Валерий Гусев - Засада под облаками

Мы шли по тротуару, хрустели чипсами, а Лешка читал во весь голос номера домов:

– Восемь, десять… Вот он - двенадцать!

Двенадцатый дом оказался длинным кирпичным сараем с тремя широкими воротами по фасаду. Над воротами сохранилась старинная надпись из ржавых железных букв: «Пожарное дhпо».

Перед этим сараем была хорошо заасфальтированная площадка, вся заставленная сверкающими иномарками. А на средних воротах висел громадный рекламный плакат со знакомым изображением злого черного рыцаря. Правда, на щите вместо когтистой орлиной лапы было написано большими ярко-красными буквами: «Только для вас!» А чуть пониже - маленьким шрифтом: «Срочная установка противоугонного устройства. Не очень дорого, но очень надежно».

На краю площадки стояла под пластиковым навесом скамейка. Мы уселись на нее, поставили рядом банки с водой, с чипсами и прилежно занялись сканвордом. Как будто делать нам больше нечего.

Так мы сидели довольно долго. Разгадали весь сканворд. Осталось только одно слово из пяти букв, с которым мы никак не могли справиться: «Из какого металла был сделан стойкий оловянный солдатик в сказке Андерсена?». Съели все чипсы, выпили всю воду - и никакого толку.

Время от времени распахивались ворота, из них выезжала одна машина и заезжала другая. Вот и все результаты «скрытого наблюдения».

Мы уже хотели было слинять, но тут, видно, в мастерской наступил перерыв. Из сарая вышел молодой парень в красивом фирменном комбинезоне, тоже с фирменным рыцарем на груди, закурил и направился к нам.

– Сидите? - спросил он, усаживаясь рядом. - И чего сидите?

– У нас каникулы, - сказал я.

– Ну? - он почему-то удивился. - Двоечники небось?

– Когда как, - пожал плечами Алешка.

Парень засмеялся:

– Это ничего, не боись! Я тоже двоечником был. Все учителя говорили: «Не будет из тебя, Толян, никакого толку. Бездельник ты и лоботряс».

– И что? - участливо спросил я. - Так и оказалось?

– А вот и наоборот оказалось! - еще веселее рассмеялся Толян. - Видишь? - он показал в дальний конец площадки, где стояла синяя «бээмвэшка». - Моя тачка! Вот тебе и лоботряс! А мои учителя до сих пор пешком ходят. Или троллейбусом, понял?

По Алешкиным глазам я увидел, что он не совсем понял: как это «троллейбусом ходят». Но я его недооценил. Он чуть заметно усмехнулся и спросил с фальшивым уважением:

– Это ваша фирма, да?

– Ну… - парень немного смутился. - Ну, не совсем моя… Но я тут главный механик. Противоугонки ставлю. И в день зашибаю больше, чем три педагога в месяц, понял?

– Ага! - с еще большим фальшивым уважением сказал Алешка. - А почему оно, это устройство, так называется?

– «Рыцарь»-то? Ну, это как бы вроде того, что надежно защищает машину от злоумышленников.

– Неправильное название, - уперся Алешка. - Рыцарь, я знаю, он защищает слабых и обиженных…

– Ну ты философ! - захохотал Толян. - Романтик! Потому - и двоечник! Ты у жизни учись, малец. А не по учебникам, - он бросил окурок в урну и встал. - Пора. Вон, Бабай уже кличет.

Из ворот вышел толстенький дяденька в обычном костюме, но в тюбетейке на голове, и поманил Толяна. Тот послушно скрылся в глубине сарая, а за ним следом въехала очередная машина.

– Дим, - спросил Алешка, - а что это у него за лепешка на голове? У Бабая этого?

– Лепешка! - фыркнул я. - Тюбетейка называется. Головной убор. Если хочешь знать, наш папочка тоже такую носил. Когда был пионером.

– А сейчас чего не носит? Красивая шляпка.

– Ну он же не Бабай, - я даже растерялся, не зная, что ответить. У Алешки иногда не сразу поймешь - хохмит он или всерьез спрашивает.

– Дим, а что такое бабай? Порода такая?

Ну, я же говорил!

– Откуда я знаю? Может, кличка. Или должность. Он здесь, в этом «Рыцаре», похоже, самый главный.

– Американец! - вдруг выдал Алешка.

– Кто?

– Бай-бай этот. Помнишь, Чучундра хвалилась: мой папочка с Бай-баем в дело вошел.

– Что-то он на американца не похож. Особенно - тюбетейкой.

– Ага, - согласился и Алешка. - Больше на какого-нибудь бая. С Южного Востока.

В это время с улицы завернула на площадку еще одна машина, остановилась прямо у ворот и длинно засигналила.

Это был «Мерседес». Вадькин!

– Не слабо! - выдохнул Алешка.

И мы, как папа за газетой, укрылись за своим дурацким сканвордом с одним неразгаданным словом: из чего сделан оловянный солдатик?

На Вадькин сигнал из пожарного сарая «Черный рыцарь» мгновенно выскочил Бабай в тюбетейке. Он подошел к машине. Вадик, не выходя из нее, опустил боковое стекло, и они о чем-то вполголоса поговорили. Потом Бабай, подозрительно оглядевшись, протянул Вадику полиэтиленовый пакет.

В пакете были какие-то небольшие черные штучки и листок бумаги, будто вырванный из блокнота.

Вадик взял пакет, положил его рядом с собой на сиденье и, в свою очередь, что-то передал Бабаю. Как мне показалось, пачку денег. Бабай сунул ее в карман и снова подозрительно огляделся.

Они опять обменялись короткими фразами, но в это время из калитки высунулся Толян и позвал зачем-то Бабая. Тот пошел в сарай, и Вадик почему-то тоже.

Очень кстати! Теперь или никогда!

– Сиди на месте! - шепнул я Алешке в ухо и сорвался со скамейки, как вспугнутый кошкой воробей.

Быстрым шагом, как будто впереди у меня была какая-то важная цель, я пересек площадку и, проходя с той стороны Вадькиного «мерса», где на сиденье лежал опрометчиво оставленный им загадочный пакет, изо всех сил скосил на него глаза, не поворачивая головы. И тут же вернулся к Алешке, в укрытие в виде сканворда.

– Ты чего? - с испугом спросил он. - И что у тебя с глазами?

Я потряс головой - глаза вернулись на место.

– Ты знаешь, что в этом пакете? - трагическим шепотом спросил я.

– Взрывное устройство? - драматическим шепотом спросил Алешка.

– Почище будет! Брелочки!

– И все? - Алешка от разочарования даже про сканворд забыл и опустил его на колени.

– Это брелочки, которыми отпирают машину и отключают ее сигнализацию. Понял?

– Не слабо! - выдохнул Алешка. - А на бумажке что?

– А на бумажке, я успел разглядеть, несколько номеров машин и адреса их владельцев!

– Во дают! Двоечники!

Вот и стал нам предельно ясен весь механизм хитрого жульничества.

– Так, - сказал Алешка, видимо, мгновенно просчитав в голове всю сложную ситуацию. - Дим, я, кажется, скоро придумаю, как нам их… обескуражить.

Не сомневаюсь. Придумает. Но я, кажется, придумаю раньше…

– Поехали домой, - сказал я. - Спектакль окончен!

– Давай Вадьку попросим нас до дома подвезти, а? - спросил Алешка.

И я так и не понял - схохмил он или всерьез.

Да, Вадька подбросит. До какого-нибудь бандитского застенка. В подвале.

И мы поехали на метро.

Когда мы вернулись домой, папа прочитал уже все газеты и сидел перед телевизором рядом с мамой и со стаканом чая в руке.

– Ну? - повернулся он к нам. - Как представление? Понравилось?

– У! - сказал Алешка. - Здорово! Класс! Поучительное такое!

– Рассказал бы…

Этого мы не ожидали. Вернее - я не ожидал. А Лешка, похоже, нисколько не смутился и стал браво импровизировать, размахивая руками и тараща глаза:

– Ну… Там… Знаешь… Это детектив такой. Там… это… одна такая девушка жила. Одинокая. В общей квартире. Мухина ее фамилия… И, значит, она получила премию. Ну и назвала в гости соседей. Они стали праздновать ее день рождения. Подарки там, веселье. А у них еще там жил один старик. Злобный такой. Старикашка, в общем. По фамилии Пауков. И она его в гости не позвала. Он еще больше, значит, разозлился и сам приперся. И захотел ее погубить. Схватил и потащил, - Алешка вошел во вкус. Он уже не только рассказывал, он уже показывал. - Девушка как заорет! А соседи все испугались и разбежались. И не стали за нее заступаться. Бросили в беде. Попрятались по своим комнатам, за железными дверями. По углам, по щелям разбежалися.

Папа загадочно усмехнулся.

– И тут вдруг свет погас! Темно, страшно, Мухина орет, Пауков хохочет… И в этот самый момент в квартиру вломился участковый. Лейтенант Комаров. С фонарем. И как этому Паукову по башке фонарем врежет! Тот - с копыт. Ну, тут опять гости сбежались. И они поженились.

– Кто? - уточнила мама.

– Эта девушка с участковым.

– И пляски начались, да? - спросил папа с усмешкой. - Сапогами топ-топ, да?

– А ты откуда знаешь? - удивился Алешка. - Тоже смотрел, да?

– Читал, - хмыкнул папа. - Лет сорок назад.

– Когда тюбетейку носил?

– Все, - сказала мама. - Мыть руки и спать. Вы уже бредите.

А когда мы уходили в свою комнату, я услышал, как мама сказала папе:

– Поучительный какой спектакль. «Муха-Цокотуха» в Алешкиной интерпретации.

– Очень поучительный, - со смешком согласился папа и взъерошил ей прическу.

Но Алешка этого не слышал. Он уже крепко спал, утомленный нашим «скрытым наблюдением» и своим «театром одного актера».