - распечатать.
Они не востребованы.
Что значит не востребованы? Куда? К столу, к веселью, к компании?
Да нет, к труду, к тому, чтобы с их помощью стало лучше цеху, заводу, делу, а значит, нашей общей морали, которая тут-то вполне совпадает с интересами дела.
Значит, не востребованы очень серьезно. Не востребованы социально.
Я воспользовался бродячим выражением, сравнив Н. А., человека, которому "нужно больше всех", с людьми "без запросов". Эти слова - "без запросов", - конечно, очень неточны, я их употребил скорее просто для контрастного сравнения героини письма с окружающими ее людьми, не вкладывая в них особо большого смысла: запросы, конечно, есть у всех, в том числе и производственные, но, я думаю, все же понятно и бесспорно есть люди, которым до всего есть дело, есть люди, которые не в свое дело не суются, а есть и вовсе те, что ни в какое дело не вмешиваются, думая лишь о покое. Личном.
Так вот для тех, других, третьих и четвертых социальная невостребованность Н. А. поучительна, устрашающа, нравоучительна; можно на все лады перебирать вредоносность невостребованности для общей и персональной - в каждом конкретном случае - морали.
Один, поняв ситуацию, скажет себе: "А я не сунусь, дураком не буду".
Другой скажет вслух нашей Н. А.: "Так тебе и надо! Еще больше лезь!"
Третий скажет приятелю: "Чем меньше надрываешься, тем лучше. Пусть лучше сами попросят".
А четвертый подумает про Н. А.: "Ишь, выскочка!"
И многие ли скажут, подумают, обсудят с товарищем, поднимутся на собрании, вслух, открыто требуя, чтобы завод взял от каждого по его истинным, подлинным способностям?
Разве не серьезный вопрос?
Выходит, эта самая невостребованность - поучительна, педагогична, только со знаком "минус".
Она учит не хорошему. Она воспитывает человека пассивным, инертным. А далее - равнодушным. Наше дело, мол, сторона, пусть думает начальство. Пусть оно и отвечает за все.
Прислушайтесь: не слышится ли снова интонация того Володьки с гитарой? Бывшего конструктора, ныне наладчика?
Темна власть таких уроков.
Много душ калечит она, рождая неверие, скептицизм, наплевательство. Уж вовсе не нравственные, скорее печально-идейные категории. Антиидейные.
Вот в какие закоулки заводит невостребованность, особенно невостребованность молодых.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Вместо эпилога я хотел бы процитировать древнего философа по имени Эпикур. Того самого, кого склоняют, порой без нужды, когда хотят упрекнуть кого-то за слишком спокойное отношение к жизни, за любовь к слишком сладкому ее образу, за невмешательство и неясность личных целей.
