Михаил Алпатов - Вадимка
Глотая слезы, спотыкаясь, он снова пошел с колонной пленных. Теперь рядом шли только чужие люди. Вадимка почувствовал себя совсем одиноким.
- Маманя моя, родненькая... Уж дюже мне тут плохо, маманя. Ой, как плохо! Когда же этому будет конец?!
Он не знал, говорил ли он это или только думал. Он только не хотел, чтобы это слышали другие...
Когда ему стало не так тяжко, он принялся себя утешать. Ведь правда же, что он делал все как лучше? Он делал так, как учил его дядя Василь. Он и сбежал от дяди Василя, чтобы помочь матери и коням. Не для себя же старался! "Да я-то что! Я уж как-нибудь! Дядя Василь говорит, что свет стоит на добрых людях, значит, и я не пропаду!"
Вадимка громко всхлипнул.
...Колонна вышла за город. Подул сильный ветер. Вадимка почувствовал, что в брезентовом, жестком и сыром плаще, надетом на нижнюю рубашку, стало совсем холодно. Пленные шли по полотну железной дороги. Идти оказалось очень утомительно. Попадать ногой на каждую шпалу неудобно - шпалы лежали слишком близко друг к другу; шагать через одну - слишком широко, шага не хватало. Приходилось идти рядом с рельсами, но эта узкая тропинка была растоптана тысячами прошедших по ней ног.
Теперь Вадимку мучил голод. Вспомнилось, что ночью на пристани он ел английские консервы, а дядя Василь сунул ему в карманы несколько банок; они были тяжелые и мешали ему идти. Но они остались в карманах шинели на том страшном дворе. Вместе с голодом пришла усталость. Вадимка не спал вторые сутки. Теперь ему хотелось скорее добраться до какого-нибудь дома, укрыться с головой, забыть про все, что с ним было.
Люди стали разбредаться по поселкам, которые виднелись недалеко от железной дороги. Вадимка вместе со многими свернул влево - там виднелась большая станица. Дойти до нее оказалось трудно - пришлось перебираться через горные ручьи, через овраги. Когда вошли в станицу, Вадимка сел на скамейку у калитки ближайшего двора. Пленные брели по улице дальше, а он все сидел - дальше он идти не мог. Ему казалось совсем необычным, что люди тут живут, как жили раньше - спят в куренях, где тепло и сухо, садятся за стол, когда приходит пора есть, думают о посеве, смотрят за скотиной. И даже, наверно, ходят друг к другу в гости. Будто среди этих гор никакой войны и не было!
- Ты кого ждешь? - спросила пожилая женщина, подходя по улице к калитке.
- ...Тебя, тетенька, - с отчаяния решился выговорить Вадимка. - Ноги дальше не идут... Хочу есть... хочу спать... Пусти меня в курень.
Женщина молчала.
"Ежели не пустит, лягу спать на этой скамейке", - решил гость, боясь глянуть на тетеньку.
- А ты тоже из этих... пленных? Такой молодой... Ну, заходи, заходи.
Давно Вадимка не ел настоящего борща, какой умела готовить его мать. А нынче перед ним поставили глубокую тарелку с таким борщом, дали расписную деревянную ложку и большой кусок белого хлеба.
Хозяйка продолжала что-то спрашивать, Вадимка что-то отвечал; видел, как ему постелили на полу полость из мягкой шерсти, положили подушку и бросили полушубок, чтобы укрыться. Как добрался от стола до постели, он уже не помнил.
Нынче Вадимка укладывался спать совсем по-домашнему, и сон ему приснился тоже "домашний". Будто пришел к нему в гости друг Санька и будто сидят они с ним над миской пирожков, которую поставила перед ними на стол мать.
"Ешь, куманек, поправляйся!"
"Покорнейше благодарим!" - отвечал гость.
Вадимка крякнул, провел ладонью по губам, будто разглаживая усы, и важно произнес:
"Не прогневайся, дорогой, ежели чем не угодил".
Гость надул щеки, изображая толстого казака, и пробасил:
"Жито нынче, слава богу, уродило..."
Ребята глянули друг на друга и фыркнули со смеху.
А потом все пошло, как в сказках, которые всегда любил слушать Вадимка. Снилось ему, что будто он уже не Вадимка, а царь "Салтан", и показывает свои "несметные богатства" заморскому гостю Саньке.
"Кота этого я купил в некотором царстве, в некотором государстве... за сто рублей", - удивлял хозяин гостя.
"У царя Додона?"
"Нет, у его дочери Алены... Это - кот Баюн. Умеет песни играть и басни баить... А этот самовар я купил у Кащея Бессмертного... тоже за сто рублей. Он тоже умеет песни играть... когда его затопят... Вот эти яблоки золотые растут в моем саду", - показывал хозяин на крупные головки лука, висевшие связками на гвозде.
"А жар-птица в твоем саду есть?" - любопытствовал гость.
"А как же, вон погляди", - и Вадимка показал в окно на золотого петуха, важно шагавшего по двору...
Отцовский дом превратился этой ночью в сказочное царство, а все в нем стало волшебным, полным неизъяснимого значения, чего раньше мальчишка не замечал. А потом наступило самое главное. Снилось Вадимке, будто они с Санькой сидят в бричке, а в нее запряжены Гнедой и Резвый. Поднялись кони вместе с бричкой "выше леса стоячего, ниже облака ходячего" и летят по воздуху над хуторами всей Митякинской станицы, знакомыми и незнакомыми. Захватывало дух, замирало сердце.
...Вадимка проспал остаток дня и всю ночь. Утром, когда он проснулся, ему не хотелось открывать глаза, расставаться со своим волшебным царством. Но понемногу волшебство исчезало, парнишка возвращался к действительности. И первое, что он осознал, была благодарность к хозяйке этого дома, которая его по-матерински приютила. Как хорошо, что на свете есть добрые люди! Это сотник Карташов - он спас троих красноармейцев, обреченных на расстрел. Это дядя Василь; парнишка снова почувствовал, как Василий Алешин обхватил его за плечи, чтобы он, Вадимка, не упал с пристани в море. Это кавалерист, который бросил ему свой брезентовый дождевик. А вот тетенька накормила его и уложила спать! Не так уж мало на свете добрых людей! Они помогают жить другим людям, без них и он, Вадимка, пожалуй, уже пропал бы. Недаром же такой умный человек, как дядя Василь, считает, что свет держится на добрых людях. Не будь их, жить стало бы невозможно. Теперь Вадимка это хорошо знает.
Он открыл глаза. Против него на лавке сидела хозяйка дома, она плакала, утирая передником слезы.
- Тетенька, чего это вы? - спросил Вадимка.
Помолчав, хозяйка спросила:
- Мать есть?
- Ага.
- А отец?
- Убили на германской.
- Родимые вы мои деточки... Вам бы радоваться, глядя на белый свет, а вы... Сколько мук... Бедные вы мои! - и хозяйка опять заплакала.
Успокоилась она нескоро...
- Ну, садись завтракать, - сказала она, вздохнув.
Вадимка не утерпел - он подошел к доброй женщине, обнял ее, поцеловал в щеку. Так он привык благодарить свою мать.
Глава 4
"НЕ ТРОНЬ ПАРНЯ!"
Так хорошо на душе у Вадимки бывало только дома. Будто и впрямь он уже вернулся на хутор и теперь ему захотелось пожаловаться доброй хозяйке на свои беды, как, бывало, жаловался матери. Когда сели завтракать, гость без умолку говорил о том, что выпало ему на долю в порту и в городе. Чуть не расплакался, когда речь у него пошла о Гнедом и Резвом. Вот самое большое горе, которое причинили ему люди в тот страшный день. Хозяйка слушала молча, Вадимка все время ощущал на себе ее пристальный, сочувствующий взгляд, и это прибавляло ему охоты рассказывать. Неожиданно хозяйка сказала:
- Поживи у меня хоть денечек... Отдохнешь... Отоспишься... Народ немного схлынет. А?
Вадимка умолк. Он привык видеть, как все устали от постоев чужих людей.
- А я ж вам мешать буду.
- Ты будешь не мешать, а утешать, - вздохнула она. - ...У меня муж и сын на этой самой войне... Хоть на тебя порадуюсь в своей хате.
- А у кого они служат? У белых или у красных?
- Слава богу, у красных. Теперь, может быть, домой заскочат.
- А я ж, тетенька... белый, - сконфузился Вадимка.
Хозяйка улыбнулась.
- А ты, сынок, не белый и не красный. Ты еще зеленка... Ну так погостишь?
- Ага, - согласился гость.
- Ну, вот и ладно, милый... Война-то, слава богу, кончилась. Для всех людей радость, а для матерей особенно.
...Не привыкший дома сидеть без дела, Вадимка целый день провел в хлопотах, помогал по хозяйству. Первый раз в своей жизни он понял, как неутолимо может изголодаться человек по работе, находил в ней большое душевное успокоение.
- Ты бы отдохнул, сынок, - пробовала советовать хозяйка, - в работники я тебя, кажись, не нанимала.
- А я нынче, тетенька, здорово отдыхаю!
Хозяйка улыбалась. Вадимка от души был благодарен этой женщине. Он чувствовал - в ее улыбке жила радость матери: ее сыну сегодня хорошо.
Незаметно пролетел день. Когда наступило новое утро, гость поднялся на рассвете. Хозяйка тоже уже встала.
- Что так рано? - спросила она.
- Дома-то мать ждет, - признался Вадимка.
- Ну, добрый путь тебе, мальчик. Неси мой поклон твоей матушке... Дом-то далеко?
- Там... на Дону... Между Ростовом и Воронежем.
- Пешком ты, милый, туда не дойдешь. Ног не хватит... Тут скоро будет станция, разузнай, не пойдут ли какие поезда?.. Ну-ка, примерь вот эту рубашку. Пинжачишко тоже примерь... А то простудишься.
